— О пожалуйста, Венеция, не уезжайте, — взмолилась девушка. — Без вас будет так скучно!

— Хоакина, в castillo сейчас всегда бывают люди.

— Но они приезжают не ко мне. Эмилия не думает ни о чем, кроме Рамона, а мама ни о чем, кроме сеньоры де Трастамара. Я буду очень по вас скучать, Венеция.

— Но когда ты приедешь в Англию, я смогу с тобой встречаться.

— И я забуду английский. Я знаю, что забуду, а я делала такие успехи. Пожалуйста, не уезжайте.

Но Венеция настаивала на своем. Она пробудет еще несколько дней, пока Аннина вернется на уик-энд, а затем отправится в долгое путешествие по Испании.

— Ты можешь разговаривать по-английски с Эмилией.

— Эмилии теперь не до иностранного языка.

— Тогда с Анниной в выходные.

— Это не одно и то же, — простонала Хоакина.

Эмилия не пришла в то утро на занятия, но присутствовала на следующий день. Три молодые девушки прилежно склонились над книгой, представляя собой образец благоразумия, когда дон Андре прошел мимо них по саду мрачный как туча. Венеция сразу поняла, что он с трудом сдерживает гнев. Сеньор остановился возле их стола, и Хоакина и Эмилия поздоровались с ним, слегка испуганные.

— Сеньориты! — обратился он к племянницам, и его голос, так же как и сдвинутые брови, предвещал грозу.

Сестры были поражены таким официальным обращением.

Появились Паскуала и Инес, чтобы убрать подносы, но он прогнал их движением руки, и они стремительно удалились в свою комнату.

— Ваша мать, — он переводил взгляд с одной на другую, — пришла ко мне и рассказала то, что услышала от сеньоры де Квеведы об Аннине.

Девушки замерли, не на шутку струсив.

— Она тайно встречается с молодым человеком из деревни…

— О нет, — охнула шокированная Хоакина.

— Что ты знаешь об этом, Хоакина?

— Ничего, дон Андре. Абсолютно ничего. Этого не может быть.

Венеция подумала, что никто в здравом уме не мог сомневаться в невинности Хоакины. А дон Андре был явно в здравом уме, хотя и очень зол. Он перевел взгляд на Эмилию.

— Эмилия!

— Я тоже ничего не знаю, дон Андре, — быстро ответила старшая племянница.

— Ты ничего не слышала?

— Нет. Аннина просто ворчала, что не хочет возвращаться в школу, и всегда ездила верхом одна.

Дон Андре долго и пристально смотрел на нее. Девушка опустила глаза, не в силах выдержать этот пронизывающий, испытующий взгляд.

— Сеньорита, — обратился он к Венеции, — вы знали?

Она посмотрела ему в глаза, зная, что Эмилия лжет и что она сама не может солгать.

— Знала немного.

— Что?!

Она не представляла, что на лице дона Андре может отразиться еще больше гнева, но это случилось.

— Вы сидите здесь и говорите мне, что знали о тайных отношениях между молодым человеком и пятнадцатилетней девчонкой и ничего не предприняли! — Он отвернулся от стола. — Зайдите ко мне в кабинет.

Он пошел вперед, не дожидаясь, пока она последует за ним. Венеция медленно поднялась, не желая встречаться взглядом с Хоаканиной, наверняка сочувственным, или с Эмилией, взволнованной и, возможно, пристыженной. Девушка медленно пошла в кабинет дона Андре и нашла его там — он стоял возле письменного стола, нетерпеливо постукивая по нему линейкой.

— Садитесь, — бросил он, — и постарайтесь оправдать свои действия. Если сможете.

— Я предпочитаю стоять. И пожалуйста, не говорите со мной как со служанкой.

— Я говорю с вами как с человеком, лишенным всякой рассудительности и здравого смысла, каким, на мой взгляд, вы и являетесь.

— Не разумнее узнать факты, прежде чем осуждать? — холодно поинтересовалась Венеция.

— Факты, — сердито передразнил дон Андре, — которые вы собираетесь изложить, очевидно, таковы. В течение некоторого времени жители деревни видели, как Анна гуляет в компании молодого человека по имени Феликс Перес. Они ходили по улицам взявшись за руки, прятались по углам, и неизвестно, чем они там занимались. Об этом в деревне, очевидно, все знали, и это было предметом сплетен, о чем я не могу думать без содрогания. И я не могу простить вам, что вы, зная все, не пришли ко мне, чтобы рассказать.

— Я сказала вам в саду — немного. Я наткнулась на них случайно и поговорила с Анниной.

— Недостаточно было поговорить с Анниной. Вам следовало прийти ко мне. Я — глава семьи. Думаю, что вы проявили большую безответственность.

Венеция взглянула на него с негодованием, но увидела, что он не только сердит, но и сильно встревожен. Она попыталась оправдаться:

— Не думаю, что я была безответственной, сеньор. Я много думала об этом. Я сказала Аннине, что она ведет себя глупо и что вы бы не одобрили ее поведения. Единственная причина, почему я не пришла к вам, — девочка пообещала больше не видеться с ним.

Он отнесся к объяснению скептически.

— Чего, вы думаете, стоят ее обещания? Она не только сделала себя посмешищем, но своим поведением бросила тень на всю нашу семью. Большинство жителей деревни работают на меня. И отец этого молодого человека тоже работает у меня. Он занимает хорошее положение на моих виноградных плантациях и потому, прослышав об этой глупой дружбе, переговорил с сеньором де Квеведо, который счел нужным проинформировать свою жену, чтобы та поговорила с матерью Анны. Кто может знать, что произошло между ними?

— Я уверена, что пока все невинно, — поспешно ответила Венеция.

— Как вы можете быть уверены? — Он внимательно посмотрел на нее. — Насколько вы принимали участие во всем этом? Насколько пользуетесь доверием Анны?

— Я принимала участие постольку, поскольку старалась прекратить их отношения. Я не пользуюсь доверием Аннины. Если вы выслушаете меня, не прерывая, я объясню вам, что я знаю и каким образом узнала об их отношениях.

— Отлично.

Он стоял неподвижно и ждал, пока она заговорит. Венеция рассказала ему все: как впервые увидела юных влюбленных беседующими на узкой улочке, как встретила их позднее и выпила с ними кофе, чтобы присмотреться к юноше, и как на машине последовала за Анниной перед отъездом девочки в школу.

— Вам следовало прийти ко мне в ту минуту, когда вы увидели их вместе. Каждая их встреча потенциально опасна. Аннина думает, что влюблена в него, бедное пятнадцатилетнее дитя.

— Очевидно, это так, — признала Венеция.

— И он притворяется, что влюблен в нее. Конечно, он еще мальчишка, но достаточно взрослый, смелый и красивый, чтобы вскружить ей голову. — Дон Андре ударил кулаком по столу. — Откуда мы знаем, что он не соблазнил ее?

— Я чувствую, что этого не было. — Венеция немного помолчала. — Сеньор де Аревало, что вас больше волнует: честь семьи или сама Аннина?

Он сердито повернулся к ней.

— Полагаю, что вам-то честь семьи совершенно безразлична, — произнес он презрительно. — Я предполагаю, что вы даже соучаствовали в том, что она натворила.

— О, вы просто невыносимы! Не стоит ли нам обсудить это позднее? Вы сейчас в гневе и обвиняете меня без всяких оснований. Что такого натворила Аннина? Она просто вела себя довольно глупо. В глубине души девочка и сама это знает, и я думаю, что молодой человек был достаточно безответственным и поощрял ее. Но, по моему мнению, хотя я знаю, что вы к нему не особенно прислушиваетесь, никакого соблазнения не было.

— Может быть, вы приведете аргументы в пользу такого удобного предположения?

— Я думаю, что главная причина в ментальности и воспитании. Он не сомневается в том, что это поставило бы его вне рамок общества, Аннина — в том, что совершила бы моральный грех; и оба подсознательно знают, какое осуждение, какую цепь несчастий это бы вызвало. И мне кажется, что Аннина далека…

— Как же много вы знаете о девочке-подростке.

— Да, знаю. Я много занималась с ними. И если вы будете иронизировать, мы не сможем обсудить этот вопрос.

— А если у вас нет чувства долга и уважения перед семьей, оказавшей вам гостеприимство, я не вижу для вас причин оставаться здесь.

— Я уже и сама решила уехать в пятницу. — Теперь Венеция разозлилась. — Я сообщила об этом Хоакине и собиралась сказать вам. Но после нашего разговора… я уеду сегодня. Но не воображайте, сеньор, будто мои поступки повлияли на поведение Аннины. С тех пор как приехала сюда, я постоянно слышала, что Аннина взбалмошная девчонка, из тех, кто попадает во всякие переделки и не любит подчиняться. Возможно, ее матери следует лучше следить за ней и стараться лучше понять свою дочь. Это не мое дело. Я не гувернантка и не дуэнья, хотя старалась заставить ее быть благоразумной. Разве долг гостьи в вашем доме приглядывать за вашими молодыми племянницами?