— Надя, но неужели тебе еще никто по-настоящему не нравился?

Она покраснела.

— Нравился, но это уже кончилось, и вспоминать не хочу.

— Плохо кончилось?

— Не плохо и не хорошо. Просто кончилось, — твердо произнесла она.

— Когда же это было?

— На третьем курсе.

— И с тех пор… — начала я.

Она не дослушала.

— Вообще-то сейчас есть один человек, но я пока не уверена.

— В себе?

— В нем. И давай, ма, хватит. Поживем — увидим.

Она снова закрылась, и я поняла, что на сегодня аудиенция по личным вопросам окончена.

Впрочем, я выяснила, что хотела, и, обогатившись новыми знаниями, несколько успокоилась. В вопросе о Родионе. Успокоилась, но почти тут же расстроилась. Что же я вчера наделала! Ведь, если Надежде до такой степени на него наплевать, ее, по-видимому, не расстроило бы, начни он за мной ухаживать. А я? Оттолкнула человека, который мне симпатичен! Повела себя хуже последней истерички. И его обвинила черт знает в чем! А Родион, выходит, был со мной совершенно искренен. И про Надю наверняка подумал. Просто, в отличие от меня, твердо знал: у них ничего не было и быть не может. И никакое она не препятствие для наших отношений.

А я впала в панику, в истерику… Или самой мысли испугалась, что за мной может начать ухаживать мужчина? Отвыкла уже от мужского внимания. Давно ведь одна. Ох, как некрасиво вышло! Родион, бедный, страдал, надеялся, мучился, искал встречи… Букет какой красивый купил! Дивные ведь были тюльпаны. А я ему в публичном месте скандал и истерику закатила. Как ему наверняка было стыдно! Теперь радуется, что я вовремя себя раскрыла, до того, как у него появились передо мной какие-то обязательства. Действительно, кому охота иметь дело со склочной, неуравновешенной бабой! Теперь конец. Упустила, собственными руками разрушила то, что в будущем, вполне вероятно, выросло бы до настоящего счастья!

Ну, пускай даже не счастье, пусть роман, даже короткий. Но как замечательно, когда рядом оказывается настоящий мужчина, да еще такой симпатичный, как Родион. И человек он, видно, хороший. Чувствуется в нем нечто надежное, основательное. Ведь и Надя это признавала, сказала: «Хороший дядька». Видимо, однокурсник, с отцом которого Родион дружил, ей что-то рассказывал. А я сразу, махом, отмела любую возможность отношений. А он меня еще уговаривал. Видно, и впрямь ему понравилась. Возможно, именно мой домашний вид и сыграл свою роль. Ведь он давно холостой. Истосковался один, захотелось семьи, уюта, постоянства. И я, сама того не желая, сыграла на контрасте с молодыми профурсетками.

Женщина в домашней одежде, с утюгом. Запах свежевыглаженного белья. Прямая ассоциация с домом, а может, даже и с мамой… Ну да. И я в возрасте мамы!

Ну что за чушь лезет в голову! И вообще, хватит мне о нем думать. Болячки ковырять! Теперь мы уже с ним никогда не встретимся. Как он сам выразился, нам негде с ним пересечься. Разве что опять в магазине. Но, боюсь, он теперь наш супермаркет станет за версту обходить. Даже если рядом окажется и позарез потребуется продукты купить. Кстати, убеждена: дел у него в нашем районе никаких не было. Следовательно, ради меня сюда приезжал! Сделалось горько до слез. Приезжал. Но больше никогда не приедет. Профукала ты, Вера, свой шанс!

На работе Олечка, конечно, меня расспрашивала, как продвигаются дела у Нади и Родиона. Я, не вдаваясь в подробности, объяснила ей, что между ними все кончено. У Олечки от изумления глаза на лоб полезли:

— Кончено? Такой ведь мужик! Неужто сволочью оказался? По его виду ни за что бы не подумала!

— Как раз очень приличный человек! — Я сама поразилась своей горячности. — Просто Наде он не подошел. Видно, сказалась разница в возрасте.

— Разница в возрасте! — хмыкнула Нинка. — Помяни мое слово: другого себе нашла, побогаче. Конечно, они, пока свеженькие, могут позволить себе выбирать.

— Было бы из кого, — с тоской вздохнула Оля.

Я набросилась на Нину:

— Удивляюсь тебе! Как можно все сводить только к деньгам?

— Можно. Потому что у меня их нет. Были бы, я тоже о них не думала! Зачем думать, если они есть. А когда растишь двоих детей на одну зарплату да на жалкие алименты, поневоле о них думаешь. Вроде того солдатика из анекдота, который завсегда о бабе думал.

Олечка фыркнула:

— Ну, не рожала бы.

— Знать бы, где споткнешься, соломку бы подостлала, — с новым вздохом изрекла Нина. — Когда я рожала, то совсем о другом думала. Любила. На мужа рассчитывала. Думала, как за каменной стеной, за ним буду. И первая ошибка ничему меня не научила. Понадеялась, что второй меня до конца жизни на руках проносит. А у него сил хватило только до загса меня донести. Дальше надорвался. Слишком много нас для него стало. К другой побежал утешаться и восстанавливать силы. Ловко, скажу я вам, девушки, устроился! Теперь у него магазин, квартира оформлена на мать, дача и машина на отца записаны, а он, бедненький, гол, как сокол. А вот я, змея подколодная, всю дорогу от него что-то требую. А Надя твоя молодец. Правильно живет. На материнских ошибках учится.

— Я-то при чем? — Смысл ее слов не сразу дошел до меня.

— А при том, что работает девка над будущим. Чтобы всю оставшуюся жизнь копейки не считать. Ты, Вера, вот что. Раз ей он не нужен, узнай, вдруг телефончик завалялся? Я не откажусь.

— Почем ты знаешь, может, у него и денег особых нет, — вмешалась Олечка.

— Я теперь уже на любого согласна, лишь бы мужик, а тем более симпатичный.

— А я с таким, как этот Родион, и без денег соглашусь, — мечтательно закатила глаза Олечка.

Слушать их мне было неприятно! Они всерьез делили Родиона, обсуждая его, словно неодушевленный предмет! И, самое для меня противное, они вожделели его!

И надо же было такому случиться! В тот самый день, когда состоялся этот разговор, выхожу я из магазина, и первый, кого вижу… Родион! С букетом точно таких же тюльпанов, как в прошлый раз.

Олечка, выходившая следом за мной, тоже его увидела и громко ойкнула у меня за спиной.

А затем послышался Нинкин голос:

— О-о, пришел через тещу мосты наводить.

После чего обе хором хихикнули и удалились, оставив меня один на один с Родионом. У меня коленки задрожали от волнения. Пакет с продуктами чуть не выпал из рук.

— Вера Павловна… — Голос у Родиона тоже дрожал. — Я все-таки… вот… подумал… Нам с вами вроде бы надо до конца объясниться.

— Пойдемте отсюда, — быстро проговорила я.

Борис, охранник супермаркета, куривший на крыльце, с большим интересом прислушивался к нашему разговору и беззастенчиво пристально разглядывал Родиона. Не хватало еще, чтобы моя личная жизнь превратилась в предмет обсуждения на работе.

— Да. Да, конечно. Вот моя машина.

— Нет, в кафе я больше не поеду, — решительно возразила я. — Пойдемте. Тут совсем недалеко дворик есть. Пустынный и тихий. Сможем спокойно поговорить.

Он покорно шел рядом со мной. Душа моя ликовала. Он вернулся! Не смог от меня отказаться! Не получилось забыть! То есть я не просто ему нравлюсь, а очень нравлюсь! А ведь он меня совсем не знает! И сцену я ему безобразную в кафе закатила! Простил! Пришел! И опять волнуется! Даже, по-моему, сильнее, чем тогда.

— Ой, совсем забыл! — спохватился вдруг он. — Это ведь вам. — Он протянул мне тюльпаны. — Вы тогда ушли и забыли.

— Тот же самый букет? — принимая цветы, пошутила я и тут же спохватилась — глупая, хамская шутка.

Родион дернулся, как от пощечины.

— Что вы, это свежие, — на полном серьезе забормотал он. — Те бы не дожили.

— Извините. Я пошутила. Не очень удачно. Очень красивые цветы.

— Вам правда понравились? — Он неуверенно улыбнулся. — А то я, знаете, как-то не очень в них разбираюсь.

— Цветы необыкновенные.

— Я рад.

Мы одновременно опустились на ту самую лавочку, где я недавно так долго и горько размышляла.

Родион сел, и его словно выключили. Смотрел на меня и молчал. Ну вот. История повторяется. Что ж, попытаюсь ему помочь.