— Вы, должно быть, очень хорошо работаете, — сухо отреагировал на ее жалобу таможенник, подмигнув Памеле.
Девушка покраснела. Все было так странно и так интересно. У Памелы возникло ощущение, что она здесь совсем посторонняя, зритель, который, плохо понимая, что происходит, наблюдает за людьми, делающими свое дело.
— Да, конечно! — рассмеялась мисс Уэнворт и подхватила сумку. — Вернусь завтра. В Париже мы сделаем покупки, так что, как прибудем, ищите контрабанду.
Стюардессы и таможенник улыбнулись, зная, что компания не слишком щедра на иностранную валюту, которую выдавали членам экипажа, если те оставались где-то на ночь, а в Париже этих денег с трудом хватало на еду.
Дверь за ними захлопнулась, и девушки опять оказались на летном поле.
Ощущая торжественность момента, Памела шагала рядом с Кларой к стоящим самолетам. В это время темнело рано, как будто слабое зимнее солнце уставало трудиться в холодном небе и спешило спрятаться в удобной постели из густых облаков.
Памела заметила сороку; она пропрыгала через дорогу и уселась на высоком заборе из металлической сетки. Одетая в роскошный черно-белый наряд, она разглядывала огромных серебристых птиц, которые стояли на другой стороне летного поля, раскачивая длинным сильным хвостом, помогавшим ей удерживать равновесие.
«Одна сорока», — мрачно подумала Памела. Ей так не хотелось сейчас встретить эту птицу. Но тут рядом с первой примостилась другая сорока.
— Смотрите, мисс Уэнворт, — сказала Памела, хватая бывалую стюардессу за руку. Ей так хотелось, чтобы и Клара тоже поверила в добрые предзнаменования. — Смотрите, две сороки.
Мисс Уэнворт взглянула на птиц.
— Для экипажа это плохая примета, — сказала она с неприязнью. — Что хорошего в двух сороках?
— Удача. Две сороки означают удачу, — объяснила Памела.
— Да, удача в полете никогда не помешает. — Мисс Уэнворт посмотрела на сорок чуть добрее. Потом, как будто не позволяя себе надолго отвлекаться от работы, она спросила: — Что ты знаешь о валютах? Можешь давать сдачу в фунтах стерлингов или во франках? Можешь? Хорошо.
Они прошли еще немного, и мисс Уэнворт задала очередной вопрос:
— Ты знаешь, для чего какой выключатель предназначен в кухне? А что такое пробки? — Потом, в ответ на утвердительный кивок Памелы, заметила: — Конечно, теорию ты знаешь, а на практике все окажется по-другому.
Но это пессимистическое заключение не обескуражило Памелу, ведь две сороки сулили ей удачное путешествие. В этот момент девушке казалось, что она справится со всем и найдет выход из любой ситуации. Может быть, добрый знак будет действовать в течение нескольких дней и она встретит Роджера Карсона еще раз.
— Ты все знаешь из твоих скучных зубрежек? — продолжала свой экзамен мисс Уэнворт.
Памела повернулась к девушке, шедшей рядом, и с восхищением посмотрела на стюардессу, не сомневаясь, что ничто не смогло бы отвлечь ту от мыслей о работе. Хорошей приметой для мисс Уэнворт был бы полный самолет довольных пассажиров, прибывших на место точно по расписанию, и ничего больше.
Они подошли к самолету. Памела смотрела на его гигантское металлическое тело, которое украшало изображение красно-белого парящего орла — символа компании. Поперек крыла черными буквами был выведен международный регистрационный знак «G-AKUB».
— О, «дядюшка Бейкер»! — знающим тоном отметила мисс Уэнворт. — Хороший самолет. Быстрее других. — Она одобрительно кивнула.
Это озадачило Памелу; насколько она знала, все самолеты одного типа летали с одинаковой скоростью. Ей еще предстояло узнать, что для экипажа все самолеты имели свою индивидуальность, как скаковые лошади для жокеев.
Поднимаясь следом за мисс Уэнворт по трапу, приставленному к хвосту самолета, в пассажирский салон, Памела испытывала те же чувства, как много лет назад, когда она впервые прокатилась на слоне в зоопарке, — сильное возбуждение и гордость, к которой чуть-чуть, чтобы не испортить удовольствие, примешивался страх.
Внутренне убранство самолета не произвело на нее сильного впечатления. Сейчас здесь все выглядело более будничным и старым, чем когда она была на борту с учебной группой. Потертый ковер, на стенах кое-где облупилась краска, а пустые кресла делали салон похожим на заброшенный театр.
— Сюда, — сказала мисс Уэнворт. Для нее пассажирский салон был только пассажирским салоном, и ничем больше. — Для начала разложи это по местам, проверь, везде ли есть одеяла и проспекты. — Она сунула Памеле пачку пакетов из вощеной бумаги. — Это легкая и приятная работа. Потом приходи ко мне — поможешь на кухне.
Выполнив указания наставницы, Памела направилась в хвост самолета. В этот момент распахнулась дверь в носовой части. Кто-то, насвистывая и освещая путь фонарем, торопливо вышел в салон. От удивления девушка остановилась. Она забыла, что за дверью, в кабине экипажа, находились люди, занятые своим делом.
— Привет! И кто тут у нас ходит? — подчеркнуто медленно произнес тихий приветливый голос.
Памела повернулась и застенчиво посмотрела в ту сторону, откуда доносились слова. Перед ней стоял молодой человек чуть выше среднего роста с узким загорелым лицом. Когда он улыбался, вокруг рта образовывались глубокие складки. Судя по двум золотым полоскам на рукаве и двойному крылу на кителе, это был второй пилот.
— Я новая стюардесса, сэр. По крайней мере….
— Хорошо! Очень хорошо! — сказал он так, как будто эта новость на самом деле была для него самой лучшей.
— Мы работаем вдвоем, — высунула голову из кухни мисс Уэнворт. — А она под подозрением.
Экипажи обычно шутили, говоря «под подозрением» вместо «под наблюдением». Все рассмеялись.
— Мисс Хагис… Памела, да? — Мисс Уэнворт посмотрела на девушку, стоящую рядом, так, как будто впервые увидела начинающую стюардессу, за которой ей предстоит наблюдать. Красивые серо-зеленые глаза бесстрастно изучали Памелу. — Это мистер Кендрик. В свободное от работы время — просто Чипс. Ты можешь называть его мистер Кендрик. «Сэр» — это для командира.
Чипс Кендрик заговорщически улыбнулся Памеле. Потом он прошел в хвост, открыл люк и осветил фонарем багажное отделение под кабиной.
— Эй, мистер Кендрик! — позвала мисс Уэнворт через дверь кухни, когда тот, удостоверившись, что все в порядке, возвращался обратно. — Двадцать один год. Светлые каштановые волосы, голубые глаза и вздернутый носик. Можете сообщить остальным. — Она посмотрела на Памелу и подмигнула ей: — Не пугайся. Это довольно точное описание твоей внешности. Надо было бы сказать, что ты хорошенькая, но тогда они все сразу прибегут сюда.
Чипс Кендрик обернулся и негромко прыснул.
— Ну, теперь они решат, что полет того стоит, — съехидничал он и, теперь уже громко, рассмеялся.
Памела вздохнула с облегчением. Очевидно, молодой человек правильно понял довольно едкую шутку мисс Уэнворт. Девушка слегка нервничала; ей такой юмор не казался уместным. Она подавала старшей стюардессе провизию с больших стеллажей и наблюдала, как та ловко открывала дверцы шкафчиков, холодильника, печи, аккуратно раскладывая все по местам.
Позади них в дверях появилась тень. Девушки обернулись одновременно. Памела посмотрела на китель, пытаясь определить должность пришедшего. Одно крыло и буква «И» в кружке. Бортинженер.
— Добрый день, мистер Харпер, — мило улыбнувшись, поприветствовала его мисс Уэнворт. — Какие-то проблемы? — С точки зрения Памелы, ее язычок был чуть острее, чем того требовали приличия. — О, Памела, не стесняйся! Познакомься, это мистер Харпер. Мистер Харпер, это мисс Хагис.
Памела страшно смутилась. Робко улыбаясь, она кивнула, напуганная тем, что мисс Уэнворт опять начнет описывать ее. Инженер выразил надежду, что она получит удовольствие от первого полета. Но, видя, что девушки не намерены поддерживать разговор, он улыбнулся и ушел.
— Так всегда бывает, когда появляется новое лицо, — объяснила мисс Уэнворт. И добавила так, чтобы мистер Харпер мог услышать: — Сейчас придут еще двое. — Она начала внимательно изучать список пассажиров. — И командиру, конечно, будет интересно взглянуть на тебя, но он не снизойдет до прихода сюда, а пришлет за тобой кого-нибудь. Она положила лист бумаги на доску. — Э нет, давай посмотрим. Командир Николсон, не так ли? Ну, этот даже не знает о твоем существовании. — Взглянула на часы. — Через пять минут пассажиры начнут подниматься на борт. Подожди пока здесь, а я пойду в зал регистрации и проверю, не задерживается ли рейс.
