— О, я как-нибудь справлюсь. В аэропорту возьму такси.

Но Памела не была в этом уверена. Особенно когда узнала, что миссис Харлингам будет одна в квартире. Она даже слышать не хотела о том, чтобы вызвать на дом доктора.

— Мне становится лучше с каждой минутой, — убежденно сообщила она. — И, чтобы доказать это, сказала, что немного поспит.

Памела еще примерно час наблюдала за американской дамой. Вдруг в кухне раздался звонок, связывающий ее с кабиной пилотов.

Она встала и прошла вперед. Командир, летящий с ними пассажиром, и Роджер Карсон стояли за спиной пилотов, так что ей пришлось пробираться к левому креслу.

Командир самолета обернулся к ней с приятной улыбкой и попросил:

— Пожалуйста, чай, мисс Хагис, если у вас сейчас есть время. Для всех. И посмотрите, пристегнуты ли пассажиры. Наверное, сейчас начнет болтать.

— Да, сэр. — Памела быстро направилась к выходу.

На лице Роджера Карсона, смотревшего на нее, появилась мимолетная улыбка, которая обычно возникает при встрече с едва знакомым человеком. Он посторонился, дав ей возможность пройти. Памела поблагодарила его голосом, звучавшим, к ее стыду, слишком вежливо и холодно. Девушка слышала, как Роджер продолжил разговор со вторым пилотом, как будто она и не существовала вообще.

— Нет, не то чтобы они совсем другие, — он говорил о новых авиалайнерах, — но гораздо мощнее при взлете и лучше…

Дверь за Памелой захлопнулась, и она оказалась отрезанной от продолжения разговора. Девушка приготовила поднос с чаем для экипажа и, отнеся его в кабину, проверила, как пристегнуты пассажиры. Потом села на свое место и стала ждать.

Болтало не очень сильно. После длительного спокойного полета это было похоже на кратковременный шторм. То они летели, ровно гудя, вдоль гигантской пещеры, залитой лунным светом с редкими кучевыми облаками, похожими на декорации, разбросанные по пустынному небу. В следующий момент их захватывал серый туман, капли которого, как пот, выступали на крыльях лайнера. Самолет начинал прыгать, дрожать и нырять вниз.

Миссис Харлингам проснулась. Ничего не понимая, тонкими руками она вцепилась в подлокотники кресла.

— Ничего страшного, миссис Харлингам, — успокоила ее Памела, прежде чем та успела задать вопрос. — Через несколько минут мы выберемся из этого. Просто огромные облака. — Она заметила, что американка смотрит на пристегнутый ремень, который накинула на нее Памела, пока та спала. — Мы так делаем, чтобы вы случайно не ударились. Это может случиться, особенно если человек спит.

Сильный порыв ветра тряхнул самолет. Миссис Харлингам крепко ухватилась за руку Памелы.

— Как только все успокоится, я сделаю вам чай, — сказала девушка. — Вы не успеете заметить, как мы будем в Нью-Йорке.

Так же внезапно, как самолет влетел в плотное облако, он оказался в чистом небе. Вокруг него сверкали серебристые облака. Капли на крыльях превратились в алмазы. Как бы гордясь собой, самолет ровно полетел дальше.

— Последняя часть полета, всегда самая приятная, прошла очень быстро. Экипаж, понимая, что на руках у Памелы больная женщина, не требовал от нее многого. Командир подошел к ней и, посмотрев на спящую миссис Харлингам, заметил:

— Кажется, ей лучше.

— Да, ей сейчас хорошо, — кивнула Памела.

Прежде чем самолет начал снижение, она приготовила легкий завтрак. В Нью-Йорке еще, должно быть, полночь, а в Англии, откуда они улетели, уже приближался рассвет. На табло, куда штурман переносил информацию о полете, Памела видела, что в Нью-Йорке холодно, идет снег и на дорогах лед.

Когда она работала на кухне, Роджер прошел в мужской туалет побриться. Памела слышала, как в нескольких шагах от нее жужжит бритва. Девушка подумала о том, что он наверняка должен был видеть ее и, возможно, скажет ей что-нибудь на обратном пути. Конечно, это не будет так романтично, как в темноте заснеженного аэродрома, но ведь она сейчас была одна в конце мирно спящего салона. И если он заговорит, то может просто сказать: «Мы пропустили наш день в Монреале. Но сейчас будем в Нью-Йорке. Здесь нельзя кататься на лыжах, но, может быть, вам интересно посмотреть статую Свободы, паром на остров Стейтен, небоскреб Эмпайр, Таймс-сквер, Радио-Сити и огни Бродвея».

Тут ей пришлось остановиться в своих размышлениях. Кто-то из экипажа присоединился к Роджеру. Она слышала, как Карсон обратился к нему:

— Как обычно, останавливаемся на ночь в отеле «Баррингтон». Завтра днем вылетаем в Чикаго за новым авиалайнером и на следующий день возвращаемся в Англию.

Теперь она знала его программу. Памела увидит Роджера в автобусе из аэропорта в отель и еще немножко утром перед отлетом в Чикаго. Может быть, он пригласит ее на ленч.

Памела подавала завтрак мистеру Синклеру; выспавшись, пассажир радовался, что они подлетают к Нью-Йорку, выглядел он прекрасно. В это время мимо нее проходил Роджер.

— Извините, — сказал он и улыбнулся, уступая ей дорогу в узком проходе между креслами. — Уже недолго.

На мгновение ей показалось, что он имел в виду не только окончание рейса, но также и то, что наконец они будут вместе, возможно, по дороге в отель, свободные от службы. И тогда у них будет время поговорить.

— Да, недолго, — ответила она голосом, к которому снова вернулась жизнь.

Но все вышло не так, как хотелось Памеле. После посадки она быстро попрощалась с пассажирами, прошла через таможню и забежала в комнату отдыха экипажей, чтобы со всеми вместе ехать в отель. Там Памела увидела дежурного по аэропорту. Все еще тревожась о миссис Харлингам, она объяснила ему ситуацию:

— Я подумала, что, может быть, кто-нибудь из дежурных девушек проводит ее до дома, чтобы с ней было все в порядке.

Дежурный задумался.

— Ей сейчас лучше, — продолжала Памела, — но раньше она очень плохо себя чувствовала.

— Понимаю, — служащий почесал подбородок, — говорите, дежурную девушку?

Он смотрел на невысокую фигурку в синей форме, стоящую перед ним.

— Мисс Хагис, — сказал он, — я понимаю, что у вас был трудный рейс и вы, наверное, устали. Вот я думаю… — Он остановился и потом продолжил: — Аэропорт очень загружен. У нас на два часа задержался рейс на восток, и просто не хватает рук…

Памела прямо смотрела ему в лицо. Дежурный извиняющимся тоном произнес то, что она и ожидала:

— Могу я попросить вас проводить миссис Харлингам до ее дома?

Машина быстро мчалась по огромному кольцу вокруг плоской песчаной пустыни аэропорта. Памела молчала. И потому, что она очень устала, и потому, что просто не знала, о чем дальше говорить, но главным образом потому, что с грустью думала, как мало они с Роджером общались во время рейса. А теперь в Нью-Йорке она даже не успела пожелать ему спокойной ночи.

Миссис Харлингам сидела рядом и время от времени повторяла:

— Как замечательно, что вы поехали со мной, дорогая. — От усталости ее голова падала набок, а Памела периодически подбадривала ее:

— Уже скоро вы сможете лечь в постель.

Навстречу им летели огромные уличные фонари. Иногда в противоположную сторону мчались случайные такси. Даже в этот час над ресторанами светились красные, зеленые и синие неоновые огни. Везде висели яркие и нарядные рекламные щиты, но вся это праздничность не трогала Памелу. Она чувствовала себя более одинокой и несчастной, чем когда-либо. Ее разлучили с экипажем. Продолжая выполнять свои обязанности, понимая, что должна это сделать, и сочувствуя американке, она остро ощущала свое одиночество в этом незнакомом, чужом городе.

Машина пронеслась по решетчатому мосту Триборо через реку Ист. Памела слышала, как миссис Харлингам скомандовала водителю:

— Пятая авеню.

Они проехали по Сорок девятой улице и остановились перед красным светофором на углу, как раз напротив отеля «Баррингтон», где всегда ночевали экипажи компании «Скайуайд». Потом знакомый навес и грязноватая стеклянная дверь исчезли, когда они резко повернули на широкую, идеально гладкую Пятую авеню.