Чипс покачал головой и улыбнулся.
— Пусть каждый будет своим собственным типом? — Он поднял кофейную чашку, чтобы чокнуться с ней. — Мне нравится ваш тип. Может быть, когда-нибудь вам понравится мой. Хорошо?
К ним подошла Сильвия Паркер:
— Послушайте, отдайте мне ваши грязные чашки и тарелки. И не стойте весь вечер, глядя друг другу в глаза. — Она засмеялась. — Вы даже еще не танцевали.
Оба виновато улыбнулись. Чипс похвалил Сильвию за ее кулинарные таланты, оправдывающие то обстоятельство, что у них еще не было времени потанцевать, но женщина понимающе улыбнулась им.
Кто-то сменил запись, и из динамиков полилась мечтательная мелодия вальса. Чипс взял Памелу за руку и повел ее танцевать. Дженифер танцевала с радистом, который все еще был в форме — должно быть, его самолет только что приземлился. Лорна уединилась с высоким молодым человеком с бородой. Но все смотрели на Памелу и Чипса.
Она так остро ощущала взгляды всех присутствующих, что почти не думала о Чипсе и о том, насколько крепко он прижимал ее к себе. Когда музыка стала затихать, он слегка коснулся губами ее волос, но она даже не почувствовала этого.
Они станцевали еще пару раз вдвоем, потом Памела танцевала под довольно энергичную музыку с другом Чипса, пила кофе, непринужденно поболтала с Паркерами, и, наконец, пришло время покинуть это гостеприимное место.
Чипс подвез ее к дому миссис Райли, высадил у калитки и даже не попытался поцеловать ее в щеку на прощание.
— Спокойной ночи и огромное спасибо, Чипс, — искренне поблагодарила девушка своего спутника. Потом, легко взбежав по ступенькам, добавила: — Все было прекрасно. — Памела весело махнула ему сумкой, подумав о том, какой он замечательный и как не правы были девушки.
Она тихонько, чтобы не разбудить миссис Райли, открыла дверь, поднялась наверх и счастливо вздохнула: будильник на завтра ставить не надо. Уснула Памела мгновенно, не успев даже ни о чем подумать — настолько она устала.
На следующее утро удовольствие от прекрасного вечера, облегчение, что испытательный полет прошел удачно, рассеялись, как рассеивается предрассветный туман. Она могла думать только о том, что с Роджером Карсоном ничего у нее не получилось.
Она убеждала себя, что вчера в Барлейконе она замечательно провела время, но в ее воображении вместо Чипса постоянно вставал Роджер Карсон. Как было бы прекрасно, если бы ей пришлось защищать от нападок стюардесс именно его. Но даже мысль о возможности встать на защиту человека, который и сам мог отлично постоять за себя, вызвала у нее улыбку.
Памела смотрела на себя в зеркало, причесывая волосы, и улыбалась. В конце концов, она молода, наконец стала стюардессой. Сегодня замечательный день, и может случиться всякое. В прекрасном настроении она спустилась вниз и позвонила в отдел дежурств, чтобы узнать свое расписание на ближайшие несколько дней.
— Завтра дежурство с 9.00, — сказал анонимный голос, который в компании называли «регистр». У него была незавидная работа — посылать экипажи в разные уголки земного шара. Причем, как правило, именно в то место, куда лететь не хотелось, и в самое неудобное время. Поэтому беднягу все боялись, злословили по его адресу и ворчали так же, как обычно ворчат на британскую погоду. — Рейс в пятницу в Шеннон. Потом в понедельник в Афины.
Памела положила трубку. Приключения новой жизни сразу же увлекли ее.
Она отправилась завтракать, мысленно находясь где-то посредине между Англией и Средиземным морем. Ей пришла открытка от Марджери. У той был короткий испытательный полет в Амстердам и потом длинный чартерный рейс в Йоханнесбург. Судя по маркировке, письмо пришло из Марселя. Памела разглядывала яркую открытку и читала восторженные излияния Марджери о том, как она счастлива, — о первом полете она мечтала почти так же, как и ее подруга.
Памела же сейчас думала уже о своем настоящем первом полете, когда сама будет отвечать за все, а не только за удобства и хорошее настроение пассажиров.
На следующий день, совсем не желая ничего плохого стюардессам, назначенным в рейс, Памела была готова заменить любую, если это потребуется. Обычно дежурная стюардесса просто ждала в течение дня, помогая другим девушкам получать продукты и грузить их в самолет. После отправки последнего рейса можно было уходить домой. Но в течение дня она неотлучно должна быть на месте на тот случай, если потребуется кого-то заменить или если внезапно будет объявлен дополнительный рейс.
Памела приехала в аэропорт на автобусе, девушка крепко держала в руке сумку и постоянно чувствовала, что на ней новая форма. Она старалась ее не замечать, но солнце все время вспыхивало на блестящем крыле, пришитом к новому форменному жакету. Много раз ей приходилось жмурить глаза от этого яркого света. В стекле за спиной водителя она видела свое отражение — форменная шапочка не очень шла ей и пока еще довольно несуразно и непривычно смотрелась на аккуратно причесанных волосах.
Автобус подвез девушку к главным воротам. Памела доложила, что она дежурная по пищеблоку, и прошла в комнату отдыха для членов экипажа.
Знакомых там не было, и никто не отреагировал на ее приход, оторвавшись от просматриваемых бумаг. Все постарались как можно ближе придвинуть стулья к горячей печи — кирпичные стены кремового цвета плохо защищали от холода ясного морозного утра. На столе стояли электрический кофейник и чайник, поднос с бутербродами и печеньем. «Здесь приятно находиться», — подумала Памела, осторожно наливая себе чашку кофе.
Во время учебы в их обязанности входило приносить сюда кофе, чай, бутерброды, печенье и следить за тем, чтобы всего было достаточно. Студентки старательно выполняли эту повинность, внимательно разглядывая мужчин и девушек, одетых в летную форму, им казалось, что те жили в другом мире. Новый курс для стюардесс еще не начался, и кофе был чуть теплым. Памела состроила недовольную гримасу и отставила чашку с видом бывалого моряка, обнаружившего, что в его время все было не так.
Она взяла газету и развернула ее. Время от времени дверь распахивалась, люди входили и выходили, впуская в комнату волны холодного воздуха. Исподволь наблюдая за присутствующими, Памела догадалась, что два молодых летчика сидели здесь в ожидании своего испытательного полета. С ними поболтала какая-то стюардесса, сообщив, что ждет свою подругу, чтобы подвезти ее. Памела же никому не была интересна.
Вошла стюардесса с парижского рейса и сразу бросилась к своей почтовой ячейке. Личные письма Памеле обычно приходили на адрес миссис Райли, но она знала, что администрация компании будет писать ей сюда. Она тоже подошла к стеллажу и взяла пачку писем из ячейки с буквой «X».
Там для нее оказалось три письма. Письменное подтверждение ее расписания, записка из отдела ответственного за форму, сообщавшая о теперешних изменениях в ее рабочей одежде, а также официальное письмо из пищеблока, подтверждающее, что отчет об испытательном полете принят и что с этого дня начисляется ее зарплата. Последнее письмо она сунула в карман жакета, решив, что его надо сохранить — когда-нибудь потом она будет показывать его своим внукам.
Как только Памела положила остальные письма на место, дверь распахнулась, и в комнату ввалился очередной экипаж, оставляя на полу мокрые следы. Ворча на жуткий холод и побросав сумки на пол, прибывшие устремились к почте. Они сгрудились вокруг стеллажа, внезапно окружив девушку. Чья-то загорелая рука протянулась над ее головой, кто-то приветливым голосом извинился, наступив большой ногой на ее начищенные туфли.
Дверь открылась снова, и опять с волной холода в комнате появился новый экипаж. Памела вздохнула и уже решилась сказать: «Разрешите пройти, пожалуйста» — как услышала голос, высокий, довольно пронзительный, он был чрезвычайно похож на голос Дженифер:
— Вам следовало бы пойти с нами в Барлейкон… — Гул остальных голосов заглушил остальную часть предложения. Но потом, перекрывая шум в комнате, как злобная птица, она закаркала опять: — Ну, Чипс и его новенькая. Он был очень нежен с этой крошкой.
