— Нет, но…

Наступила тишина. Слышалось только их неровное дыхание.

— О Трэйси…

Но тут зазвонил телефон.

Они поглядели друг другу в глаза, и Маркус поднял трубку.

— Какие новости? — робко спросила Трэйси, когда он кончил разговор.

— Боюсь, что плохие. Отцу хуже. Алекс, муж Мэрилин, заказал для меня билет. Рейс частный, не коммерческий, и в самолете есть всего одно свободное место. Вылет через час с небольшим. Послушай, дорогая…

— Не беспокойся обо мне, пожалуйста, — прервала его она. — Помочь тебе собраться?

Увидев ее огорченное лицо, он улыбнулся.

— Ты молодчина! Слушай! — Маркус обнял ее. — Пройдет несколько дней, пока я…

— Иди-ка прими душ, — мягко сказала Трэйси и легонько поцеловала его в щеку.

— Но я не хочу, чтобы ты…

— Со мной все будет прекрасно, можешь поверить. А тебе… Тебе сейчас пора идти!

Тем не менее улететь и покинуть остров оказалось для Трэйси нелегким шагом.

Полчаса, остававшиеся до приезда такси, которое должно было доставить ее в аэропорт, она просидела на террасе, наблюдая за сверкающей на солнце водой и яхтой, скользящей по волнам.

Она вспоминала, как стояла на этом самом пляже, очарованная Маркусом Маклареном до такой степени, что, потеряв всякую ориентировку в пространстве, умудрилась подвернуть себе ногу.

А потом было много чего, но… вывод оставался прежним: этот мужчина ей не пара…

— Вот так встреча! — сказала Бет, склонившись над ее креслом в салоне самолета. — А где же господин Макларен?

— Улетел другим рейсом. Спасибо за обед!

— Как прошла ночь?

Трэйси застыла со стаканом сока, поднесенным к губам.

— В каком смысле?

— Я заметила, как вы вчера ворковали друг с другом. Так что ты, как я понимаю, все-таки нечто большее, чем просто дизайнер, не так ли, дорогая? — Увидев, как Трэйси залилась краской, Бет продолжила: — Обручального кольца он тебе, конечно, не подарил. Да это и понятно! Не нам с тобой рассчитывать на то, чтобы стать законной миссис Макларен. На такую роль больше подойдут дамы другого круга. Тебе повезло чуть больше, чем мне, с чем и поздравляю! А заодно прими и мое сочувствие. Все хорошее когда-нибудь кончается — рано или поздно.

И, чуть ссутулившись, Бет покатила тележку с подносами по проходу. Трэйси какое-то время смотрела ей вслед, а затем, бессильно откинув голову на спинку кресла, закрыла глаза.

— Дженис? Вот сюрприз! — воскликнула Трэйси, оказавшись в зале для прибывающих пассажиров.

— Маркус позвонил и попросил встретить тебя. — Подруга чмокнула ее в щеку. — Ты с багажом?

— Нет, у меня только ручная кладь. — Девушка помолчала. — Как он? Я имею в виду Патрика Макларена.

— Держится. Это все, что врачи могут сейчас сказать.

— Почему же ты не осталась с ним?

Дженис безрадостно улыбнулась.

— Меня не очень-то благожелательно встретили.

— Маркус? — недоверчиво приподняла брови Трэйси.

— Нет. Он говорил со мной по телефону на редкость дружелюбно. А вот Мэрилин… Она еще до того…

— Представляю!

Дженис двинулась к главному выходу.

— Мы ведь, по большому счету, совсем не знаем друг друга. Я имею в виду себя и Патрика. — Она пожала плечами и махнула рукой. — Дело в том, что я не чувствовала себя вправе в такой момент выяснять отношения с его дочерью.

Трэйси не смогла смолчать:

— Могу сообщить по секрету, что Маркус ваши отношения одобрил. Он считает, что его отец нуждается в таком человеке, как ты.

— Спасибо, дорогая. Интересно только, откуда он все узнал — не от тебя ли?

— Похоже, у них с отцом нет тайн друг от друга.

— До сих пор не могу поверить, что все случилось так быстро, так… — Дженис снова осеклась и опустила голову. — А как у тебя дела?

— В каком смысле?

— Как идет работа над заказом? Ты же отправилась оформлять виллу Маркуса.

— Ах, вилла! — Трэйси похлопала по папке с бумагами. — Все складывается как нельзя лучше. Конечно, кое над чем придется попотеть, но об этом я расскажу сразу, как только мы вернемся в офис.

— Так с Маркусом Дж. Маклареном легче иметь дело, чем казалось сначала? — пряча улыбку, спросила Дженис. Она открыла дверцу машины и вдруг нахмурилась. — А это еще что такое? Почему ты хромаешь? Что случилось?

— Гуляла по пляжу, оступилась и растянула ногу. Теперь мне уже намного лучше, а поначалу пришлось даже пользоваться тростью. Кстати, я про нее и забыла…

— Так вы сработались? — снова спросила Дженис, включая зажигание и поворачивая к себе зеркальце заднего вида.

— Если честно, то я не знаю, удастся ли мне найти когда-нибудь более покладистого и чуткого клиента. Но, боюсь, я сделала то, о чем буду сожалеть всю оставшуюся жизнь.

— Трэйси, я за тебя волнуюсь! — объявила Дженис утром следующего дня, едва появившись в офисе.

— А я за тебя. Можно организовывать клуб беспокойных сердец, — беззаботно ответила Трэйси, но тут же серьезно спросила: — Как твое настроение?

— Гораздо лучше. Ему уже лучше…

Патрику Макларену наконец сделали операцию, и, несмотря на то что он все еще находился в отделении интенсивной терапии, прогнозы врачей были самыми благоприятными. Трэйси знала все это из короткого телефонного разговора с Маркусом, состоявшегося вчера вечером. Он сдержанно поинтересовался, как у нее дела. Она заверила, что все отлично, и тут же перевела разговор на состояние Патрика.

— Прочитай-ка, — сказала Дженис, бросая на стол свежий номер газеты. — Сообщение об операции Патрика. На первой странице. Кстати, давно ты тут сидишь? Не пора ли нам позавтракать?

— Блестящая идея! Что бы я без тебя делала, дорогая!

Трэйси взяла газету. На первой странице были помещены две фотографии — Патрика Макларена и его сына. Маркус, в костюме-тройке и при галстуке, решительным шагом выходил из парадных дверей какого-то здания с величественным портиком. В этом лощеном красавце Трэйси совершенно не узнала мужчину, который был так предупредителен и нежен с ней на протяжении двух божественных дней.

Она пробежала глазами статью: там сообщалось о болезни старшего представителя семьи Макларенов и приводились факты из истории и нынешнего состояния их финансовой империи.

Корреспондент особо отмечал заслуги Маркуса, интуиция и деловая хватка которого позволили избежать участи многих других подобных компаний, приходящих в упадок или распадавшихся во втором или третьем колене.

Давалась и краткая справка о его прошлом: учеба в престижной частной школе, Оксфорд, кубок чемпиона во всемирно известных соревнованиях яхтсменов.

Трэйси все еще читала, когда в офис вернулась Дженис с завтраком.

— Сандвич с беконом и яичницей, булочка, яблоко и кофе. Давай, налетай!

— Спасибо, дорогая. У меня уже слюнки текут. Слушай, а я не знала, что он яхтсмен.

— Кто?

— Маркус. Ты что, не читала газету?

— Ах да! — воскликнула Дженис, усаживаясь за стол и пододвигая к себе чашку с кофе. — Патрик тоже что-то говорил по этому поводу. Кажется, он упоминал, что Маркус завязал с гонками, хотя яхту по-прежнему держит. Кстати, ты разве ее не видела? Она стояла на причале возле их особняка в тот день, когда мы там ужинали.

— Помнится, мистер Макларен-старший водил на экскурсию не меня, а кого-то другого, — улыбнулась Трэйси. — Так что я ничего не видела. Ну и как, понравилась тебе его посудина?

— Ну… Я не профессиональный судостроитель, но выглядит она очень симпатично. И название у нее забавное… Сейчас вспомню. — Дженис поморщила лоб. — Ага, вспомнила: «Капитан Флинт»! Что с тобой, тебе нехорошо?

Трэйси, поперхнувшись, закашлялась.

— Ничего… Кусок в горле застрял, — пояснила она. — Так, значит, он на ней больше не плавает?

— Патрик говорил, что сын никогда не был яхтсменом-фанатом, хотя в молодости любил ходить под парусом. Овладев стихией, он подчинял ее себе…