— О, спасибо! — воскликнула Арлетта. — Нет ничего приятнее чашечки чая после долгой дороги.

Слуга поставил поднос на столик. На нем был чайник и два старинных блюда. На одном из них высилась горка аппетитных сандвичей, а на другом были красиво уложены крохотные эклеры с заварным кремом, которые умеют делать только французы.

Как только слуга вышел, дети бросились к столу и удивленно уставились на чайник.

— Я помню, мой папа тоже пил такой чай, — сказал Дэвид. — Но нам нельзя. Мы можем пить только кофе и вино, как настоящие французы.

— Хотите, выпьем чаю вместе, — предложила Арлетта. — Наверное, вы оба не против сандвичей?

Дети с аппетитом съели большую часть сандвичей и пирожных. Паулина почти все время молчала.

— Возьмите меня с собой, когда Дэвид поедет в Англию, — попросила девочка, слизывая с пальчиков остатки крема.

— Когда Дэвид будет учиться, ты будешь жить у своей тети. Она будет очень рада.

— Дядя Этьен ее ненавидит! — бросил Дэвид. — Поэтому, когда я поеду в Англию, мне придется где-нибудь спрятаться, чтобы никто не смог меня найти.

Арлетта не нашлась, что ответить. Помолчав, она сказала:

— Ты должен рассказать мне, Дэвид, почему дядя Этьен не любит англичан?

— Он всех ненавидит! Но мы боимся сказать ему об этом.

— Это было бы очень грубо и неприлично, потому что вы живете в его доме.

— Он и нас ненавидит! — прошептал мальчик. — Он нас никуда не отпустит, а возьмет и застрелит где-нибудь в подземелье!

Арлетту рассмешил его тон, но она попыталась его успокоить.

— В наше время никто не стреляет людей в подземельях.

— Нет, дядя Этьен обязательно воспользовался бы темницей, если бы захотел. Я покажу вам подземелье, и вы увидите черепа и кости узников, которых там замучили.

Арлетта содрогнулась.

— Я не хочу, спасибо. Надеюсь, вы покажете, где моя спальня?

Поднявшись по винтовой лесенке, они оказались двумя этажами выше. Лесенка была настолько узкой, что Арлетта подумала, как трудно было слугам нести в ее комнату багаж.

Комната находилась в круглой башне, почти на самом верху. Здесь было ощущение полной удаленности от мира. Арлетта почувствовала, как высоко они находятся.

Три узких, высоких окна выходили на разные стороны. Вид был потрясающий. Зелень холмов и голубой купол неба над ними умиротворяли и навевали спокойствие.

Потолок между старинными резными балками был покрашен в красное, того же оттенка был ковер и короткие занавеси на окнах.

Над кроватью Арлетта увидела незнакомый геральдический знак.

Перехватив ее взгляд, Дэвид поспешил пояснить:

— Здесь когда-то жил один из предков дяди Этьена. Он сражался против англичан и убил двадцать человек, прежде чем они смогли его ранить.

Он замолчал, словно не желая продолжать.

— Слуги говорят, что в этой башне живет его дух, — сказал наконец Дэвид. — В замке вообще полно призраков!

— Правда? — спросила Арлетта. — Ты их видел собственными глазами?

— Я видела! — неожиданно сказала Паулина. — Я видела много-много духов. Слуги всегда убегают от них, потому что боятся. А мне не страшно. Я просто читаю короткую молитву, которой меня научила мама, и они исчезают.

— Это просто тени, — сказал Дэвид уверенно. — Настоящие духи невидимые, зато их можно услышать. Звон цепей и стоны узников, рыдания приговоренных к смерти.

Он проговорил это так драматично, что Арлетта невольно вскрикнула.

— Не пугай меня! К тому же ты можешь испугать сестру.

Дэвид повел плечами в типично французской манере.

— Приходится с этим мириться, ведь мы здесь живем, — сказал он. — Знаете, мадемуазель, мне не верится, что мы сможем отсюда выбраться.

— Чепуха, — быстро сказала Арлетта. — Через год ты уже будешь в Итоне, лучшей английской школе. Поэтому твой дядя и попросил леди Лэнгли найти для вас английскую гувернантку, чтобы выучить язык.

Она сделала паузу и сказала очень внушительно:

— Ты должен стараться, Дэвид, иначе будешь единственным мальчиком в Итоне, который не сможет ни с кем разговаривать. Так что чем раньше мы начнем, тем лучше.

— Я хочу заниматься, — сказал Дэвид. — И не только потому, что мне надо ехать в Итон, а и потому, что дядя Этьен может мне запретить учиться. А я не хочу этого. Я…

Тут Дэвид осекся, подошел к окну и стал делать вид, что любуется пейзажем. Наверное, он не хотел посвящать Арлетту в свои тайны.

Арлетта огляделась. Она увидела, что ее вещи уже принесли. Сундуки были открыты, но не распакованы. Только она задумалась, разобрать их самой или попросить помочь детей, как дверь отворилась и на пороге появилась горничная.

Она сделала легкий реверанс и сказала:

— Управляющий велел вам помочь, мадемуазель.

— Спасибо. Надеюсь, у вас есть шкаф, чтобы повесить вещи?

— Найдется, — ответила горничная.

Арлетта посмотрела на часы. Когда-то их носила мама, и девушка оставила их на память. Было около шести.

— Скажите, дети, во сколько вы ложитесь спать?

— В семь часов мы обедаем внизу, в столовой, — ответил Дэвид.

— В столовой? — удивленно переспросила Арлетта.

— Дядя Этьен говорит, что французские семьи обедают вместе, и что только англичане отправляют детей спать, потому что им не хочется их видеть!

— Но это неправда! — воскликнула Арлетта. — Детей рано отправляют в кровать только потому, что они еще маленькие, и им надо спать дольше, чем взрослым.

— Дядя Этьен говорит, что только французы относятся одинаково ко всем членам семьи, начиная от бабушек и дедушек и кончая маленькими детьми. Что только англичане отправляют своих детей к няням и отсылают их в детскую комнату, потому что им с ними скучно!

Арлетта подумала, что в этом есть доля правды. Но со стороны герцога было нечестно использовать этот факт как оружие, чтобы настраивать детей против земли их предков.

Вслух она сказала:

— У меня много аргументов в защиту Англии, но сейчас мне надо отдохнуть, почистить одежду и привести себя в порядок. Я очень устала с дороги. Увидимся позже, и вы покажете, где мы будем обедать.

— Хорошо, — сказал Дэвид. — До свидания, мадемуазель.

Когда дети вышли, Арлетта обратилась к горничной:

— Не скажете ли вы, где можно помыться? Я бы с удовольствием приняла ванну.

— Ванну, мадемуазель? — удивленно воскликнула горничная. — Как это по-английски! Если хотите, я попрошу, чтобы ее принесли сюда.

Арлетта не стала отказываться, она подумала, что так и поступила бы обычная гувернантка.

С большим трудом ванну внесли в комнату и поставили в нишу, скрытую ширмой, где стояла небольшая раковина. Двое слуг принесли несколько ведер горячей воды.

С наслаждением растянувшись в воде, Арлетта тихонько засмеялась. Она представила, как разозлится герцог, если узнает, как часто ей придется просить слуг наливать воду.

Замок был таким огромным, что вряд ли герцог знал до мелочей, что там происходит. Насколько она поняла со слов Дэвида, он мало интересовался племянниками, тем более прислугой, включая самого месье Бьена.

Все это напоминало занимательное приключение, и Арлетта тихонько напевала, смывая с себя то, что она называла «дорожной пылью».

Спускаясь вниз в столовую, она думала о том, как трудно будет искоренить в детях внушенные герцогом представления об Англии и англичанах.

Столовая оказалась огромным залом, где с легкостью могла разместиться целая сотня гостей. Стены были украшены резьбой и позолотой, а необъятный стол накрыт, как на королевском приеме.

За обедом прислуживал дворецкий в расшитой ливрее, а трое помощников подавали подносы с разнообразными деликатесами.

Стол показался ей необыкновенно длинным. Они сидели с противоположной стороны от большого резного трона. Это было место герцога.

Арлетта проголодалась и ела с большим удовольствием. Обед состоял из нескольких перемен, и она попробовала все закуски.

Дэвид тоже ел с аппетитом и болтал без умолку. Зато Паулина почти ничего не ела, и казалось, что она уснет прямо за столом.