Все это не сочеталось в ее представлении с таким человеком, как он. Почему это так, Арлетта не знала и не могла сказать.

«Наверное, есть какое-то другое объяснение», — подумала она.

Арлетта была расстроена и чувствовала себя смятенной. Она смотрела в окно на старинную церковь, которая стояла на холме в излучине реки.

Ей непреодолимо захотелось там оказаться. Она надела шляпу с широкими полями, чтобы защититься от палящего полуденного солнца, и осторожно спустилась по винтовой лестнице.

Она старалась не шуметь, проходя мимо классной комнаты, опасаясь, что граф еще там.

Дверь в комнату была приоткрыта. Там никого не было. Арлетта облегченно вздохнула и быстро зашагала по длинным коридорам замка.

По пути ей никто не встретился, и она постаралась как можно скорее пересечь внутренний дворик. Она не хотела, чтобы граф заметил, что она, вместо того чтобы писать письма, куда-то уходит.

Арлетта незамеченной выскользнула за ворота и оказалась в деревне. Церковь находилась всего в пятидесяти ярдах от замка. Она была очень старой, такой же древней, как замок.

Арлетта вошла внутрь и замерла от восхищения. Там было очень красиво. Круглые колонны подпирали высокий свод, стены были массивные, и по сравнению с ними неф казался совсем маленьким.

Арлетта почувствовала особую атмосферу глубокой веры и благоговейной молитвы, царившую там уже много веков.

Окна были маленькими с толстыми старинными стеклами, и пропускали внутрь не так много дневного света. Только алтарь был ярко освещен множеством восковых свечей.

Арлетта молилась за детей и просила Бога снять покров тайны с самого замка.

— Он так прекрасен, Господи! — молилась Арлетта. — А красота — это любовь, в ней нет места ненависти.

Поднявшись с колен, Арлетта зажгла свечку. Католики верят, что пока свеча горит, молитва поднимается к Богу.

Она с удивлением обнаружила в кармане шиллинг. Арлетта вспомнила, что он лежит там с тех пор, как она в последний раз была в церкви у себя на родине. Тогда она специально положила монетку в карман, чтобы опустить ее в ящик для пожертвований, но забыла и достала деньги из сумочки. Шиллинг так и остался в кармане и теперь оказался очень кстати.

Арлетта понадеялась, что священник найдет способ обменять английские деньги и опустила шиллинг в маленькую железную коробочку, стоявшую возле статуи святого.

— Услышь мою молитву! — сказала она и подняла глаза, чтобы посмотреть, к кому из святых она обращается.

Это была Жанна Д’Арк. Арлетта ей улыбнулась.

Как жестоко поступил герцог, позволив англичанам сжечь ее на костре! Арлетта была уверена, что где бы Жанна сейчас ни находилась, она делает все возможное, чтобы поддерживать мир между Англией и Францией, чтобы кровавые и жестокие войны навсегда остались в прошлом.

Люди должны учиться любить друг друга, несмотря на все преграды и различия.

— Бабушка это понимала, — подумала Арлетта и словно увидела прекрасное лицо, родные смеющиеся глаза и аккуратно уложенные седые волосы своей бабушки.

Арлетта помолилась и попросила бабушку, чтобы та помогла ей лучше понять ее соотечественников.

— Они часть меня, бабушка, — сказала Арлетта.

Перекрестившись на алтарь, Арлетта вышла из церкви и направилась к воротам замка.

Она не успела сделать нескольких шагов, как из ворот ей навстречу вышел мужчина. По одежде она сразу узнала в нем того слугу, который провожал ее к старой герцогине.

— Вы здесь, мадемуазель? — удивленно воскликнул он.

— Да, Жан, я здесь! — весело ответила Арлетта.

— Я видел, как вы вышли из церкви. Раз уж вы оказались в деревне, не хотите ли вместе со мной сходить к колдунье?

— О нет! Нет, я не могу!

— Почему нет? Не в каждой деревне есть колдунья, тем более такая искусная в предсказании будущего, как наша! Пойдемте, я вас провожу! Я с ней знаком всю свою жизнь, к тому же я уверен, что вы ей интересны.

— Я… не думаю… — начала Арлетта, но замолчала. Внезапно ей пришла в голову мысль, что это было бы любопытно.

Она еще ни разу в жизни не встречала колдуньи. Арлетта знала, что ведьмы и колдуны были неотъемлемой частью французской истории, а теперь у нее самой появилась возможность увидеть и поговорить с одной из них.

Отговариваться было глупо, и Арлетта согласилась.

— Хорошо, Жан, я пойду с вами. Но вам придется одолжить мне немного денег.

— Конечно, мадемуазель. Рассчитаемся потом, когда вы получите жалованье.

— Я верну вам раньше, — сказала Арлетта. — Не люблю оставаться в долгу.

Жан рассмеялся.

— Мадемуазель, вы гордая! Я слышал, что англичане высоко держат голову!

Он подшучивал над ней, и Арлетта улыбнулась в ответ.

Она была уверена, что Жан хороший и дружелюбный человек. Ей пришла в голову странная мысль, что он, как и замок, не такой, каким казался с первого взгляда.

Домик ведьмы оказался совсем маленьким. Дверца была такой низенькой, что Жану пришлось пригнуть голову, чтобы не удариться головой о косяк.

Внутри почти не было света, и только когда глаза немного привыкли к темноте, Арлетта смогла различить силуэт старой женщины, сидевшей возле очага.

Несмотря на жару, в очаге потрескивали дрова, и неяркий огонь освещал колдунью. Арлетта увидела четкий профиль с орлиным носом, серые с седыми прядями волосы, собранные в пучок на затылке.

Колдунья сидела неподвижно.

— Я привел вам клиентку, бабушка, — сказал Жан.

— Кто она? — спросила ведьма.

Арлетта подошла поближе и увидела, что женщина была слепой: оба глаза были затянуты бельмом.

— Я недавно в деревне, — спокойно ответила Арлетта. — Жан сказал, что мне надо с вами встретиться, потому что вы здесь самый важный человек.

Ведьма хмыкнула.

— Он так сказал? Вообще-то многие меня боятся.

— Я не боюсь, — ответила Арлетта.

Жан вложил в морщинистую ладонь серебряную монету.

— Расскажите все этой прекрасной леди, — сказал он. — Возможно, в будущем ее ждет что-то хорошее.

С этими словами он вышел из домика. Воцарилась необычайная тишина, и Арлетте показалось, что колдунья впала в транс. Ее тело осталось неподвижным в старом плетеном кресле, но дух и ум отправились в иные миры.

Арлетта молча присела напротив. Через несколько минут колдунья заговорила:

— Ты приехала из-за морей. И ты что-то о себе скрываешь!

Арлетта нервно оглянулась на дверь. Ей совсем не хотелось, чтобы Жан услышал то, что говорит ведьма. Но дверь была плотно закрыта.

— Я вижу, что ты беспокоишься… гадаешь… боишься… я вижу опасность, большую опасность! Я вижу кровь!

Арлетта затаила дыхание.

— Будь настороже, будь готова и береги себя. Когда придет беда, полагайся только на себя. Запомни, что я сказала!

Ее голос постепенно угасал, и она замолчала. Арлетта вежливо ответила:

— Я запомню ваши слова. Но картина не из приятных!

— Есть люди — победители, — после небольшой паузы сказала ведьма. — Ты одна из них.

— Спасибо, — поблагодарила Арлетта. — Но я не знаю, в чем именно я должна победить.

Старуха хмыкнула:

— В битве жизни, дорогая, в чем же еще? Все мы воины на этой земле.

— Вы, правда, думаете, что я победитель?

— Ты несомненно выиграешь! — ответила ведьма.

Она медленно откинулась на спинку кресла и опустила веки, словно давая понять, что разговор окончен.

Арлетта хотела спросить ее про герцога, но не осмелилась. Она еще раз поблагодарила колдунью и, не дождавшись ответа, вышла из домика и оказалась на залитой ярким солнечным светом деревенской улице.

Жан стоял на противоположной стороне, прислонившись к дереву.

— Что она сказала? — спросил он. — Она была добра?

— Скорее угрюма, — ответила Арлетта. — Она сказала, что будет беда, но я выйду победителем.

— Я уверен, что так и будет, мадемуазель! — воскликнул Жан. — Вы принесли в замок радость самим своим существованием!