Остается лишь добавить, откуда пошло название деревни Арк. В ее имени можно увидеть и «area» («арка, свод»), и «arcane» («секрет»). Этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы сделать из «Гробницы Арка» и картины Пуссена (чья «зеркальная» копия находится в Англии) ключ ко всем тайнам Разе. Но, к сожалению, вплоть до сегодняшнего дня никому не удалось им что-либо открыть: тайный смысл картины или ее изречения по-прежнему остается тайным. Что же касается имени Арк, его истинное значение заставит любителей тайн приуныть: слово «Арк» произошло от латинского «axe» (во множественном числе «arces»), означающего крепость, цитадель. Таким образом, в имени Арк закрепилась память о замке, когда-то находившемся на месте деревни. В этом факте нет ничего удивительного, особенно если вспомнить, что на западе, на склоне той же горы, сохранились руины замка Кустоссы. Вероятно, этот топоним происходит от латинского «custodia» («стража, сторожевой пост»), что не противоречит истине, поскольку замок действительно расположен в том месте, откуда лучше всего следить за тем, что происходит ниже, в долине Сальсы.

Однако христианским городом Разе остается Але, в настоящее время простая деревня, спрятавшаяся в отрогах долины Од, между Лиму и Куизой. Местный историк, аббат Ласер, описывает Але как «цветник, укрытый в очаровательной долине, которую Бог одарил всеми природными дарами».[24] Средневековый городок, сохранившийся в прекрасном состоянии благодаря частым реставрациям, поистине восхитителен, а окрестный пейзаж чарует глаз. Целебная вода сделала этот край известным, первые упоминания Але связаны с минеральными источниками, используемыми еще в галло-романскую эпоху. Але и сейчас считается водным курортом, привлекая тем самым множество туристов, желающих подлечиться.

Деревня расположена на левом берегу Од: на западе ее границы омывает река, а на севере – воды источника Каден. Эти две естественные преграды дополнены укреплениями, окружающими городок с пяти сторон. От центральной площади расходятся шесть больших улиц, одна из которых ведет к входу в аббатство, а другая тянется по деревне с севера на юг, от Ворот Каден до Ворот Кальвьер. Когда в 1776 году монахи уступили часть своих земель, деревню и аббатство разделила новая дорога (ныне дорога D 118), позволявшая переправиться на другой берег по мосту, появившемуся в XVII веке; этот мост принял на себя всю тяжесть, которую доселе испытывал его северный сосед, построенный во времена средневековья. Дома Але до сих пор сохраняют единство стиля. Центральную площадь окружают фасады фахверков с резными брусьями. На узких улочках города можно заметить, в частности, то, что называют «романским жилищем»: первый этаж пронизан шестью низкими арками, а второй деревянный этаж, выступающий над первым, снабжен двумя великолепными окнами, полуциркульные арки которых опираются на колонны с капителями с орнаментом в виде листьев. Это очень редкий, удивительный образец гражданской архитектуры 1200 года.

Аббатство, занимавшее когда-то обширную территорию, сохранилось лишь частично. Его колокольня исчезла полностью, а древняя монастырская церковь, впоследствии ставшая кафедральным собором, превратилась в руины, получившие статус «памятника под охраной государства». С северной стороны собора можно увидеть хорошо сохранившиеся боковые нефы и часть центрального нефа, где находится дверь, ведущая к тому, что было монастырскими постройками, в частности к красивому залу капитула. Сквозь руины алтарной части, выполненной в готическом стиле в 1318 году, – когда в Але было учреждено епископство, можно увидеть почти целую романскую абсиду, соединенную с нефом при помощи арки с модильонами в виде растительного орнамента. Арку поддерживают две колонны с искусно сделанными капителями и абаками. Сферический свод абсиды, пронизанной глубокими окнами с внутренними откосами, покоится на междуэтажном карнизе, украшенном орнаментом наподобие четок. Романская абсида Але, предвосхитившая абсиду собора Сен-Жак в Безье, поражает своей оригинальностью. Вероятно, первое аббатство Але, выстроенное в романском стиле, послужило моделью аббатству Сен-Жюст в Каркассоне, в то время как его перестройка произошла под влиянием аббатства Сен-Сернен в Тулузе. Несмотря на то что этот ансамбль относится к двум различным эпохам и стилям, он все же сохранил архитектурное единство, являя собой мощное сооружение, поражающее как смелым конструктивным решением, так и богатым убранством. Жаль, что стены этого древнего аббатства не пощадило ни время, ни люди: вне всякого сомнения, оно было бы одним из самых красивых памятников средневековой архитектуры, жемчужиной Лангедока, которому все же не хватает святилищ, поражающих воображение.

В утешение нам остались древние руины, напоминающие о прошлом, дух которого по-прежнему живет в каждом камешке этого аббатства, в каждой его статуе. Але был в центре духовной христианской жизни этого края. Несмотря на то что «дела», связанные с аббатом Соньером и Буде, как кажется, делают упор на языческих началах, предшествующих христианству и запятнанных неудачным определением «ересь», не стоит забывать, что в верованиях и культах всегда есть преемственность. Попытаться понять Ренн-ле-Шато, не обращая взора к аббатству-епископству Але, значило бы уподобиться «слепцу, ищущему свои сокровища на дне океана»…

В учебниках по истории Франции графству Разе посвящено всего лишь несколько строк. Это легко объяснимо: графство входило в состав Окситании, не имевшей ничего общего с капетингским королевством вплоть до начала правления Людовика Святого. Капетинги (династия франкских королей, узурпировавшая власть Меровингов) всеми доступными средствами пытались лишить Окситанию ее культурной и духовной специфики. Стоит ли после этого удивляться, что многие учебники национальной (точнее, националистской) истории не обращают внимания на скромное, граничащее с Каталонией графство Разе, бывшее в большей степени испанской, нежели французской территорией. Не следует вносить поправки в историю: любое событие, оставившее в ней свой след, требует бережного к себе отношения. Разе появился на свет во времена вестготов и «варварских» германских вторжений на территорию Римской империи. Согласно учебникам истории, это было время Pax Romana, однако подлинные исторические документы свидетельствуют об ином: о смутной эпохе дворцовых переворотов и разрушительных войн, о царящем повсюду упадке, – в то время как официальная история в силу каких-то непонятных причин упорно хранит об этом молчание.

Однако Разе, а следовательно, и Ренн-ле-Шато зародилось задолго до того, как на его территории осели вестготы. Доказательством того, что этот край был заселен еще в эпоху палеолита, то есть в «пещерном веке», могут служить мегалитические ансамбли – настоящие менгиры и остатки древних дольменов, а не тот вымышленный кромлех, которым наделил округу Ренн-ле-Бен аббат Буде. Известковые земли Разе, изобилующие трещинами и расселинами, стали местом мирного сосуществования древних племен, от которых не осталось каких-либо видимых следов. Отсутствие документальных свидетельств об этой эпохе, конечно же, сыграло свою злую шутку: некоторые авторы, составившие настоящие исторические штудии на тему «искушений аббата Соньера»,[25] не удержались от искушения изобрести всевозможные «фольклорные» истории и о древних обитателях Разе. Подобные «исторические романы» вызывают лишь улыбку у специалистов: это сплошное утрирование, порой выходящее за грани разумного. Поэтому в нашем случае лучше всего обратиться к местным историкам, таким как Луи Федье или Рене Декадейа. Желая разоблачить миф о «проклятом золоте» Ренна, они проявили беспристрастность, предоставив читателю материалы этого сложного, умышленно запутанного и богатого мифами дела. Конечно, когда хочется проникнуть в тайну, нужно сгустить ее, дабы сбить со следа возможного соперника. Тактика эта использовалась во все времена, начиная с Фукидида, отказавшегося от мифологического нарратива Геродота (заключавшего в себе, однако, важнейшие сведения) в пользу истории, уважающей реальные события и факты.