…А мальчика укравший в Калидон увез
И продал старику его богатому:
Детей любил, но женщин ненавидел тот.
Не ведая, что другу это сын, купил
Он мальчика того, усыновил его,
Ему наследство отдал перед смертью все.
Вот в этом доме юноша сейчас живет».
(№ 2098). (Плавт. Пуниец 73-78 [Плавт 1997, т.3, с.150])
« Антаменид – Ганнону
Ах ты, затычка! Прочь пошел! Проваливай!
Тебе ль, полумужчине, быть любовником
И трогать то, что любит человек-самец?»
(№ 2099). (Плавт. Пуниец 1309-1311 [Плавт 1997, т.3, с.227])
« Диниарх
Не вышло дело со скотом у вас мое. Слегка лишь
Я попахать у вас хотел, насколько позволяют
Мне средства.
Астафия
Для скота земля здесь, не для пашни. Хочешь
Пахать, так к мальчикам иди, у них на то привычка.
Наш этот откуп, а у них откупщики другие.
Диниарх
И тех и этих знаю я.
Астафия
Отсюда и досуг твой:
Ты провалился здесь и там. А с кем предпочитаешь
Иметь дела?
Диниарх
Да вы жадней, они же вероломней.
Там пропадает, что даешь, для них самих без пользы;
Вы ж хоть, добывши что-нибудь, пропьете, проедите.
Итог: они бесчестны, вы негодны и хвастливы».
(№ 2100). (Плавт. Грубиян 147-157 [Плавт 1997, т.3, с.339])
Дело о вакханалиях
(№ 2101). «[ 186 г.] (8, 3) Началось все с того, что в Этрурии объявился некий грек низкого происхождения, совершенно невежественный в благородных науках, с которыми нас познакомил просвещеннейший из народов. Это был жрец и прорицатель, (4) причем не из тех, кто открыто служит богам, не скрывая ни занятий своих, ни учения, на виду у всех совращает умы, но руководитель тайных ночных обрядов. (5) Сначала в его таинства были посвящены немногие, но затем доступ к ним становился все шире и для мужчин, и для женщин, а чтобы вовлечь еще больше людей, обряды стали сопровождать попойками и пиршествами. (6) И так как вино разжигало желания, а смешение под покровом ночи мужчин с женщинами и подростков со взрослыми позволяло забыть о стыдливости, стал набирать силу всевозможный разврат, в зависимости от вкусов и склонностей каждого. (7) Но дело не ограничилось растлением женщин и благородных юношей: из той же мастерской порока стали распространяться лжесвидетельства, поддельные печати и завещания, клеветнические доносы, (8) отравления и убийства родных …
(9, 1) Из Этрурии эта зараза проникла в Рим. Поначалу огромный Город, довольно терпимый к таким порокам, скрывал ее до тех пор, пока наконец консул Постумий не узнал о ней при следующих обстоятельствах…
(10, 5) [ с.325] … Гиспала рассказала [ Эбутию], что, будучи еще рабыней, она, сопровождая свою госпожу, побывала в этом святилище Вакха, а потом, получив свободу, больше ни разу туда не ходила. (6) Она знает, что это – рассадник всяческого разврата. Известно, что вот уже два года, как в тамошние таинства никто старше двадцати лет посвящен не был. (7) Как только туда вводят посвящаемого, его, словно жертвенное животное, передают жрецам, а те отводят его в помещение, где отовсюду звучат вопли и завывания, пенье и музыка, кимвалы и тимпаны, чтобы заглушить вопли насилуемого. …
(13, 8) [ с.327] …Гиспала начала свой рассказ [ консулу Постумию] о происхождении этих таинств. Сначала это святилище было женским, и ни одного мужчины туда не допускали. В году было три установленных дня, когда совершалось посвящение в таинство, и делалось это днем, а жрицами выбирали по очереди почтенных замужних женщин. (9) Но когда жрицей стала Пакулла Анния из Кампании, она, действуя якобы по внушению богов, совершенно изменила заведенный порядок: впервые она допустила к обрядам мужчин, а именно своих сыновей Миния и Геренния Церриниев; сами обряды перенесла на ночное время, и вместо трех дней в году для посвящения новичков установила по пять дней в каждом месяце. (10) Участие в обрядах и мужчин и женщин, да еще под покровом ночи, с неизбежностью повлекло за собою распутство, и все гнусности, какие только можно представить. Мужчины там больше занимались друг другом, чем женщинами, (11) а тех, кто уклоняется от мерзких объятий или идет на них неохотно, таких убивают как жертвенных животных. Терпимость к любым преступлениям и кощунствам у них считается верхом благочестия. …
(15, 8) [ с.329] [ Речь консула Постумия к народу] … (8) Что касается числа их участников, то оно измеряется уже многими тысячами, но чтобы вас не слишком пугать, поясню, кто эти люди. (9) Большую часть их составляют женщины, с которых, собственно, и началось это зло. Затем – уподобившиеся им мужчины, растленные и растлители, исступленные, обезумевшие от ночных оргий и попоек, грохота барабанов и собственных воплей. … (13) Если бы вы знали, в каком возрасте юношей приобщают к этим нечестивым таинствам, то вы бы не только пожалели их, но вам было б и стыдно за них. Неужели, квириты, вы полагаете, что, дав такую клятву, юноши могут служить в вашем войске? (14) Им ли, прошедшим школу разврата, вы захотите доверить оружие? Неужели, покрытые позором и бесчестием, они будут отстаивать на поле брани честь ваших жен и детей? …
(18, 3) [ с.331] Тех участников вакханалий, которые успели только принять посвящения в таинства и повторить вслед за жрецом клятву о готовности к злодеяниям и разврату, но не успели ни одного преступления совершить – таких консулы заключали под стражу; (4) а тех, кто обесчестил себя развратом и убийствами, запятнал лжесвидетельством, подделкой печатей, подлогом завещаний и другими мошенничествами, карали смертью. (5) Казнено было больше, чем брошено в оковы, причем тех и других оказалось великое множество». (Ливий XXXIX 8-18, пер. Э.Г.Юнца [Ливий 1989-93, т.3, с.324-331])
Полибий о римлянах
(№ 2102). «(37, 9) Наказанию палками подвергается также тот, кто утащит что-либо из лагеря, даст ложное показание, а равно молодой человек, провинившийся в мужеложстве, наконец всякий, кто трижды был наказан за одну и ту же вину. Таковы деяния, наказуемые у римлян как преступления. … [ Полибий перечисляет и другие тяжкие воинские преступл е ния] (37, 2) Наказание это [палками] производится приблизительно так: трибун берет палку и ею как бы только касается осужденного; вслед за сим все легионеры бьют его палками и камнями. (3) Наказуемых забивают большею частью до смерти тут же, в самом лагере, а если кто-нибудь и выходит еще живым, то не на радость себе. (4) Да и какая ему радость, если возврат на родину ему не дозволен, и никто из родственников не осмелится принять такого человека к себе в дом. Поэтому раз постигло кого подобное несчастие, он погиб бесповоротно» (Полибий VI 37, 1-4, 9 [Полибий 1994-95, т.2, с.27-28])
(№ 2103). «[ 166 г.] (11, 1) Во все последующее время Сципион и Полибий непрерывно упражняли свои взаимные чувства на деле, благодаря чему они развились в столь нежную дружбу, как будто между ними существовали отношения отца к сыну и кровные узы. (2) Влечение и любовь к прекрасному проявились в Сципионе прежде всего в том, что он стремился стяжать себе славу человека воздержанного и превзойти в этом отношении своих сверстников. (3) Достигнуть такой цели, столь возвышенной самой по себе и трудной, было легко в тогдашнем Риме при господствовавшем в народе упадке нравов. (4) Молодые люди отдавались со страстью любовникам или любовницам, другие увлекались представлениями, пьянством и расточительностью, в Персеевой войне быстро переняв от эллинов эту слабость. (5) Сладострастие до такой степени обуяло молодежь, что многие за любовника платили талант. … (8) Как бы то ни было, Сципион усвоил себе противоположные правила поведения, и в борьбе со всякими страстями воспитал из себя человека последовательного, во всем себе верного, и оттого в какие-нибудь пять лет стал известен в народе своею благопристойностью и самообладанием» (Полибий XXXII 11 [Полибий 1994-95, т.3, с.98])
