Пример сей был заразителен и с 1799 года диаспора французских евреев стала строить жилье для беженцев, спасавшихся от Войны "на той стороне баррикады". С 1803 года аналогичное движение началось в Англии, где тоже стали строить временные жилища для обездоленных. Но все (в наших кругах) помнят, что первой на сем поприще была моя матушка и где бы я ни был, — в первую очередь меня принимают, как ее Первенца, а уж потом — за все остальное.

Иудейские мистики считают между собой, что Возвращение в Землю Обетованную будет дозволено нам лишь после того, как евреи со всего мира ощутят себя, как единый народ. Увы, сегодня в той же России евреи "подольские" (иль — "одесские") враждуют с евреями "рижскими", считая нас своими заклятыми ненавистниками. Мы платим им той же монетой, так что "воссоединенье евреев" — вопрос отдаленного будущего. Но той страшной зимой мы сделали колоссальный шаг — к единению и Восстановлению Храма.

(Любопытно, что Павел, боровшийся с "всемирным еврейским заговором", в реальности — подтолкнул нас в объятья друг друга.)

К весне 1797 года в Дерпте было сделано два колоссальных открытия — во-первых, был разработан нитрат-нитритный цикл в консервировании колбас и копченостей и свинарники Бенкедорфов стали воистину "золотой жилой". Во-вторых, было доказано благотворное влияние фосфора с калием на посевы и придумались "калийные суперфосфаты.

В любое другое время сию технологию ждали б долгие годы проверок и прочего, но — голод не тетка и суперфосфаты попали на наши поля уже весной этого года. Осенью мы получили пятикратную прибавку ко всем урожаям! Отныне и по сей день — прежде убыточные земли Прибалтики стали фантастической сельскохозяйственной житницей Российской Империи, а вопросы добычи фосфатов перешли в ранг национальной политики.

Увы, к несчастью для Швеции — месторождения апатитов (фосфорсодержащих известняков) были обнаружены только в Финляндии. Сами шведы не умели их обрабатывать и потому продавали нам — за терпимую плату. Но со дня открытия суперфосфатов все кругом говорили о "необходимости решить финский вопрос". Мы не можем зависеть нашим желудком ни от безумной России, ни от шведских цен на "фосфорную муку". Завоеванье Финляндии стало вопросом нашего выживания.

Калийные ж соли производятся в Пруссии. Прусская королева и моя матушка сразу захотели моей женитьбы на прусской принцессе. Пруссия тоже весьма зависит от продуктивности ее почв и брак апатитов Финляндии на прусском сильвине (хлориде калия) сразу же стал вожделенной мечтой наших промышленностей.

Браки, конечно же, заключаются на небесах, но в свете последних открытий — для притяженья двух юных сердец требуется "чуточку химии". Глубоко простерла Химия руки в дела человеческие!

Кстати, — русские боятся минеральных добавок, считая продукты, выросшие на таких удобрениях — "ненатуральными" и "сплошной Химией". Я устал убеждать их по этому поводу — пусть голодают, коль считают иначе.

Мы же с пруссаками в кои-то веки стали производить продукцию сельского хозяйства на экспорт. Сегодня мои четыре провинции — Финляндия, Эстляндия, Лифляндия и Курляндия производят зерна, мяса, масла и молока столько же, сколько и вся остальная Империя вместе взятая.

Видите ли, — русские приняли особый закон, запрещающий использование калийных и фосфорных удобрений на землях России. Может быть, — они правы. Продуктивность земель в центре России — немыслимая. Там — сплошной чернозем и наши добавки погоды не делают. У русских иная болезнь — погода у них неустойчива и от ее капризов зависят их урожаи.

В Прибалтике ж — все года на одно лицо: дожди. Да почва, истерзанная ледником. Она настолько тоща, что любые удобрения, внесенные хуторянами, окупаются сторицей! Так что — опять верно сказано: "Что русскому здорово, то — немцу смерть!" И ровно наоборот.

Сельское хозяйство в Прибалтике сегодня немыслимо без калийных и фосфорных удобрений. В России же — те же самые удобрения только "сжигают" ее необычайно тучную почву.

При всем этом в Сенате мы видим два типа дурней: одни говорят, что "надобно не отстать от Европы и удобрить Русь-матушку", другие же требуют — "запретить Химию на всем пространстве Империи", — в том числе и в Прибалтике. А когда пытаешься бороться с обоими сортами придурков — и те, и другие обижаются на тебя.

То же самое и в политике. Раз уж разные почвы Империи столь по-разному относятся к удобрениям, чего уж про людей говорить?! Ну — не дело же лазить с русским уставом в наш монастырь! Иль с польским — в русский. Иль — с монголо-татарским!

Так нет же — лезут. Вот и появляются новые Павлы…

Массовое бегство евреев в Прибалтику привело и к военным реформам. Нашим командующим стал Михаил Богданович Барклай-де-Толли. Он первым осознал сущность переворота в тактике и стратегии, вызванного появлением штуцеров.

Официально считалось, что мы Восстали против России и под сим соусом солдатам меняли Уставы, оружие и даже — форму одежды. Латышам говорили:

— Ношение треуголок, да киверов — знак обрусения. Латвийский солдат должен носить "куратку" (иначе — "фуражку").

Разноцветные мундиры русских полков — признак их базарной натуры. Егеря должны перейти на единую форму одежды — зеленую с черным. Сие цвета нашей Лифляндии и Креста Протестантов.

Русские только умеют, что гадить вокруг своих лагерей. Наши солдаты обязаны убирать за собой и — носить лопатки для нечистот.

Русские — вылитые бараны. Поэтому они ходят толпою. Каждый из егерей — личность, умеющая самостоятельно принять решение. Поэтому егеря отныне ходят в атаку лишь рассыпной цепью"…

Сии указания можно продолжить. Общая неприязнь к русским у наших солдат была такова, что одного упоминания "а у русских — вот так" было достаточно, чтоб сие немедля искоренилось в среде егерей.

Но вы ж понимаете — истинную подоплеку приказов: резкое увеличение дальности выстрела и скорострельности штуцеров вели к устарению тактики каре и колонн. Отсюда — рассыпной строй.

Появление оптических призм и впоследствии — оптического прицела потребовало "неприметности" наших стрелков. Отсюда — зеленые и черные цвета нашей "единой" формы для всех солдат.

Увеличение меткости снайперов противника заставило укрывать солдат от огня. Отсюда использование "ритуальных лопаток" — для отрывания траншей и окопов. (Нарезное оружие позволяло теперь перезарядить штуцер "из положения лежа".)

Но в траншеях немыслимы "лопушистые" треуголки, да торчащие, как перст, кивера. Отсюда появление фуражки в наших войсках. Обязательно — с козырьком, чтоб глаза прикрывало от солнца.

Как видите, — все сии новшества диктовались самым что ни на есть — здравым смыслом. Но армия — необычайно консервативна, а армейская логика — в стороне от здравого смысла. Не будь "врага" в виде России, мы б долго убеждали своих хуторян в необходимости хоть что-то менять! А на волне, — "все — не как у России", реформы прошли просто стремительно. (Выходит и в этом Павел оказал нам услугу!)

Разумеется, такая активность в провинции пришлась не по вкусу бесноватому Императору. И тогда он приказал готовить войска к вторжению в наши края. (А кроме нас — в Грузию.)

Удивительно, но из этого не делалось никакого секрета! Павел сказал по сему поводу так:

— Мы их просто затопчем!

Русская пропаганда подхватила сей тезис и стала чернить жидов с немцами на всяком углу. Многих в ту зиму прогнали из армии и она стала попросту небоеспособна.

Наши ж полки, имея все больше изгнанников, усилились необычайно. В итоге — на масленицу 1797 года наши армии сами вторглись в Россию.

С юга Латвию всегда окружали поляки. Но после Пугачевского бунта много поляков поддержало Костюшку и бабушка решила их выселить. В недельный срок в Минской, Витебской и Могилевской губернии собрали всю шляхту и погнали ее на восток. В губернии Московскую с Нижегородской.