Теперь в Малороссии говорят:
"Москва — Третий Рим, а Бенкендорфы — Третьи Ироды", — обзывая при том всех "немецких евреев" "новыми саддукеями".
Наши раввины не остаются в долгу и появись сегодня средь "польских жидов" новый Иисус, наши "первосвященники" первыми б возопили — "Распни его!" А я, наверно, как и тот — Ирод, подписал бы ему приговор. (Nicola ж, конечно, в этих делах — тоже умыл бы руки…)
Кстати, — "Вторыми Иродами" средь нас считаются "Дожи Венеции". А вы не слыхали, что в первых редакциях Дездемону зовут "прекрасной еврейкой"? Венецианцы еще там говорят, — "лишь жидовки бегают в стойло к сей черноте"!? Интересное наблюдение…
Похоже, что и "Вторые Ироды" имели ту же проблему, что и настоящие Ироды Первые, и — ваш покорный слуга. С одной стороны, — прозвище Иродов от собственного же народа. С другой — милые венецианцы, шутящие про "жидовок" и "стойло". Правление меж открытым погромом и — хорошим поводом для него…
В первый раз все закончилось — Разрушением Храма. В другой — массовой резней и погромом в Венеции. В третий…
Я не допустил раза третьего. Весной 1812 года я собрал у себя всех видных раввинов и в присутствии моей матушки сказал так:
— Грядет ужаснейшая Война. Потери в ней будут огромнейшими. И наша лучшая часть — наша Жидовская Кавалерия примет участие во всем этом веселье. Ее составляют — ветераны пруссаки, а у них особый счет к якобинцам…
Из этого следует, что к мигу Победы мне нечем станет вас защищать. А посему — сегодня мы примем решение.
Либо — сегодня же вы поддержите меня своей проповедью и мы вносим очередную статью в "Новый Порядок". О том, что каждый еврей, достигший пятнадцати лет, обязан пройти военную подготовку. Чтоб дальше не было слюней и соплей — предупрежу сразу. Служба в армии подразумевает в сем случае не теплый пост в интендантстве, иль должность полкового раввина, но… Марш-броски на сто верст с полной выкладкой, отрытие траншей в полный профиль и розги — за неисполненье приказов, иль — разговоры в строю!
Раввины охнули и зажужжали. Затем старший из них — мой Учитель престарелый Арья Бен Леви поднял руку с места и произнес:
— Паства к сему не готова. Любая еврейская мать найдет тысячу поводов, чтоб не отдать дитя в эту армию!
Я пожал плечами в ответ:
— Есть другой выход. Мы пишем другую статью — о запрете на проповедь, несущую в себе межнациональную рознь. И по этой статье мы будем вешать — не только иных лютеранских лунатиков, но в первую голову — всех мешугге с Подола! На месте, как бешеную собаку!
Мои реббе ахнули и шум раздался еще громче. На сей раз они без стесненья шептали между собой — "Своя Кровь", "Избиенье младенцев"!
При этом они боялись обратиться ко мне и я, не выдержав, крикнул:
— Да что же вы за народ?! Нужно либо сцепить зубы и — драться! Любою ценой, любым потом и кровью! Если мы хотим хоть чего-то добиться, нужно уже сейчас учить военному делу наших детей — какая бы армия у нас ни была!
А ежели вы не можете драться, давай маслить попу и гнуться перед русскими с латышами! Да, обидно, но без армии в наших руках — нужно — иль гнуться, иль подыхать в миг очередного погрома!
Принимайте ж решение!
Они на сей раз призадумались, а потом Бен Леви спросил:
— Неужто мы не сыщем какого-нибудь… компромисса? Мы же разумные люди! Мы не можем идти против наших же жен, обрекая ребят на мучения, и… Зачем же нам мученики в среде — фарисеев?!
Я рассмеялся в ответ и мать моя, остерегающе, положила руку мне на плечо. Я ж обернулся, обнял и поцеловал ее в лоб, а потом сказал всем присутствующим:
— Компромисс есть. Собирайте манатки, господа иудеи. Если вы не примете того, иль иного решения — придет день и нас тут всех вырежут! Опыт Венеции показал это. Сожители наши не терпят чужого мнения — коль уж они так славно принялись за курляндцев, свернуть шею горстке жидов — им вообще, — за забаву! Собирайте манатки…
Многие раввины обиделись на меня в этот день. Они так и не договорились… (Это обычная беда всех евреев — мы не создали еще ни одной нашей партии. Меж евреями родовитыми всегда найдется повод для склок.) Просто, когда они покидали наш дом, Бен Леви на прощанье спросил у меня:
— Раз вы прогоняете нас, на кого же теперь ты рассчитываешь? Кто пойдет умирать за твой трон и корону?
Почти все раввины застыли и с интересом уставились на меня. Я же с улыбкой ответил:
— Ты меня так и не понял, Учитель… Я готов царствовать лишь над любимыми мною людьми. Но раз они сами не ведают, что хотят — Пастырь отвечает за свою Паству.
Коль вы не готовы еще строить наше — Иудейское Царство, я не хочу чтоб ради моих претензий на трон страдал наш народ. Я не доведу дел до Иудейской Войны — я просто не буду царствовать…
Бен Леви всерьез призадумался, а потом, благословив меня и поцеловав на прощание, вышел из комнаты. Прочие же раввины, с интересом поглядывая в мою сторону, покинули дом моей матушки.
Прошло десять лет. Я всем моим политическим весом поддержал моего кузена в борьбе за русский престол. Ради того я — даже упразднил Латвийское Герцогство и многие "нацисты" занесли меня в свои "черные списки". Но в 1823 году все раввины Империи единогласно выступили с петицией о создании Единого Раввината в России. Раввинат получили заковыристое название "Комиссии по Иудейской Вере и Быту" и я стал — главным раввином Империи.
Знаете, — вопросы Крови и Веры потому и сложны, что… Всегда меж народами находятся поводы для обид. Дерьмо всплывает в каждом народе и в каждой нации — есть свои гении. (Как бы я ни ненавидел поляков — я плакал и плачу, слушая "Прощание с Родиной". Сия музыка — не от Мира сего…)
Но вернусь к рассказу о той ужасной зиме. Уже к Новому 1797 году все евреи "немецкого корня" покинули обе столицы, перебравшись к нам — в Ригу. Всем здравомыслящим людям было понятно, что сейчас Государь начнет искать "козлов отпущения"…
Евреи бросали дома, производства и лавки, хватали в охапку своих домочадцев и любою ценой — пересекали границы Прибалтики. Считается, что с "Новым Порядком" в Ригу съехалось много евреев со всей Европы. Так вот, — в ту страшную зиму из России в протестантскую Латвию ушло в три раза больше народу, чем прибыло из иных стран… Увы, люди обычно не едут туда, где им лучше, но чаще бегут оттуда, где уже — просто невмоготу…
Прибытье такого количества беженцев вызвало голод и матушке пришлось обратиться за помощью ко всем лютеранам Европы.
Редко кто и когда воспринимал евреев за обычных людей. Но в те дни, несмотря на угрозы зимы и обледенение Балтики в Ригу пошли корабли с продовольствием: из Англии, Пруссии, Голландии и даже — вроде бы враждебной нам Швеции. Корабли шли по мерзлой воде, прорубаясь сквозь смерзавшийся лед. Когда Балтика окончательно "встала", по льду пошли санные поезда…
Это было только началом. Помимо еды, беженцам нужен был кров — крыша над головой. И тогда моя матушка на свои личные деньги стала строить большие многоквартирные дома на южном — бывшем курляндском берегу Даугавы. Так в Риге стал расти Новый город, застроенный "высотным" "муниципальным" жильем.
Строили быстро и уже к февралю 1797 года туда стали вселять первых беженцев. От сего дома получились низкого качества и очень легко горели от наших "брандскугелей". То же, что не сгорело — развалилось от прямых попаданий наших фугасов…
Ежели "Старый город" к осени 1812 года представлял из себя страшное зрелище, "Новый город" был фактически стерт нами же — с лица земли. (У французов не было столь мощных фугасов и — никаких брандскугелей.) Нынешняя Рига — по сути отстроена заново…
Плата за такое жилье была совсем символической и матушку мою с той поры принято почитать во всем мире. И до нее было много богатых евреев, пекшихся о сородичах, но никто до сих пор не готов был "платить за евреев вообще.
