— А что, если Эйлин станет настаивать, чтобы Хью продал Лискуль? — негромко спросила Джулия.

Мистер Дайсарт задумчиво стряхнул пепел с сигары.

— Вполне возможно. Это старое поместье можно продать по вполне сходной цене, а я тогда возьму Хью в свой бизнес. Раз я плачу, значит, я и музыку заказываю.

— Но вы ведь знаете, что Хью привязан к Лискулю и не хочет его потерять?

В отце Эйлин была такая деловая хватка и такое тяжеловесное упорство, что Джулия разволновалась, когда он так откровенно поведал ей о своих планах.

Он недовольно дернул плечом.

— Ты говоришь, как все молодые девчонки, у которых голова набита всяким романтическим вздором. Да, любовь — это все хорошо и прекрасно, но на этом не проживешь, и ты бы удивилась, если бы узнала, как быстро она упорхнет в окошко, когда в кошельке не останется денег. — Он вдруг замолчал.

В оранжерею вошли Эйлин и Хью.

— А, так вот ты куда забралась! — весело сказала Эйлин, и Джулии тут же захотелось узнать, почему у Эйлин настроение так резко изменилось к лучшему. — Надеюсь, ты не надоедал бедной Джулии подробностями очередной блестящей деловой сделки, которую ты провернул? Для тебя это захватывающе интересно, но для нас, глупых женщин, ничего не понимающих в делах, это ужасно скучно.

— Честно говоря, мы тут о вас как раз говорили, — заявил папаша. — Все гадали, когда вы наконец стронетесь с места и займетесь делом всерьез.

Эйлин открыла рот, шокированная его словами.

— Папа! — предупреждающе воскликнула она.

— Ну что «папа»? Сколько можно все вокруг да около ходить? — ворчливо продолжал он. — Все уже знают, что вы симпатизируете друг другу, так что нечего больше скрываться, а пора честным пирком да за свадебку.

Джулия с тревогой взглянула на Хью, но по его лицу ничего нельзя было понять. Он, в свою очередь, внимательно смотрел на отца Эйлин.

Мистер Дайсарт немного разнервничался под пристальным взглядом Хью.

— Ну что, я разве не прав? — воинственно заявил он. — Ведь ты, Хью, как и я, тоже не терпишь всяких словесных выкрутасов, а любишь говорить обо всем прямо.

— Ну, прежде всего, мне вообще не хотелось бы обсуждать этот предмет, — холодно ответил Хью.

Возникло неловкое молчание, мистер Дайсарт молча пожевывал свою сигару.

— Не хотите выпить чего-нибудь? — наконец предложил он, довольный своей находчивостью, словно это был наилучший выход из ситуации.

— Спасибо, — сказал Хью. — Но мы с Джулией едем верхом на государственные плантации, так что нам, наверное, уже пора отправляться.

Джулия взглянула на него, не в силах скрыть своего удивления. Она впервые слышала, что они едут так далеко, — вначале речь шла только о короткой прогулке вокруг усадьбы. Может быть, это просто отговорка, чтобы избавиться от не в меру напористого мистера Дайсарта, размышляла она, или он действительно приготовил ей какой-то сюрприз? Она часто стояла у окна своей спальни и смотрела вдаль на холмы, по которым сбегали темно-зеленые или красновато-коричневые плантации, и представляла себе, как прогуливается меж высоких зеленых елей и вдыхает воздух, напоенный запахом хвои и смолы.

— О, не стану вам навязываться, — с принужденной веселостью засмеялась Эйлин. — В конце концов, им и вдвоем будет не скучно, не так ли? — Но на самом деле эти слова были скорее вопросом, и она напряженно ждала, что скажет Хью.

Но Хью в этот момент был увлечен разговором с хозяином дома, который очень живо рассказывал ему, как нелегко и каких трудов стоит вырастить хризантему для конкурса. К огромному облегчению Джулии, он либо на самом деле не расслышал вопроса Эйлин, либо по каким-то своим причинам решил его проигнорировать. Если бы Эйлин поехала с ними, то она, несомненно, извлекла из этой прогулки максимум удовольствия.

Некоторое время спустя, когда они удалялись от дома, держа путь через заросли папоротника и низкого кустарника, который стелился по пологим склонам холма, Хью вдруг неожиданно сказал:

— Не стану извиняться, что потащил тебя в эту поездку, потому что знаю, тебе понравится. Мне надо было как-то заткнуть старика Дайсарта — невыносимого старого зануду.

— Да, действительно, здесь великолепно! — с энтузиазмом воскликнула Джулия. — Я уже давно хотела посмотреть этот лес. Издалека он кажется таким заповедным, заколдованным, вроде тех волшебных мест, где водятся эльфы и гномики.

Хью неудержимо расхохотался:

— О, как ты ошиблась! На самом деле это обычные плантации, там в основном растут хвойные породы: ели, сосны, лиственницы. Все посажено искусственно. Там что там ты найдешь скорее шведского тролля, чем ирландского эльфа.

— А что, в давние времена в Ирландии разве не было лесов? — с любопытством поинтересовалась Джулия.

Хью, который ехал чуть впереди, повернул к ней голову и озадаченно осмотрел ее.

— Лет триста тому назад здесь повсюду были одни сплошные дубравы, а ты, случайно, не из общества защиты окружающей среды?

Джулия застенчиво рассмеялась в ответ:

— Нет, даже если бы я захотела стать членом такого общества, у меня не хватило бы образования.

— А, я и сам такой же, — задумчиво кивнул Хью. — Ты из тех, кто много работает. Терпеть не могу бездельников.

Да, конечно, если не считать Эйлин Дайсарт! — отметила про себя Джулия. Впрочем, она так красива, что заставляет мужчин терять голову, и те забывают, что она, как она сама про себя говорила, — не может даже яйца сварить.

Воздух наполнился терпким ароматом смолы, высокие голубые ели покачивали на ветру своими прямыми, как мачты, стволами. Они ехали по мягкой тропинке, густо усеянной побуревшими иголками. Лошади бесшумно ступали по этому толстому хвойному ковру.

— И какое же дерево тебе нравится больше всех? — Хью натянул повод и вопросительно посмотрел на нее. — Голубая ель, кипарис, шотландская сосна или норвежская ель?

Джулии трудно было выбрать из такого разнообразия.

— Наверное, все-таки шотландская сосна. Она такая величественная, как худой старый король.

— Я хотел бы сорвать для тебя шишку с твоего любимого дерева на память о нашей поездке. Правда, у шотландской сосны шишки растут очень высоко, почти на верхушке, так что придется тебе удовольствоваться шишкой лиственницы. Ты можешь выковырять из нее семена и посадить их, они прорастут, и у тебя будет собственная маленькая лиственница.

— Где? На подоконнике в спальне? — рассмеялась она.

Он сразу оставил шутливый тон:

— Нет, Джулия, ты должна посадить семена здесь, в Лискуле, чтобы я каждый раз, как буду проходить мимо этих деревьев, мог вспоминать тебя.

Джулия отвернулась, неожиданные слезы навернулись ей на глаза. Да, в один прекрасный день эти бескрайние зеленые поля, покрытые тонкой дымкой тумана, останутся для нее только воспоминанием.

Хью спешился, начал раздвигать пушистые ветки лиственницы, ища что-то, и вскоре вернулся с шишкой. Он взял ее ладонь и вложил в нее шишку.

— Пусть будет у тебя всю зиму, — серьезно сказал он. — Весной ты вытряхнешь семечки и посадишь их.

— Вот так все просто? — засмеялась Джулия.

Он запрокинул голову и смотрел в ее смеющиеся глаза. Она наклонилась к нему, и он, вдруг притянув ее к себе, слегка коснулся губами ее щеки.

Джулия отпрянула от него, вся задрожав. Ей нельзя любить Хью Муртага, у них нет будущего, твердо сказала она себе.

— Почему? Я тебе так противен? — спросил он с грустью.

— Противен? Как ты можешь… — в недоумении пролепетала Джулия, теряясь от смущения.

— Да, любой случай, когда ты могла проникнуться ко мне хотя бы некоторой симпатией, бывал в корне загублен моей матерью с ее маниакальным стремлением поскорее нас поженить. Поэтому, естественно, у тебя сложилось впечатление, будто ты игрушка в чужих руках.

— Но как же ты не видишь, — запальчиво начала она, — что все как раз наоборот? Я просто всякий раз боялась, что ты подумаешь, будто я навязываюсь. — Она чуть замялась. — К тому же к тебе проявляет повышенное внимание Эйлин. Он кивнул: