Все это напоминает фигуры какого-то замысловатого гавота: холм начинает оседать, его вершина постепенно сглаживается, и мы наконец оказываемся на равнине, которая находится на той же высоте, что и вся остальная местность. Из земли вылезают деревья, так же плавно и естественно, как исчезло чуть раньше здание. Это похоже на замедленную документальную съемку, показывающую, как бутон раскрывается в цветок. Но деревья из ростка с двумя листиками вырастают в столетних гигантов за считаные секунды.
Я ощущаю некоторую слабость в ногах — такую, какая бывает, когда после долгого плавания на лодке вновь ступаешь на берег. В воздухе появляется лесной запах. Пахнет мхом, сыростью, землей. Этот запах напоминает мне, как я впервые пересекла границу Других Миров с Мамбо. Для девчонки-сорванца все вокруг было так удивительно! Моя провожатая шариком катилась рядом со мной, помогая себе длинными паучьими руками. Тогда мы провели в лесу очень много времени. Мамбо назвала его Великим и объяснила мне, что он ближайший отзвук того, что называется Первоначальным Лесом, — огромного древнего леса, который Рейвен вызвал из темноты, когда творил этот мир.
Киберлес кажется мне похожим на тот лес. Здесь те же запахи и звуки. Разве что я чувствую подспудное течение чего-то чужого. Это даже не смутное ощущение, это что-то более низкого порядка, может быть цифровой пульс. Я понимаю: за все, что я испытываю сейчас, отвечает бинарный код. Но это не умаляет моего удивления перед огромным лесом, растущим вокруг нас.
«Что происходит?» — спрашивает Саския.
«Понятия не имею», — отвечаю я ей.
Я долго стою разинув рот, потом наконец поворачиваюсь к Джексону. Но прежде чем успеваю обратиться к нему, из-под земли появляются виноградные лозы и оплетают наши ноги. Они опутывают Джексона и буквально привязывают его к ближайшему дереву. Он так и повисает, прикрученный к стволу. Его ступни — в паре ярдов от земли, и он даже не пытается освободиться. Должно быть, уже наше чудесное избавление от пиявок стало для него шоком, да и превращение развалин на холме в этот лес — тоже.
Я тоже не пытаюсь бороться, может быть, потому, что со мной лозы как-то не находят, за что уцепиться. Мои стопы и лодыжки как будто смазаны жиром. И все же они продолжают виться вокруг них и пытаются ползти по моим ногам выше.
Я отступаю, придвигаясь поближе к телу Саскии, на которое они не покушаются. Они следуют за мной, еще несколько лоз появляются из-под земли, но ни одна из них не может меня ухватить.
«Почему они не могут меня схватить?» — спрашиваю я у Саскии.
Не то чтобы я на это жаловалась. Участь Джексона, прикрученного к стволу, попавшего, как муха, в сети к пауку, вовсе меня не прельщает.
«Не знаю», — отвечает Саския.
«Может, это потому, что я ненастоящая?»
«А может, потому, что начала свою жизнь тенью?»
Никакой разницы, по-моему. Я и до сих пор тень, как бы мне ни нравилось притворяться, что я живу собственной жизнью. Учитывая мое происхождение, как я могу когда-нибудь стать чем-нибудь, кроме тени?
Я держу свои мысли при себе. В последнее время мы с Саскией вообще не слишком в себе уверены, особенно когда разговор заходит о том, кто мы такие: животные, овощи, минералы… Или просто вымысел. Выбирай что хочешь.
Поэтому я просто отвечаю:
«Возможно».
К тому же мы обе не совсем понимаем, что происходит. Я, по крайней мере, точно. Мне приходилось бывать в некоторых странных местах Других Миров, но ни в одном, которое могло бы сравниться с этим. Как будто мы упали в какую-то киберверсию кроличьей норы из «Алисы в Стране чудес», где здравый смысл больше не действует. Я уже жду, что объявится Чеширский Кот или армия игральных карт потащит нас на суд к Королеве. Но пока есть только лозы. Они все еще ползают у меня в ногах, и мне приходится отпихивать их. Они мне очень неприятны. И этот звук, с которым они трутся о грубую ткань моих джинсов.
Смотрю на висящего на дереве Джексона. Он не в состоянии разговаривать, потому что рот у него забит листьями, но его взгляд достаточно красноречив: Джексон в панике. Он напоминает мне Зеленых людей — лесных духов, которых я время от времени встречала в Великом Лесу. Это люди из корней и листьев, такие как Зеленый Рыцарь в своих деревянных доспехах, верхом на олене, или Джил-в-Лесах, с волосами, похожими на птичье гнездо, и в плаще из листьев. Только они рождаются из сока растений и свободно передвигаются, а не прикручены к стволам деревьев, как бедный Джексон.
Его глаза умоляют меня о помощи.
Я разрываюсь между желанием остаться с телом Саскии и порывом пойти посмотреть, не могу ли я для него что-нибудь сделать. Пока что лозы не трогают ее тела, но я вовсе не уверена, что это надолго. Могу ли я пойти на риск потерять ее, пробуя выручить Джексона? В общем-то, я ему ничего не должна. В конце концов, именно он втравил нас во все это!
Но он красив, а ради красивого мужчины я способна на многое.
«Мы не можем просто оставить его вот так висеть на дереве», — говорит Саския, когда я обращаюсь к ней за советом.
Как и следовало ожидать, у нее такое доброе сердце, что одна мысль о такой возможности наполняет его негодованием.
«А если лозы доберутся до твоего тела, пока я буду им заниматься?»
«Вряд ли…»
И вот я стою, повернувшись к Джексону. Теперь, когда мое первое удивление происшедшими изменениями прошло, я понимаю, что на всем вокруг еще лежит этот золотисто-голубой отсвет, вероятно отбрасываемый столбом света. Я оборачиваюсь посмотреть на сам столб и вижу, что он тоже изменился.
Там появился человек! По крайней мере, световой столб принял очертания человека, но тот, разумеется, не может быть человеком, излучая такой свет.
Это может быть только… дух Вордвуда.
Не знаю, каким я ожидала его увидеть, но уж точно не таким. В образе ангела или монстра, потому что, по моему опыту пребывания в Других Мирах, именно такие обличья зачастую и принимают подобные существа. Самых разных очертаний и размеров, конечно, но они неизбежно стремятся вызывать страх, даже ужас. Поэтому я стараюсь избегать их. Большинство из них — огромные твари, которым нет никакого дела до ваших скромных нужд. Разве что мы встанем у них на пути — и тогда они не знают пощады.
Я не утверждаю, что они все такие. Если честно, то самые ужасные больше всего похожи просто на природные явления, так что вряд ли мы вправе применять к ним наши морально-этические критерии. Это все равно что критиковать торнадо или зиму за то, что они такие, какие есть. Но это не значит, что надо относиться к ним с меньшей осторожностью. Я не могу понять бурю, но ни за что не выйду в бурю прогуляться.
Но я отклоняюсь от сути. А суть-то в том, что дух Вордвуда решил явить себя нам в стереоскопическом образе мужчины-библиотекаря — знаете, такой старый холостяк — худой, немного сутулый, волосы, висящие спутанными прядями, белая рубашка, твидовые пиджак и брюки, очки в проволочной оправе. Я бы и улыбнулась, но дело-то в том, что, как бы он ни выглядел в данный момент, он состоит из голубовато-золотистого света. Он — могущественный дух.
Я вдруг задумываюсь: интересно, он и правда так выглядит или это всего лишь маска, как этот лес вокруг нас — только маска бинарного кода? А если это маска, то зачем он ее надел? Сомневаюсь, что для того, чтобы мы чувствовали себя увереннее, потому что он даже внимания на нас не обращает. Он сосредоточен на Джексоне, прикрученном к дереву.
— Итак, — говорит дух, — одного, по крайней мере, мы заполучили.
Я озираюсь, пытаясь понять, сопровождает ли духа еще кто-нибудь, но, кроме корней и лиан, не вижу ничего. Похоже, он один. Должно быть, это царственное «мы».
Джексон отвечает на эти слова стеклянным взглядом — это все, на что он способен сейчас, когда его рот забит листьями. Но дух, похоже, не слишком озабочен реакцией своего пленника. И он вовсе не собирается обращать внимание на то, что здесь есть еще и я, в полудюжине ярдов, и у моих ног лежит тело Саскии, а душа ее — у меня в голове.
