Молодой высоченный воин шумно отдувался, то и дело смахивал со лба непокорную прядь пепельных волос и что-то бормотал, оттирая клинок пучком травы. Толстяк зачем-то грохнулся на колени у тела наемника, закатил глаза и заныл что-то совсем уж невнятное. Я вздохнул, достал нож из голенища сапога и отправился вытаскивать стрелы. Не так-то и просто смастерить правильную стрелу. Тем обиднее было бы оставить целых две двоим мертвякам, которым мои стрелы сейчас уже точно ни к чему.

А потом я посчитал нужным попрощаться с оленем. Он так и лежал, глядя мутными глазами в вечно меняющийся кусочек голубого неба…

– Прощайте, – вежливо сказал я чужеземцам. – Край леса ближе всего в ту сторону.

– Это вся твоя благодарность, малыш? – воскликнул воин.

– Разве ты не поможешь предать тела разбойников земле? – снова засуетился жрец.

Я даже растерялся. И подумал, что, забыв заветы отцов вместе с правильным языком, чужеземцы могли лишиться и части разума. Спящие коварны! Желая наказать, лишают человека разума…

– Что-то я совсем вас не понимаю, чужеземцы, – признался я. – Ни тебя, воин, ни тебя, толстый жрец… За что я должен быть благодарен тебе? Ты искренне веришь, что эти бродяги могли причинить мне вред?! В моем лесу? Да меня бурундуки бы засмеяли…

– И то верно, твое высочество, – растянул толстые губы жрец. – Парнишка к сосне прислонился, и я насилу его разглядел…

– Тебя я тоже не понял, жрец чужого бога. Что значит – предать тела земле? Разве они уже не на земле?

– Басра учил тела людские закапывать, дабы не достались они поруганью диких животных и птиц…

– На счастье, меня твой Басра ничему не учил, – хмыкнул я. – Да и не станут животные моего леса… э… как ты там сказал? Да неважно… Трупы к утру съедят и все. Ты бы лучше доспехи прибрал… Нечего лес железками засорять…

Разум и так-то с трудом пробирался сквозь толстенный слой жира на лицо коротышки. А тут он и вовсе идиотом выглядел.

Молодой воин тоже сначала опешил. А потом смешно хрюкнул носом, утерся рукавом и, уже не пытаясь сдержаться, засмеялся так, что птицы с веток взлетели.

– Ты самый чудной парнишка, которого я повстречал по эту сторону Великой реки, – ничуть не стесняясь текущих по щекам слез, заявил принц. – Клянусь кошельком брата Пареля!

Тут он кивнул на побагровевшего от ярости жреца.

– Да и я не часто встречаю таких, как вы двое, – ухмыльнулся я. – По правде сказать, так я столько чужеземцев за один раз в своем лесу вообще ни разу не видел…

– Легко клясться чужой мошной, коли своя пуста, – пробурчал толстозадый брат Парель, не отрываясь, впрочем, от увлекательнейшего занятия – обыска трупов.

– Кто ты? Как твое имя? – принц все не переставал меня удивлять. Немного найдется людей, не слыхавших о нас. Особенно в окрестных орейских княжествах. – Что делаешь один в чаще леса?

– В наших краях принято гостю первому представляться, – я не осторожничал. Просто мне нужно было время, чтоб обдумать потрясающую новость – люди за рекой действительно полностью забыли заветы отцов! У нас даже дети знают – леса принадлежат нам!

– Ты прав, – учтиво склонил голову воин. – Прости. Мое имя Ратомир. Я старший сын ныне покойного короля Любомира из Модуляр.

– Арч, – коротко кивнул я. – Младший в семье Белого. Я из лесного народа. Это наш лес.

– И велики ли ваши владения? – неожиданно заинтересовался жрец.

– Две луны шли мы с отцом на восход, – я пожал плечами. – Лес так и не кончился…

– А много ль из этого принадлежит твоей семье? – толстяк выговаривал, конечно, сильно исковерканные, но вполне понятные слова. Да только я никак не мог ухватить их суть. Что именно он хотел узнать?

– У меня есть лук, – осторожно ответил я. – Вот этот – легкий. Дома остался еще один. Его дядя Стрибо Белый делал. Для охоты он не годится…

– И все? – гыкнул Парель кому-то-брат. – Не слишком-то твоя семья разбогатела, в чащобе сидючи…

Я силился его понять… и не мог. Слово «богато» на орейском имеет значение – «красота, посвященная богу». «Не слишком твоя семья раскрасивела, проживая в лесу»? Глупость какая!

– Ты, наверно, здесь все дороги знаешь? – принц, который должен быть уже королем, а вместо этого шляющийся за тридевять земель от родных границ, тоже вольно обращался со словами.

– Здесь нет дорог, Ратомир из Модуляр. Даже троп нет. Сюда без приглашения люди не ходят. Особенно чужие.

Солнце приближалось к зениту. Лучи пробивали хвою сверкающими колоннами, превращая бор в прекрасный храм. Ветер раскачивал верхушки деревьев, колонны переползали с одной заросшей мхом кочки на другую, и по-весеннему свежая поросль вспыхивала живыми изумрудами. Или, попадая на тела мертвецов, лучи высвечивали кроваво-красные цвета смерти, рубины. Или матовые опалы безжизненных оленьих глаз…

Спящим пора проснуться и навести порядок, коли появились люди, переставшие видеть красоту леса. Прекрасное творение, посвященное богу, – истинное богатство. Призрачную, иллюзорную, вечно меняющуюся, потрясающую, трогательную красоту, которая и есть единственный настоящий Бог!

Горло перехватило. И от восторга, и от жалости к этим бродягам, коим мошна застила глаза и обманула их язык…

– Как же вы ходите? Ни троп, ни дорог… Варварская страна… – Жрец даже глаз не поднял от ладони, на которой пальцем пересчитывал серебряные и золотые монетки.

– Путями ходим, – если у меня и случилось презрительно выплюнуть эти слова, то не специально. – Кто знает пути, тому ни к чему вытаптывать траву, словно баранам.

– Все мы агнцы Божии… – сумничал Парель.

– Забавная у вас семейка, – хмыкнул я.

Принц звонко щелкнул ножнами, вгоняя туда отчищенный до блеска клинок.

– И ты, конечно, знаешь пути? – улыбнувшись, поинтересовался он.

Я кивнул.

– Сможешь вывести нас поближе к Ростоку?

– Это не трудно, – пришлось снова кивнуть. – А что у тебя за дело к князю Вовару?

– Хочу попросить его о помощи, – признался тот. – Проводишь?

– Пожалуй, – губы сами растянулись в ответ на искреннюю улыбку принца.

– Там, видать, знатное торжище, – обрадовался жрец, разглядывая оружие наемника. – В дремучей стране хороший меч должен быть в цене…

О своих планах по закапыванию тел неудачливых чужеземцев он уже забыл. Видно, этот жрец тоже не особо внимательно слушал уроки своего бога. Или был не таким уж и жрецом, каким хотел казаться. Я поймал себя на мысли, что личина путешествующего и проповедующего служителя – отличная маска для… недруга, желающего подобраться поближе.

– Этот меч возьмет Арч, – твердо сказал принц. Это была не просьба. Это был приказ. Я тогда еще не ведал, что связывает этих двоих путешественников, но зато теперь стало понятно, кто из них главный.

– Прими этот трофей, Арч Белый. Прими как дар и прости за вторжение в твой лес. Ибо не ведали мы, что творим беззаконие.

С этими словами Ратомир, принц и наследник Модуляр, забрав прежде меч у жреца и сняв ножны с тела наемника, склонил передо мной копну длинных пепельных волос и протянул свой подарок.

По дедовской правде такое подношение, не обидев дарителя, нельзя было не взять. Видно, не совсем все забыли там, за Великой рекой. Спящие могут еще немного подремать…

Я улыбнулся и взял.

Нужен был ответный подарок. Как знак прощения.

– Мы будем у ворот Ростока завтра к высокому солнцу, – приладив меч за спину, сказал я. – А чтоб идти быстро и твой толстый спутник с его баулом нас не задерживал…

– Я пойду быстро-быстро, – заторопился Парель. – Я умею… Здесь дикие звери, и вообще…

– Никто не собирался тебя здесь бросить, – хмыкнул я. – Этого еще только в моем лесу не хватало… Кроме того… ты меня забавляешь.

Минуту назад побелевшие щеки толстяка мгновенно налились кровью.

– Я лишь хотел подарить вам лошадей.

– О! – только и смог выговорить принц.

В лиге отсюда, на бугре, стоит мертвое, но все еще крепкое дерево. На его ветвях, в ожидании, когда мы уйдем, сидела стая ворон. Их интересовали трупы.