- А как насчет других чувств? Тирриниэль? Как насчет радости, удовлетворения, признательности? Их ты тоже всегда вызываешь искусственно?
Владыка Л'аэртэ подавил тяжелый вздох: ну вот, опять. И почему он не желает понять очевидного? Вбил же себе в голову дурную идею и теперь никак не хочет забыть.
- А любовь? - продолжал настаивать юный упрямец. - Тебе вообще знакомо это чувство? Или что-то похожее? Хоть одна привязанность, которая не была бы создана специально?
- Тир…
- Нет, я хочу знать!
- Тебе мало недавнего Единения? - устало посмотрел Тирриниэль. - Мало того, что тебя искренне любит Милле?
- Милле не трогай, - строго велел Тир. - Она - ангел, и ты не смеешь к ней даже прикасаться!
- Я уже пообещал, и незачем все время напоминать об этом. Ее никто не тронет. Мне всего лишь интересно, почему ты не предупредил ее, что уйдешь сюда? Вдруг она проснется и обнаружит, что осталась одна? На дворе ночь, вокруг темно, страшно…
- Она не боится темноты.
- Вот как? Тогда мне можно расценивать это, как проявление твоего доверия?
- Нет, - нахмурился Тир. - Не совсем. Просто я неплохо ее чувствую и, если что-нибудь случится, сразу вернусь.
Владыка Л'аэртэ странно пожевал губами и, искоса взглянув на внука, осторожно признал:
- У тебя очень красивая девушка.
- Верно, - еще больше нахмурился юноша. - Тебя это смущает?
- Меня - нет. Но мои воины скоро передерутся за возможность ее охранять. Сам вчера слышал, как они спорят под дверью.
- И что с того?
- Ничего, - как можно небрежнее пожал плечами эльф. - Я просто хотел сказать, что для смертной такая красота - огромная редкость. Никогда прежде не видел ничего подобного и рад, что у тебя развивается хороший вкус, потому что она скорее похожа на редкий бриллиант, чем на обычного человека.
- Милле пошла в мать, - сухо пояснил Тир. - А от отца взяла только форму носа, разрез глаз и долголетие, которым его народ всегда славился.
- Он - маг? - быстро уточнил Тирриниэль.
- Да.
- Это заметно.
- Ты уходишь от темы, - напомнил юноша. - Не думай, что я забуду или отвлекусь на такую простую уловку. Но раз уж ты взялся меня учить и решил быть честным (по крайней мере, со мной, хотя это пока спорный вопрос), то будь так добр - ответь! Или ты стал настолько Владыкой, что забыл, что такое откровенность? Давай, мы здесь одни, подслушивать некому. Скажи, если хочешь, чтобы я и дальше тебе верил.
На долгое мгновение в Священной Роще воцарилось гнетущее молчание. Тир пристально смотрел на Темного Владыку, всем своим видом показывая, что намерен добиться ответа и больше не позволит тому вилять. Тот, в свою очередь, старательно искал возможность отказаться и все-таки улизнуть от скользкой темы, в которой и сам-то был не слишком силен. Но глубоко внутри понимал, что мальчишка, как сторожевой пес, уже вцепился в добычу и теперь ни за что не отпустит. Упрямый, как сто баранов, и настойчивый, будто идущая по следу, хорошо натасканная гончая. Сказать ему горькую истину страшно. Самому себе страшно признаться, не то, что ему. Но и солгать нельзя - после недавнего Единения Тир непременно почует обман. Может, и сам об этом еще не догадывается, но это именно тот козырь, ради которого стоило терпеть ту дикую, непроходящую боль и угрозу безумия; ради которой стоило ТАК отчаянно рисковать и нарываться на неприятности. Если же он с самого начала знал, на что шел… Торк! Почему он пришел ко мне так поздно?!!
- Я… не знаю, что тебе ответить, - наконец, глухо уронил Тирриниэль, отводя глаза и почти ненавидя себя за такую правду.
Тир прикусил губу.
- А твои жены? Те женщины, которые родили тебе сыновей? И другие, которых твой Огонь не коснулся? Их ведь наверняка было немало?
- Нет, - еще глуше ответил Владыка. - Никаких чувств, никаких привязанностей - только долг. Всегда. И, поверь, это оправданно.
Юноша странно наклонил голову и, прищурившись, несколько долгих секунд разглядывал непроницаемо холодное лицо сородича. После чего вдруг нахмурился и задумчиво проговорил:
- А ведь ты боишься…
Тирриниэль внутренне дернулся, как от удара, но внешне остался абсолютно спокойным. Нет, не к лицу ему показывать свои чувства. Недостойно и неправильно. Особенно, перед этим жутковато проницательным мальчишкой.
- Боишься привязываться, - медленно пояснил Тир, напряженно вглядываясь и стараясь уловить даже малейшие проблески эмоций в ставших совсем бесстрастными зеленых глазах. - Боишься зависеть от кого-то, стать слабым, рассеянным, увлеченным чем-то, кроме себя, и… уязвимым. Да, именно так: ты не хочешь стать уязвимым, потому что считаешь, что любовь - лишь досадная помеха. Ты просто боишься любить!
- Ну, хватит! - внезапно оборвал его Владыка Л'аэртэ. - Мы здесь не для того, чтобы обсуждать мои недостатки! Ты пришел учиться или как? Вот и учись, пока я жив! Вставай и готовься: будем пробовать снова! Живо!
Он резко вскинул руки, молниеносно создав из ничего огненный шар таких устрашающих размеров, что любой, кто хоть немного знал нрав Темного Владыки, поспешил бы покинуть Священную Рощу и куда-нибудь закопаться поглубже. Желательно на ближайшую тысячу лет. Потому что Огонь Жизни, да еще такой мощный, способен натворить много бед. Очень и очень много. Тем более, для напряженно размышляющего напротив мальчишки.
- Ты готов? - неестественно ровно осведомился Тирриниэль, чувствуя неистовую мощь своего второго сердца.
Тир, словно не заметив ревущего сгустка Огня, вопросительно поднял красивую бровь.
- Это снова наносное или, наконец, я увидел тебя - настоящего?
Владыка эльфов опасно сузил пылающие зеленым пламенем глаза.
- А ты как считаешь?
- Никак. Я у тебя спрашиваю: хотя бы ЭТО - настоящее? Или я опять должен обжечь себе задницу о твою искусственно вызванную злость? Обидно, знаешь ли, чувствовать, что я недостоин твоего искреннего гнева - так старался, целую ночь себе голову ломал, как бы заставить тебя хоть немного открыться. А тут на тебе - сплошное разочарование. Неужто я такой скверный притворщик и совсем никудышный лгун? Эх, плохо меня учили…
- Что?! - ошеломленно моргнул Тирриниэль.
- Да, - печально подтвердил Тир, нагло плюхаясь прямо на траву и расстроено глядя на родича снизу вверх. - Давай уж, кидай, пиромант ушастый. Так и быть, дам тебе шанс меня прибить, но потом не говори, что я не предупреждал: мама Милле тебе потом все уши оборвет, а отец еще и добавит. Будешь сам перед ними объясняться и оправдываться. Причем, я вовсе не уверен, что тебе удастся уйти без потерь.
Владыка Л'аэртэ откровенно растерялся и, забывшись, даже не заметил, как стремительно угасает пламя в его руках.
- И как это понимать?
- Как хочешь, - невозмутимо отозвался Тир, совершенно спокойно взирая на озадаченного эльфа, а потом вовсе развалился на траве, закинув руки за голову и безмятежно засвистев. - Можешь считать это маленькой местью за то, что ты накануне пытался меня разозлить. Сам видишь - ничего хорошего из такой ярости не выходит: чуть отвлекся, и - пшик один, а не магия. Но если бы ты руководствовался чем-нибудь иным, нежели простая злоба, глядишь - и получилось бы меня тут пристукнуть на радость соседям.
- Каким еще соседям?! - совсем оторопел Тирриниэль.
- Светлым. Смазливым. Таким же ушастым, как вы, но сно-о-обам… тебе до них еще расти и расти.
- Тир!!
- М-м-м?
- Ты как себя ведешь?!
- А как надо? - заинтересованно приподнялся на локтях юный наглец. - Ты нас, между прочим, в первую встречу сам едва не убил. Хорошо, с меня вовремя плащ содрали. Во вторую попытался взломать мою защиту и прочитать, нимало не заботясь о моем собственном мнении на этот счет. Потом нелепо просчитался и позволил мне увидеть свое прошлое, в котором, кстати, было ОЧЕНЬ мало приятного. А теперь еще удивляешься? ТЫ?!
Темный Владыка со стуком сомкнул челюсти и с досадой поджал губы.
- Пожалуй, я был неправ: у тебя достойные родители. Ты ведешь себя сейчас, как…
