Хранители, правильно расценив пренебрежительный кивок Шранка, опасно сузили зеленые глаза и нехорошо поджали губы: очень, очень глупо раздражать Перворожденных в их доме. Однако длилось это молчаливое противостояние недолго, потому что скрытый плащом Таррэн привлек их внимание гораздо больше, поскольку не просто смел стоять в присутствии Владыки эльфов, но еще и вызывающе демонстрировал потертые ножны с мечами, которые по регламенту чужаки вообще не имели права вносить в Тронный зал.

– …Вышеперечисленные ллеры смиряются перед величием и силой Темного Владыки и униженно просят их выслушать! – наконец, закончил длинную, никак не соответствующую действительности речь глашатай (ага, так мы и смирились!) и незаметно перевел дух.

– Мой лорд… – взволнованно начал Линнувиэль, но повелитель эльфов коротким знаком заставил его осечься, а потом обратил величественный взгляд на незнакомые лица.

В отличие от Хранителей, Владыка Л'аэртэ вовсе не выглядел сердитым, раздраженным или оскорбленным неподобающим поведением смертных. Напротив, чужой бесцеремонности словно не заметил. Коленопреклоненных эльфов просто пересчитал по головам, дабы убедиться – все посольство цело и невредимо. Невозмутимому Шранку, что возвышался над ними подобно вековой скале, даже чуть кивнул, показывая, что узнал и вспомнил. Светлого внимательно изучил и удовлетворенно показал, что признателен за своевременный отклик на свой Зов. Затем с едва уловимым нетерпением оглядел склоненные головы эльфов, мазнул рассеянным взглядом по смутно знакомой каштановой макушке, хмыкнув про себя от забавной мысли, что в таком положении (а именно – сидя на заднице, по-детски скрестив ноги) его еще никогда не приветствовали. Тем более, люди! А потом в упор взглянул на закутанную в плащ фигуру и радостно вздрогнул: она была высока для смертного и чересчур широкоплеча для Перворожденного. Сильная, уверенная в себе, знакомая до боли… точно такая же фигура, что появилась в этом дворце полтора месяца назад, повергнув в шок присутствующих и вызвав среди эльфов настоящий переполох.

И вот сейчас он снова стоит напротив. Снова упрямо не желает покоряться правилам, хладнокровно игнорирует все запреты. Молчит, выжидательно смотрит, уступая право первого вопроса старшему в Роду, и совсем не выглядит встревоженным. Неужели?!.. Нет, Тирриниэль не мог ошибиться, просто не должен, потому что это не мог быть никто иной, как самый желанный гость в Чертогах. Тот, которого он почти не надеялся увидеть!

В раскосых глазах Владыки промелькнула безумная надежда, а руки стиснули подлокотники с такой силой, что оставили на неподатливом дереве внушительные отметины. Эльф даже вперед подался, чтобы убедиться окончательно, и совсем не старался скрыть, насколько его взволновала неожиданная догадка.

– Торриэль? – хрипло спросил он в звенящей тишине, с бьющимся сердцем всматриваясь в непроглядную тень, легшую на знакомое до боли лицо. – Торриэль? Это ты?

Таррэн, кивнув, спокойно откинул капюшон.

– Здравствуй, отец. Кажется, ты забыл, что я больше не ношу это имя?

По Тронному залу пробежал взволнованный шепоток, свидетельствующий о том, что Перворожденные тоже его узнали. А Владыка жадно уставился на возмужавшего, обретшего удивительную силу сына. Смотрел на него, слабо улыбался, чувствуя, как потеплело в груди, и словно не верил своим глазам. Торриэль… действительно Торриэль! Все такой же уверенный в собственной правоте, не уважающий старые традиции, такой же ровный в эмоциях, как всегда. Невероятно могучий после объединения с силами Лабиринта. Поразительно ловкий, опытный и смертельно опасный. Закаленный в трудностях. Выкованный ими, будто его знаменитые парные клинки. По-прежнему молодой, невероятно гибкий и, одновременно, несгибаемый. Удивительно бесстрастный, но и потрясающе красивый, как и положено истинному потомку Изиара. Вот только глаза его все еще холодны, как лед, неприветливы, суровы и полны скрытого вопроса: мол, что тебе нужно?

Лицо Тирриниэля осветилось неподдельной радостью.

– Сын мой… наконец-то…

Таррэн подавил тяжелый вздох: отец выглядел гораздо хуже, чем он предполагал. Уход близко – Владыка уже едва держится, хоть и старается не показывать, насколько ослаб. Его некогда мощная аура заметно потускнела, будто ее высасывали вместе с жизнью. Абсолютно седые волосы красивыми волнами лежали на похудевших плечах. На все еще изящных руках проступили синеватые нитки вен, черты лица резко заострились, кожа истончилась и высохла. Плохо… очень плохо. Темная Бездна! Куда подевалась стальная жесткость в его глазах? Где прежнее высокомерие и презрение к тем, кто хоть немного слабее? Где надменность сильнейшего? Куда исчезла привычная властность? Там даже вечного Огня больше не было! Вообще ничего, что горело раньше! Только бесконечная усталость, как от невидимой, но тяжкой ноши, неимоверная слабость и обреченное смирение: Владыка эльфов слишком близко подошел к краю, чтобы остаться прежним. Однако, вместе с тем, было в его глазах и неимоверное облегчение, искренняя радость от встречи, а еще – немного диковатая надежда, от которой молодому лорду стало сильно не по себе.

– Сын мой… ты все-таки пришел!

– Ты звал, – чуть пожал плечами Таррэн, стараясь не показать, до какой степени поразило его плачевное состояние отца. – Я не мог не прийти.

От Хозяина Серых пределов не укрылся беспокойный взгляд, брошенный Аттарисом на побледневшее лицо повелителя. Он успел заметить, как дернулся в ту же сторону Иттираэль, явно не желая, чтобы излишние потрясения вдруг ускорили неизбежный процесс. Он даже увидел, как осветились лица Совета Старейшин и, особенно, главы Дома Маллентэ, осознавшего в этот миг, что надежда действительно есть. А потом подметил беспокойно выглядывающую из толпы Мирену и перевел дух: добралась, живая, невредимая, а сейчас находится под надежной защитой. Что бы сегодня ни случилось, ллер Виллартэ не даст свое сокровище в обиду – дочь у него осталась всего одна.

В Тронном зале вновь воцарилась неестественная тишина. Перворожденные, получив незаметный знак, бесшумно поднялись с колен, с нескрываемым изумлением рассматривая Отреченного, осмелившегося вернуться в Чертоги. Хранители старательно скрывали удивление в раскосых глазах. Иттираэль незаметно покусывал губы, настороженно поглядывая на Стражей и всем существом чуя, что этот молчаливый тип со скрещенными на груди руками не просто так явился сюда вместе с молодым лордом. Что он не испугается даже бессмертных магов и, если потребуется, будет защищать близкого друга до последнего вздоха. Тем самым наверняка сумев изрядно сократить поголовье эльфов в этом отдельно взятом Лесу. Страшный человек, страшной силы. С ним придется быть осторожным… Иттираэль, поймав оценивающий взгляд Стража, неприязненно передернул плечами: помнил его еще по Аккмалу.

Тем временем, Владыка Л'аэртэ все еще собирался с мыслями, явно не зная, с чего начать тягостный разговор. Таррэн терпеливо ждал, пока он решится. Элиар, выпрямившись во весь рост рядом с побратимом, цепко поглядывал по сторонам, словно отовсюду ждал подвоха. А замершие в центре зала "послы" не рискнули даже головы поднять, потому что находиться перед грозными очами повелителя следовало только так – смиренно преклонив колени и не смея смотреть ему в глаза. По давней, освященной веками традиции, дошедшей еще со времен Изиара.

В оглушительной тишине Белка вдруг гибким движением поднялась рядом с напарником и неприязненно покосилась на сгорбленные спины попутчиков.

– Знаешь, Линни, – задумчиво бросила в пустоту. – Я, конечно, понимаю, что ты привык отсвечивать задницей перед своим повелителем: этикет, порядки и все такое. Но, ей богу, если ты сейчас же не прекратишь это делать, я по ней двину. Ногой. Честное слово. Кстати, Маликончик, ты следующий, а за тобой получат все остальные, потому что ваши зады – вовсе не то зрелище, на которое мне бы хотелось любоваться ранним утром. Все поняли? Считаю до трех – кто не встал, я не виноват.