Но и его внутренний голос становился все громче, и вскоре в ушах у него оглушительно зазвучало: «Не будь рабом. Не будь воином. Стань владыкой будущего. Стань жрецом!»

Перед глазами мелькали картинки: деньги, деньги, деньги, слава, женщины, власть, необъятная и абсолютная… Белов с огромным усилием вытянул руку вперед. В тот же момент камень откликнулся бледным зеленоватым свечением. На его поверхности явственно обозначился мистический знак — крест с солнечным кругом на нем. Саша приложил правую ладонь к горячему символу. Рука наполнилась мягким теплом; свечение, как рентгеновские лучи, проходило сквозь кисть так, что Саша видел каждую косточку и каждую пульсирующую жилку. Деньги, слава, власть… Эти картинки замелькали пред глазами еще быстрее, но Саша усилием воли оборвал их бестолковую круговерть.

«Хозяин! Убей зверя, терзающего его сердце! Хозяин! Убей зверя! Хозяин! Убей!» — трижды мысленно повторил он.

"Свечение всколыхнулось, на мгновение погасло и тут же вспыхнуло вновь. По лесу пробежал легкий ветерок, словно Хозяин тайги осенил Белова своим наитием. Суета, наполнявшая его сердце, растаяла, словно лед на солнце, и оно стало свободным и чистым, как астральный свет. Быть может, только в раннем детстве человек бывает таким свободным и чистым.

Белов больше не чувствовал давящей тяжести соблазнов, которые непременно должны были возникать у каждого, кто стоял перед Алатырь-камнем. Он сумел их победить! Деньги, слава, власть… Суета, Его желание помочь другу было искренним; светлым и настоящим.

Саша ощущал, как от камня исходит огромная сила; возможно, ничуть не меньшая, чем та, что заставляет нашу планету вращаться. И сейчас эта сила мощным потоком переливалась в его душу, заполняла собой его тело. Она была такой радостной, что хотелось кричать на всю вселенную.

И по мере того, как Белов становился все сильнее, свет, исходивший от камня, постепенно слабел и угасал. Он будто перетекал в Белова, который запасал астральную энергию впрок, одновременно понимая, что все, что сейчас происходит, далеко не конец этой истории. Ему еще многое предстоит сделать.

Наконец, Алатырь-камень погас совсем. Теперь мегалит был абсолютно черным — настолько черным, что выделялся своей чернотой на фоне ночного мрака.

— Уходим, — сказал Белов,

— Постой! — воскликнул Сергей. — А как же я? Ты думаешь, мне не о чем попросить Хозяина?

Это был сложный момент. Белов колебался, и он прекрасно знал, почему. Можно ли до конца доверять боксеру? Насколько чисты его помыслы? В себе-то он не сомневался; ночной поход к камню был оплачен и подготовлен всей его предыдущей жизнью. Все, что произошло с ним, сделало его тверже, но не озлобило. Говорят, что грязь не пристает к белым лебединым перьям. Вот и к нему она не пристала, хотя когда-то он утонул по горло в дерьме. Главное, что скрытый в нем невидимый стержень, стержень, не дающий согнуться, когда его ломают остался цел. А вот Степанцов… Едва ли он готов к этому испытанию. Но и запретить ему никто не имеет права.

— Попробуй, — согласился Белов. — Надеюсь, у Хозяина тайги хватит сюрпризов на всех.

Однако когда Сергей подошел к мегалиту и положил на него руку, камень так и остался черным. Сколько боксер ни старался мысленно воздействовать на него, ничего не получилось.

— Лимит исчерпан, — констатировал Саша, — нет смысла здесь торчать, пошли отсюда…

Может, шутливый тон подействовал, а может, сила, полученная Сашей от камня, но только Степанцов не стал возражать.

Они вернулись к центру поляны. Белов отыскал глазами Полярную звезду. Медвежка находилась к югу от Алатырь-камня, значит, звезда должна была оставаться за спиной.

Белов и Сергей двинулись вперед, подошли к южной оконечности поляны, и деревья словно расступились, образуя неширокий проход. Впечатление было такое, словно кто-то вырубил!здесь просеку; однако ни поваленных стволов, ни пеньков нигде не было. Но самое главное: Белов, обернувшись, все время мог видеть Полярную звезду.

Странная просека была прямой, как стрела; дорожку заливал лунный свет, и от красоты этого зрелища захватывало дух. Темно-синяя трава отливала серебром; капельки ночной росы блестели, как маленькие и удивительно чистые бриллианты. Запахи, прелой листвы, хвои и лесных трав наполняли свежий воздух. Дышалось легко и свободно. Кругом царил покой и умиротворение.

Они шли по просеке уже два часа, а она все не кончалась и не кончалась. И, что самое удивительное, она вела строго на юг, нигде не поворачивая и не меняя направления. Белов в очередной раз оглянулся на Полярную звезду и заметил, что небо немного изменилось. Утренняя заря еще не тронула чернильную синь неба, но оно словно дрогнуло и напряглось; приготовилось к перемене. Наступили те самые минуты, что отделяют ночь от утра. Впереди показалась большая поляна…

И вдруг сзади раздался грозный, похожий на звук охотничьего рога, рев.

— Что это? — вздрогнул боксер.

В этот момент Белов все понял. Он вспомнил свой сон, шрамы на теле Акима и его слова «Хозяин говорит: бери все, что хочешь, но не забудь за это заплатить». Вспомнил и покрепче сжал в руке копье.

Зверь, — ответил Белов, даже не отдавая себе отчета в том, что говорит, как бывалый таежник.

Они никогда не говорят, медведь, только — Зверь Говорят с уважением и страхом. — И это правильно. По тому что другого Зверя в тайге нет.

Огромный бурый медведь стремительно мчался по просеке, настигая людей. Его бег был плавным, движения — исполнены силы и легкости. Он двигался бесшумно: черные подушки на лапах смягчали толчки. Огромные когти оставляли в земле глубокие борозды.

Шкура его лоснилась и переливалась в лунном свете. Чуткий нос улавливал симфонию запахов, которую исполняла ночная тайга. И два чужих человеческих следа на его территории звучали как вызов.

Маленькие, глубоко посаженные глаза Зверя напоминали угольки, выпавшие из печи: черные, с багровой искрой посередине. Медведь ревел, скаля белые клыки. Вязкие нитки слюны свисали из пасти; они мотались при каждом скачке и попадали на шею и грудь, где шерсть была реже и светлее.

Внезапно Зверь замедлил бег. Еще один запах ударил в широко раскрытые влажные ноздри, Тревожный, опасный запах. Запах боли и смерти, запах металла. Медведь сбился с шага, но это длилось всего лишь одно короткое мгновение. Затем его снова захлестнула всесокрушающая злоба, и он, забыв об осторожности, понесся вперед, как ветер. Расстояние между ним и людьми быстро сокращалось.

— Бежим! — Белов рванул прямо перед собой что было духу.

Боксера тоже не пришлось упрашивать дважды. Они добежали до середины поляны, и здесь Белов остановился. Ночь постепенно уступала свои права рассвету. Небо прояснилось, и звезды стали не такими яркими. Но, по крайней мере, теперь Саша и Степанцов ясно видели, что творится вокруг. Сергей предложил бежать дальше, но Белов остановил его.

— Бесполезно. От Зверя не убежишь. Это в зоопарке и в мультфильмах он кажется неуклюжим, а в жизни бегает быстрее лошади.

— Тогда, может… — Степанцов с затаенной надеждой посмотрел на дерево.

— Это тоже ничего не даст. Он лазает по деревьям, как кошка.

Зверь приближался. Они уже видели его горящие глаза и слышали его прерывистое дыхание.

— И что же делать? — вскричал Степанцов.

Он поразился, насколько спокойно прозвучал ответ Белова. Саша говорил тихо, почти шепотом. Казалось, он совсем не был испуган и напряжен.

— У тебя на поясе нож. Вот единственный достойный выход. Мы будем драться. Но прежде сними куртку и обмотай ею правую руку, до самого плеча.

Сергей повиновался. Одним движением он скинул с себя брезентовую куртку, оставив правую руку в рукаве. Затем обмотал руку тканью и вытащил нож.

Рукоять из лосиного рога вписалась в ладонь, как будто была сделана по заказу. Медведь в несколько огромных прыжков выскочил с просеки на поляну…

Он не стал атаковать в ту же секунду, а резко кинулся вправо.