Знал бы он, как сложилась ее жизнь. Как мучительно и долго она обретала себя. Но ведь в главном Шон прав: если бы они поженились шесть лет назад, Клер не стала бы такой сильной, успешной, независимой. Это была бы не она, а ее жалкая копия, и, возможно, к этому времени они бы не обсуждали возможность брака, а бросались обвинениями и думали, как бы поскорее развестись...

Шон притянул ее к себе, обнял, потерся подбородком о ее затылок.

— Женщины были, Клер, я не стану этого отрицать. Но ни одна из них не смогла рассеять чудовищного одиночества. Мне нужна была сильная партнерша, которая не только возбуждала бы меня физически, но и подходила бы во всем остальном. Понимаешь, была бы мне равной во всем.

Клер кивнула.

— Странно, что ты так легко меня поняла.

— Это почему же? — слегка обиделась она.

— Потому что я сам не осознавал этого в полной мере до тех пор, пока не увидел тебя в опере. Вначале я пытался внушить себе, что ты ничего для меня не значишь. Что все, что связывало нас, похоронено в далеком прошлом. Но у меня все перевернулось внутри, когда ты спокойно и, я бы даже сказал, с некоторым самолюбованием уверенной в себе женщины направилась ко мне. Я не мог поверить, что у тебя хватит сил бросить мне вызов. Но ты сделала это, и сделала блестяще. Иначе бы я так не сорвался, когда ты стала маячить передо мной с Дэвидом, как с красной тряпкой перед быком. В общем, после того поцелуя...

— Ты называешь это поцелуем? — вскинулась Клер.

— Что правда, то правда. Давай-ка попробуем еще раз. — Шон перекатился на нее, улегся сверху и принялся целовать. Но на этот раз его губы были неторопливы и нежны, они лишь намекали на блаженство, которое ждет ее впереди.

— Так лучше?

— Намного.

Перед Клер забрезжила догадка: так вот что Шон имел в виду, когда говорил, что пока он не удовлетворен, но надеется, что скоро все изменится!

— Может, нам стоит продолжить? Я, знаешь ли, не приверженец китайской философии... мне не нравится прерывать процесс на пике сексуальной активности...

— Начал каяться, так кайся до конца, — потребовала Клер.

Шон хрипло рассмеялся.

— Вот поэтому я так и не смог выбросить тебя из головы. Ты ведь не уступишь руль и королеве Елизавете.

— Сильно сказано.

— Да уж. Но это не все. Я начал заново в тебя влюбляться, Клер. Мне захотелось вернуть тебя, вернуть все, что между нами было, и пройти этот путь без прошлых ошибок. Это превратилось для меня в такую же навязчивую идею, как заполучить Уркхарт.

— А зачем ты его так хотел?

— Сам не знаю. Может, в память о прошлом. Ты любила бродить по этим местам еще девчонкой. Кстати, это мой свадебный подарок тебе. Ты сможешь сделать из него все, что захочешь.

«Только после того, как ты признаешься мне в любви!» — подумала Клер и сказала:

— Заманчивое предложение. Я подумаю.

— Хорошо, я никуда не спешу. У тебя еще есть полчаса.

Теперь рассмеялась Клер. Шон иногда был такой очаровательный.

— Ну рассказывай дальше.

— Дальше все пошло по нарастающей. У нас никогда не бывало просто. Не успел я позвонить тебе, чтобы извиниться за свое неджентльменское поведение в опере, как между нами снова выросла стена непонимания.

— Закладная?

— Будь она неладна! — в сердцах чертыхнулся Шон.

— А как получилось, что она попала к тебе?

— Можешь не верить, но совершенно случайно. Где-то полгода назад я вел финансовые расчеты через Шотландский банк, решил вложиться в судоверфи, и тут мой поверенный сообщает мне, что банку понадобились наличные и он продает векселя. Я заинтересовался, когда услышал о долине Макгрифи. Приказал разобраться в деталях и выяснил, что Уоррен заложил часть земель. К тому времени я уже стал владельцем старинного замка у озера, и мне показалось весьма правильным...

— И прибыльным... — подсказала Клер.

— И это тоже, — не стал отрицать Шон, — выкупить вашу закладную. Каждый наш разговор, каждую нашу встречу я пытался объяснить тебе, что это чистой воды бизнес. Но ты вбила себе в голову, что я пытаюсь устроить кровавую вендетту.

В общем, Шон как всегда оказался прав. Именно так Клер и думала. И действовала именно из этого посыла. Око за око, зуб за зуб!

— Когда я приобрел закладную, то позвонил Уоррену. Предложил ему встретиться, чтобы обсудить эту тему с глазу на глаз. Он отказался. Причем в довольно резких выражениях.

— Интересно, почему он так настроен против тебя? Мадлен утверждает, что здесь замешана женщина, — опять не смогла укоротить свой язычок Клер.

— Всего лишь бокс. — Шон лениво потянулся всем телом. — На последнем курсе я отобрал у твоего братца пояс чемпиона. И его самолюбивое эго не смогло мне этого простить.

Мужчины! Что с них возьмешь!

— Что скрывать, я начал строить серьезные планы в отношении нас с тобой после той ночи в замке, — продолжил Шон. — Правда, меня безумно злило, что возле тебя постоянно отирается Дэвид. Я был уверен, что вы любовники, но в постели он так себе. Иначе бы ты не была такой горячей со мной...

— У каждой светской девушки должен быть лучший друг. У меня это Дэвид, — назидательно откликнулась Клер.

— Теперь я это понимаю, а тогда был готов на все, чтобы избавиться от него. Мне повезло, что ему понадобилось улететь в свои Штаты.

— И что мне отказали в займе.

— Это тоже сыграло мне на руку. Вот когда я серьезно запаниковал, так это когда ты заявила, что ты собираешься возвращаться в Америку. В общем, я перебрал в уме все возможные варианты и решил, что единственное, что сможет тебя удержать, это деловой контракт со мной.

— На обоюдовыгодных условиях, — усмехнулась Клер.

— Нет, тогда я уже поклялся себе, что мы окажемся в постели только тогда, когда наши чувства догонят наши гормоны. Я и так сделал слишком большую ставку на секс. Мне хотелось, чтобы мы узнали друг друга лучше, прежде чем сделаем следующий шаг.

— Ах вот почему ты не овладел мною в Токио? — шутливо напомнила Клер.

Это стало для нее шоком! После шестичасовых деловых переговоров, на которых присутствовала и Клер, они отправились ужинать в ресторан вдвоем. Клер выпила не так уж и много, но ее все равно развезло. Видимо, после недели пребывания в аду и в раю у нее сдали нервы. Очнулась она на следующее утро в своем номере в кровати. Нельзя сказать, что она проснулась абсолютно голой, — на ее лице еще оставались следы макияжа. Но платье и кружевное белье аккуратно висели на стуле.

— Ты была пьяна, детка. Я тебя раздел и уложил. — Шон смущенно поправился: — Ну не совсем так. Я еще слегка тебя пообнимал и потискал, был грех. Но это все. Мне хотелось, чтобы ты чувствовала каждую минуту, когда мы займемся любовью.

— И наслаждалась.

— А это особенно приятно.

У Клер как будто открылись глаза. Все признаки были налицо, только она упорно отказывалась правильно интерпретировать факты. Раскаявшийся Шон действительно хотел ей помочь, скажем так, в память о прошлом.

— А теперь твоя очередь, — сказал Шон.

— Моя?

— Ну да.

— Но мне нечего рассказывать, — растерялась Клер.

— Нет, есть. Ответь: почему именно я?

Серьезный тон Шона не допускал никаких пошлых отговорок вроде: «А почему бы и нет? Когда-нибудь это все равно должно было случиться...» Да и Клер не хотелось кривить душой:

— Все просто, Шон. Потому что я люблю тебя. Я всегда тебя любила. И эти годы ничего не смогли изменить. Но это ничего не меняет...

— Как это не меняет?! — перебил экспрессивно Шон. — Если мы любим друг друга...

— Это я тебя люблю!..

— А я?! — возмущенно взвился он. — Я что же, затеял все это ради глупой короткой интрижки?

— Да, но...

— Что «но»? Я не просто тебя люблю. Я не могу жить без тебя. Дышать без тебя.

В сердце Клер пышным цветом расцветал цветок, тот самый, что былинкой пробивался сквозь асфальт.

— Мне нравится в тебе все! Мне нравится твоя манера ходить вокруг да около, нравится, как ты обрываешь фразы. Я обожаю твои глаза, твои ослепительные волосы. Я даже готов примириться с твоим братом.