— Пошли! — бросил Дато.
Приподняли подвешенный к тросу щит и проползли под ним. Дато взбежал по склону к хлеву и, остановившись у кучи козьего гороха, подождал Кобу и Акакия.
— Зачем мы пошли в эту сторону! — с сожалением сказал Акакий и предложил идти по оврагу до знакомого ему места, откуда можно сразу войти в лес.
— Не мог раньше сказать? — заметил ему Дато.
— В лес можно уйти и от дома Шукри! — тут же согласился Акакий. — Ладно, если уж идем дворами, так и продолжим. Может, этот путь даже лучше!
Акакий шел впереди, продев руки в наплечные ремни школьного рюкзачка. Опять наткнулись на проволочную сетку — эта была увита огуречной и фасолевой ботвой.
— Не любят утруждать себя здешние лишней работой. Что стоит нарубить подпорок под лобио — лес-то рядом! Так нет — предпочитают пускать ботву прямо на проволочную сетку! — сказал Коба.
За проволочной сеткой стояла старая дощатая хибара, грубо сколоченная из вручную обтесанных досок. За хибарой приметили пацху [3].
— Это пацха Шукри, для пьянок-кутежей сплел! — сказал Акакий.
Передохнули возле пацхи, решили повнимательнее осмотреть овраг, но оврага оттуда не было видно. Только торчала макушка почерневшего стога.
— Иди вперед, а мы за тобой, — сказал Коба Акакию.
Задержавшись у помидорных грядок. Акакий замер, прислушиваясь.
— Хочу понять, где они остановили машину! — объяснил он. — Добегу вон до того дома и оттуда посмотрю. Я мигом! — он положил дождевик на землю и побежал к ближайшему дому.
Коба и Дато последовали за ним. Дождевик Акакия прихватил Дато.
Стараясь не шуметь, прошли вдоль боковой стены с осыпавшейся штукатуркой. На балконе со стороны фасада обнаружили несколько больших кадок с алоэ. Укрывшись за ними, разглядели машину — она стояла перед домом Акакия.
— Все ясно! — сказал Коба. — Будет погоня.
— Лучше пошли бы по оврагу! — завел свое Акакий.
— Поздно. Они наверняка уже в овраге! — сказал Дато.
Осторожно отступили на задний двор, задержались у помидорных грядок. Акакий внимательно присматривался к чему-то. Проследив за его взглядом, увидели скотный двор за грушевыми деревьями. К загону одновременно подошли двое, остановились. Один направился к хлеву, но не вошел, а в нерешительности остановился у двери. В это время второй, низкорослый, дал четыре короткие очереди по стогу — сначала три, потом, после короткой паузы, еще одну.
— Четыре очереди — их пароль! — сказал Коба. — Три подряд, четвертая чуть позже!
— Что за пароль? — спросил Акакий.
— Дают знак друг другу, что четвертый выстрел контрольный. Значит, все в порядке! — объяснил Дато.
Стоявший у хлева наконец решился и вошел, низкорослый двинулся к стогу. Из хлева послышались автоматные очереди.
— В хлеву есть что-нибудь? — спросил Дато у Акакия.
— Ничего, кроме кукурузной ботвы, — ответил тот.
Низкорослый подошел к стогу поближе и теперь медленно обходил вокруг, поливая его огнем из автомата. Через минуту к ним присоединился и третий. Он перепрыгнул через забор из проволочной сетки напротив стога. Находящийся в хлеву и низкорослый, паливший по стогу, были вооружены автоматами, появившийся позже — пулеметом; он был в сапогах. Низкорослый и обутый в сапоги, оставив в покое стог, перебрались через плетень и направились к оврагу. Пулеметчик спустился в овраг, споткнулся, царапнув подковой сапога о камень, выругался и принялся внимательно осматривать распад оврага. Сперва взгляд его обследовал оба гребня, затем перекинулся вниз по течению ручейка, к тому месту, где овраг перегораживала подвижная изгородь. В действиях низкорослого чувствовался профессионализм: он страховал каждое движение пулеметчика — направлял ствол своего автомата в ту сторону, какую в это время пулеметчик не контролировал. Дато показалось, что все внимание низкорослого, страховавшего пулеметчика, сосредоточено на кукурузном поле.
— Куда подевался Мамантий? — проговорил Дато.
Акакий ждал, когда выйдет из хлева первый боевик. Он почему-то думал, что Мамантий спрятался в его хлеву и поэтому не двигался с места. Они не видели, как боевик вышел из хлева через заднюю дверь, но услышали его, когда тот низким голосом обратился к тем, что стояли у оврага. Но его самого пока что не было видно. К воротам большого загона подошли еще двое, за ними, через некоторое время, еще один. Тот, что вышел из задней двери хлева, наконец показался — он подошел к оврагу и двинулся вдоль него, по краю. Тогда оставшиеся у хлева тоже почти одновременно направились к оврагу. Один из них слегка прихрамывал, да и его левая рука была несколько скована в движениях. Пулеметчик в сапогах, первым спустившийся в овраг, теперь пошел вниз по течению, перепрыгивая с валуна на валун, и через некоторое время добрался до каменного хлева, стоявшего близ подвижного забора. Тем временем остальные боевики, не торопясь, шли к оврагу. В их ленивых движениях чувствовалась самоуверенность. К оврагу они подходили, развернувшись в цепь, как и следовало опытным солдатам.
— Слава тебе, Господи, что мы не пошли по дну оврага! — сказал Акакий.
— Их шестеро! — озабоченно пробормотал Дато.
Ни один из боевиков не был похож на тех, кого они видели в группе, проезжавшей вчера, только машина была та же.
— Дождевик! — чуть не взвыл Акакий. — Мой дождевик там остался!
— У меня он! — Дато пододвинул дождевик прямо к носу Акакия.
Тройка боевиков во главе с хромым подошла к оврагу. Хромой жестами молча распределил товарищей. Двое сбежали в овраг, остальные направились к кукурузному полю. Один из вооруженных автоматом двинулся к стоящему в ожидании около каменного хлева пулеметчику в сапогах. В своих перемещениях боевики соблюдали равные интервалы.
— Да, эти, я вижу, шутить не собираются! — сказал Коба.
— Куда запропастился Мамантий? — проговорил Акакий, его голос выдавал тревогу и страх. — А вдруг его схватили?
— Не похоже. Если бы они его сцапали, то держались бы намного осторожнее, — резонно возразил Дато.
— Веселее, ребята! — приказным тоном рявкнул хромой.
Боевики подошли к сложенной из камней ограде и довольно небрежно обстреляли кукурузное поле.
— Нам здорово повезло, что Мамантий не пустил нас в кукурузу! — сказал Коба.
Они поползли к дренажной канаве в конце помидорных грядок.
Тот, что с пулеметом, и еще один, в камуфляжной куртке-афганке, вооруженный автоматом с пластмассовым прикладом, вскарабкались на каменную ограду кукурузного поля. Из-под ног пулеметчика осыпались камни и ему пришлось еще раз взбираться. Но не успел он распрямиться и обрести равновесие, как из зарослей кукурузы раздался сухой треск автоматной очереди. «Афганец» рухнул вперед головой, как будто прыгал в воду, пулеметчика качнуло назад и он, раскинув руки, навзничь грохнулся на землю. Падая, непроизвольно отбросил пулемет.
Те, что стояли за каменной оградой, и те — в овраге — почти одновременно открыли ответный огонь. Низкорослый что-то заорал, выскочил из оврага и бросился к раненому. Тот, видимо, был еще жив: он судорожно задергался, пытаясь отползти в сторону, но его тело лишь беспомощно прокрутилось на месте.
Раненый затих, затем слабо, очевидно в агонии, задергал ногами и наконец замер. Из кукурузных зарослей больше не стреляли. Низкорослый привстал и принялся поливать кукурузное поле длинными очередями. Ростом он оказался не намного выше каменной ограды. Стоял за ней, выпрямившись и расставив ноги, строчил из автомата и что-то яростно визжал. За ним и остальные, стрелявшие почти беспрерывно, опустошая рожок за рожком, стали орать в исступлении, как будто криком хотели уничтожить то, против чего даже пуля была бессильна. Они обрабатывали довольно узкий сектор кукурузного поля, а это могло означать только одно: позицию неизвестного стрелка засекли.
Неожиданно Акакий попытался встать. Чтобы удержать, Кобе и Дато пришлось навалиться на него. Коба с размаху влепил Акакию оплеуху, затем вторую. Он бил беспощадно и без остановки, надеясь подавить сопротивление, силу которого удесятерял помраченный разум. Акакий затих, его тело перестало судорожно дыбиться под навалившимися на него Кобой и Дато, а в глазах застыла смертельная тоска.
