В это время где-то рядом, за брезентовыми стенами палатки послышались крики, хлопнул выстрел, затем очередь, потом опять крики и тишина…
Брезентовый полог шевельнулся, Голубев потянул было из кобуры пистолет, но в проеме показалось смущенное лицо командира роты охраны штаба, старшего лейтенанта Ходоренко.
«Товарищ генерал-майор… Это к вам… Говорят — из штаба фронта…» Если уж быть совсем точным, на лице старлея одновременно присутствовала целая гамма эмоций: и напряжение, и смущение, и еще что-то. Входил он в палатку как-то странно, скособочившись, как будто что-то или кто-то вталкивали его в подбрезентовое пространство. Командарм уже хотел было рявкнуть: «Почему не приветствуете? Выйдите и доложите по Уставу!», как вдруг понял, что за спиной Ходоренко действительно есть кто-то, как поршень, впихивающий командира внутрь. И этот кто-то выглядел до невозможности странно: раскрашенное, как у индейцев из книг Майн Рида, лицо (только не яркими, а зеленой, коричневой и черной красками) и скрывающая фигуру накидка или балахон, состоящая из отдельных тряпочек. Казалось, что в палатку из темноты вползает оживший куст или болотная кочка.
— Это еще что за кикимора! — с шумом выдохнув воздух, прохрипел Голубев.
— Майор сил особого назначения ГРУ Перевалов. Направлен к вам штабом Западного фронта для налаживания связи и координации действий. Со мной группа из пяти человек. Вы, товарищ генерал-майор, прикажите, пожалуйста, своему начкару не дергаться, тогда я его отпущу и пистолетик отдам. А он пусть своим прикажет оружие опустить, а то там все нервничают, на улице (Перевалов кивнул куда-то себе за плечо), того и гляди, перестрелку устроят. Нехорошо получится, нам еще вместе с фрицами воевать.
— С кем, с кем?
— С фрицами. Ну, немцев так обычно называют. Так прикажете?
Голубев только теперь обратил внимание на то, что правая рука старлея завернута за спину и, видимо, взята «на болевой».
— Отпускайте… А ты — командуй не стрелять, но сохранять бдительность. И вообще, Ходоренко, — генерал зло зыркнул на начальника охраны, — я с тобой еще потом разберусь… Как так, прямо в расположении… — Он повернулся к «кикиморе»: — У вас есть пакет?
— Так точно! — Перевалов одним движением ловко швырнул Ходоренко «ТТ», обойму, затем лихо козырнул и вытащил из-за пазухи закутанный в прозрачную пленку желтый конверт из вощеной бумаги. — А старлея своего вы не ругайте, товарищ генерал-майор. Нас такому специально учат, а вот пехоту — нет, так что против лома нет приема. Службу ваши люди по Уставу несли.
— По Уставу, понимаешь… — проворчал Голубев, недоуменно разглядывая упаковку пакета.
— Это полиэтилен, от влаги. Вы его просто порвите, — перехватил генеральский взгляд Перевалов.
Понятней Голубеву не стало, но он, поковырявшись, все-таки разорвал пленку, сломал сургучные печати и вытащил листок бумаги. Фантасмагория продолжалась… Документ был отпечатан на ослепительно-белой гладкой бумаге, причем текст выглядел отпечатанным в типографии. В общем, ничего общего с привычными штабными документами. И никакой директивы там тоже не было — просто подтверждались полномочия майора Перевалова. Но самое главное, на бумаге не было знакомых подписей командующего фронтом Павлова или начальника штаба, коллеги по академии Фрунзе, генерал-майора Климовских. На ней вообще не стояло ни одной знакомой Голубеву фамилии. Вместо этого под текстом подписались «командующий войсками западного направления объединенных сил ОДКБ генерал-полковник ВС РФ Постников А. Н.» и «начальник штаба западного направления генерал-майор ВС РБ Потапенко С. В.», причем ни фамилии, ни должности не говорили командарму абсолютно ничего. Что это за «объединенные силы ОДКБ», что такое ВСРФ и ВСРБ? Может быть, это все же какая-то чудовищная провокация немцев и пора доставать пистолет?
— Скажите, а почему это ко мне человека от Филиппа Ивановича прислали?
И тут Перевалов рубанул сплеча:
— В моем мире ГРУ Генштаба командует генерал-полковник Шляхтуров. А Филипп Иванович Голиков ушел на пенсию в 1952-м, в звании Маршала Советского Союза, и умер в восьмидесятом году. Кстати, он осенью сорок первого под Рязанью десятую армию по новой формировал.
В глазах генерал-майора потемнело, и он со всей немалой силы грохнул по дощатому столу пудовым кулаком:
— В моем мире? В каком таком «твоем» мире, майор, или кто ты там есть? Что все это, черт возьми, значит?
— Это долгий разговор, товарищ генерал-майор. Но если коротко — то в три утра двадцать шестого октября две тысячи десятого года в результате природной катастрофы территория стран, возникших на месте СССР, была переброшена в двадцать второе июня сорок первого года. Это — факт. Куда при этом девался Советский Союз года… — я не знаю. Полагаю, и наши академики тоже пока не знают. Да… И что там теперь происходит в десятом году, тоже никому не известно. Ваши войска и Белостокская область — единственный кусочек того СССР, поскольку в сорок пятом область была возвращена Народной Польше. Сразу скажу: в моем мире война началась так же тяжело, приграничное сражение было проиграно, и РККА отступала до Москвы и Волги. Но окончилась война в Берлине. Ну а сейчас ситуация тоже довольно сложная. Вы-то к войне готовились, а у нас был мир, серьезных противников на границах просто не было, так что удар вермахта получился не просто внезапным, а абсолютно внезапным. Но — воюем, все же за семь десятков лет техника серьезно вперед шагнула, вот и пытаемся этот фактор использовать. Впрочем, подробно поговорить можно и потом, сейчас у нас мало времени, — майор сдвинул рукав маскировочного костюма, откинул клапан и посмотрел на часы. — Через тридцать семь минут в зону войдет летающий КП, и можно будет связаться со штабом. Для этого нужно развернуть нашу технику. Прикажете прямо здесь разворачиваться или какое-то место по соседству выделите?
Неожиданно Голубев понял, что все это — правда. Придумывать настолько невероятную историю никто не стал бы, и про «возникшие на месте СССР страны» враг тоже не стал бы говорить… Но сразу поверить во все это и принять эту правду — тоже было просто невозможно, и он продолжал сверлить взглядом стоявшего перед ним по стойке «смирно» «лешего».
— Технику развернуть, говоришь? А если ты на нас немецкую авиацию наведешь?
— Товарищ генерал-майор, верить на слово вы мне, конечно, не обязаны, равно как и доверять взявшимся неизвестно откуда бумагам. Перед отправкой моей группы к вам в штабе это обсуждали. Давайте так. Наши истребители уже приступили к работе над территорией Белостокского выступа. С шести утра они полностью берут под контроль воздушное пространство, для этого выделена эскадрилья «Су-27» и эскадрилья «МиГ-29». Думаю, с рассветом люфтваффе снова начнет действовать, и вы сможете своими глазами пронаблюдать показательную порку. Далее. Назовите участок, где действует часть, с которой у вас есть надежная телефонная связь. Хорошо бы, чтобы позиции немцев просматривались с НП. Через двадцать минут после того, как вы назовете цели, по ним отработает наша ударная авиация. Это будет первый этап. На втором этапе, когда вы убедитесь, что мы воюем на одной стороне, планируется наладить воздушный мост, направить в ваше расположение аэромобильный госпиталь — знаете, у нас очень хорошая медицина, помочь вам кое-каким оружием и боеприпасами. Естественно, вы будете получать самые свежие данные авиаразведки. С первым же обратным рейсом в наш штаб убудет назначенный вами представитель. А насчет «немцев навести» — займите места в убежищах, ну и меня расстрелять вы всегда успеете. Ну? Так как, где разворачиваться?
Голубев долго смотрел на майора тяжелым взглядом, потом буркнул:
— Разворачивайтесь здесь…
Помолчал и с каким-то неожиданно жалобным выражением на лице спросил:
— «МиГ-29», говоришь? «Су-27»? «МиГ-1» знаю, «МиГ-3», «Су-2» знаю… А это что за звери? И что, две эскадрильи — это много?
— Вот вы их в деле и увидите, — ответил Перевалов. А сам подумал: «Ф-фух. Самый сложный выход. Сначала проникни в штаб, да так, чтобы никого не убить и чтоб тебя не убили, а потом этот разговор. Проще двух Хаттабов, трех Бараевых и четырех Гелаевых ухлопать…» Затем он нажал тангенту и негромко произнес в микрофон: «Бес! Кадет! Ко мне! Разворачивайте „Акведук“ с планшетом и Р-853!»
