Стены комнаты пронзительно вопили.

– Проклятие! – прошептала Зоя Льюс.

На миг оглушенная беззвучным криком, она резко остановилась в дверном проеме пустой спальни и воззрилась на ослепительно белые стены. «Господи, только не сейчас, только не здесь! – в панике подумала она. – Мне очень нужна эта работа!»

Стены всхлипнули. Сквозь свежий слой белоснежной краски, покрывавшей их, просачивался, пульсируя, как головная боль в висках, ужас. Безмолвный визг рикошетом отдавался от пола к потолку и обратно.

Зоя прижала пальцы к вискам. Жест был столь же инстинктивным, сколь и бесполезным. Она крепко зажмурилась, пытаясь справиться с болью: ее пронзила леденящая молния с острыми зазубренными краями, вошла в нее, да так и осталась в ней, обратившись в замерзший пруд где-то в районе желудка.

Дэвис Мейсон шел по коридору в каком-нибудь шаге от Зои, и когда она резко остановилась, не успел среагировать и неловко налетел на нее.

– Прошу прощения. – Он быстро восстановил равновесие. – Кажется, я зазевался.

– Ничего страшного, я сама виновата.

Стараясь, чтобы ее движения выглядели естественно, Зоя попятилась из дверного проема обратно в коридор. Здесь ей стало полегче, здесь она уже могла владеть собой. Она повернулась к Дэвису и одарила его, как она надеялась, яркой суверенной улыбкой. Но улыбка далась ей нелегко, потому что из спальни все еще просачивались приглушенные крики. Зое хотелось вырваться из этого дома, и поскорее. Она не знала, что именно произошло в спальне, но чувствовала – там случилось что-то страшное.

Дэвис легонько тронул Зою за плечо:

– Эй? Вы хорошо себя чувствуете?

Она снова натянуто улыбнулась. Впрочем, улыбаться Дэвису было не так уж трудно: он был недурен собой, элегантен, вел себя галантно, правда, с легким – но как раз в меру – налетом небрежности. Зое подумалось, что если бы он родился не человеком, а автомобилем, то, наверное, был бы сияющим европейским «родстером». А судя по большому дому и рубашке, сшитой на заказ, он еще и богат. Идеальный клиент. Если сформулировать в двух словах, то именно так Зоя думала о Дэвисе вплоть до последней минуты. «Но теперь-то все изменилось», – с грустью подумала она.

– Да, все нормально.

Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, как ее учили на курсах самообороны. По словам инструктора необходимо найти глубоко внутри себя некий центр спокойствия и стабильности; Зоя так и попыталась сделать, но, к сожалению, ей это плохо удалось, и она смогла почувствовать только одно: приближение сильного приступа паники.

Теперь Дэвис выглядел всерьез озабоченным.

– Что все-таки случилось?

– Ничего особенного, просто у меня начинается мигрень. Со мной это часто случается, когда я забываю позавтракать.

В последнее время ложь стала даваться ей на удивление легко, впрочем, стоило ли удивляться: у нее было много возможностей потренироваться. «Одно плохо, – подумала Зоя, – я еще не настолько поднаторела во вранье, чтобы убедить саму себя». Именно сейчас ей бы очень не помешала небольшая порция самообмана.

Дэвис несколько секунд пристально смотрел на нее, потом заметно расслабился. 8 – Пропустили утреннюю дозу кофеина?

– И еды тоже. Мой организм реагирует на изменение уровня сахара в крови, так что очень глупо с моей стороны было не позавтракать. – Зое не терпелось сменить тему, она оглянулась на спальню и выпалила первое, что пришло в голову: – Что случилось с кроватью?

– С кроватью?

Они оба уставились на пустой прямоугольник голого пола между двумя массивными прикроватными тумбочками в миссионерском стиле. Зоя почувствовала себя неловко.

– Ну да. – Она сглотнула. – Все остальные комнаты дома полностью меблированы, поэтому то, что в спальне нет кровати, естественно, сразу бросается в глаза.

– Она ее забрала, – буркнул Дэвис.

– Вы имеете в виду бывшую жену? Он вздохнул.

– Эта чертова кровать ей очень нравилась, она выбирала ее несколько месяцев. Честное слово, кровать, по-моему, значила для нее больше, чем я. Это единственное, что она забрала с собой при разводе, конечно, кроме личных вещей.

– Понятно.

– Вы знаете, как это бывает при разводе… Иногда самые шумные ссоры происходят из-за каких-то мелочей, из-за ерунды.

«Пропавшую кровать можно назвать как угодно, только не мелочью», – подумала Зоя.

– Я понимаю.

Дэвис всмотрелся в ее лицо:

– Что, боль усилилась?

– Не волнуйтесь за меня, как только я немного перекушу и выпью чашку кофе, все пройдет.

– У меня есть предложение, – сказал Дэвис. – Дом вы осмотрели, думаю, общая картина у вас уже сложилась, так может, сделаем перерыв, пойдем в клуб и поедим чего-нибудь? Заодно сможем обсудить ваши первые впечатления.

При мысли о еде желудок Зои взбунтовался. Она по опыту знала, что ей не удастся проглотить ни кусочка, пока не пройдет приступ, а на этот раз случай тяжелый, и ей может потребоваться много времени, чтобы прийти в себя. Сама виновата, не надо было так опрометчиво входить в комнату. Обычно она бывала более осмотрительной, но сейчас слишком увлеклась собственными планами переустройства интерьера, да и весь большой дом, за исключением спальни, казался совершенно новым, чистым. Она не ожидала, что столкнется с какими-то проблемами, и, как это часто случается, поплатилась за беспечность.

– Я бы с удовольствием к вам присоединилась, но, к сожалению, в этот раз не получится. На сегодня у меня назначена еще одна встреча, и мне нужно к ней подготовиться.

Дэвис колебался.

– Ну, если вы точно не можете…

– Никак не могу. – Зоя постаралась, чтобы в ее отказе прозвучали виноватые нотки. – Честно говоря, мне уже пора бежать. К тому же, как вы правильно заметили, я уже все осмотрела, пока мне этого достаточно. – «А почувствовала я даже больше, чем достаточно, благодарю покорно». – План дома вы мне уже дали. Я его размножу и подготовлю несколько вариантов набросков, чтобы вы представляли, какие у меня идеи.

– Наброски – это было бы неплохо. – Дэвис заглянул в спальню и с некоторой грустью покачал головой. – Признаюсь, мне действительно легче ухватить идею, когда я вижу рисунок.

– Да, когда перед тобой рисунок или чертеж, всегда легче представить комнату. Минутку, дайте-ка я загляну в ежедневник.

Зоя открыла объемистую сумку цвета ликера «Шартрез». У нее было шесть сумок разных цветов, и каждая выполняла одну и ту же функцию, будучи чем-то средним между саквояжем и дамской сумочкой. Эту она выбрала сегодня потому, что ей нравилось, как зелёный цвет контрастирует с темно-фиолетовой тканью ее костюма. Зоя на ощупь порылась в глубинах сумки, под руку попались фотоаппарат-«мыльница», тетрадь для набросков, сантиметр, прозрачная пластиковая коробка с цветными авторучками и маркерами, папка с образцами тканей и, наконец, старинная круглая дверная ручка из латуни, к которой, как к брелоку, были прикреплены ключи от квартиры. Деловой ежедневник оказался на самом дне. Зоя выудила его на поверхность и открыла.

– Я изложу свои замыслы на бумаге, – деловито проговорила она. – Постараюсь подготовить предварительные наброски до конца недели. Вас устроит, если мы встретимся в моем офисе в пятницу днем?

– В пятницу? – Дэвис не скрывал своего разочарования. – Это же будет почти через неделю. А пораньше никак нельзя? Мне бы хотелось начать как можно скорее. Откровенно говоря, с тех пор, как от меня ушла жена, этот дом наводит на меня тоску.

«Охотно верю», – подумала Зоя. Вслух же она сказала сочувственно:

– Я вас понимаю.

Изображать сочувствие было нелегко, потому что у нее до сих пор стояли дыбом крошечные волоски на шее, а руки под длинными рукавами легкого пиджака были покрыты гусиной кожей.