— Слушайте, стойте! Мне снился такой сон. Очень похоже на то, что вы рассказали. — Турецкий вдруг разволновался и подумал, что, может быть, не такой уж бред все то, что говорит Терехов.

— Правда снилось? — заинтересовался Терехов.

— Да! Только там еще девочка была!

— А вы не были в Австралии в это время?

— Да я из Москвы уже целый год никуда не выез-I жал.

Терехов задумался:

— Тогда вы могли где-то об этой истории мельком слышать, она у вас осела, так сказать двадцать пятым кадром, а ночью вылезла. Может такое быть?

— Наверно…

В общем, ничего конкретно-конструктивного видный исследователь паранормальных явлений не предложил.

Турецкому от всех этих разговоров стало нехорошо, и он поехал в «Глорию» — поделиться с друзьями гипотезами. А для чего еще нужны друзья, как не для перекладывания на них своей головной боли? До заседания коллегии Генпрокуратуры оставался еще добрый час времени.

Но никогда нельзя наперед угадать, на что способны твои друзья.

К удивлению Турецкого, оказалось, что Денис склонен согласиться с идеей «психологической инфекции». А компьютерщик Макс вообще выдвинул собственную версию, которая заключалась в том, что массовые галлюцинации вызываются испытаниями новых видов психотропного оружия, а количество пострадавших варьируется в зависимости от мощности передатчика «заразы».

Турецкий скривился:

— Кто тогда, спрашивается, мешает американцам направить на строптивые арабские страны какую-нибудь хитрую трубу и заделать их всех «истинными демократами»?

— Я думаю, что с помощью такого оружия можно навязывать людям сам факт общего видения, но нельзя задать конкретную тему, — объяснил Макс. — В мозге под воздействием излучения сами собой возникают картины, наиболее близкие по проблематике конкретной социальной группе людей. Именно поэтому, например, авиаторы видят разбившиеся самолеты, португальцы, у которых проблемы с осадками, — пожар, австралийцы — что-то вроде снега и так далее.

Турецкий не согласился:

— Твою версию с оружием ставит под сомнение география происшествий. Получается, что американцы, русские, китайцы, японцы или англичане (а кому там еще под силу создание такого оружия?!) ездят по миру и выискивают все новые жертвы для наведения массовых галлюцинаций.

— Правильно, Александр Борисович. Вы просто уточняете мой тезис. Никто никуда не ездит. С точки зрения скрытности легче испытывать оружие у себя дома в каком-нибудь захолустном городке, а последствия испытаний списывать на маленьких зелененьких человечков.

— Итак, нас ждет психологическая инфекция? — поинтересовался Денис.

— Это только начало, — подтвердил Макс. — Дальше будет диктатура мирового ужаса.

— Черта с два, — сказал Турецкий. — И думать об этом не смейте.

— Вот так и начинается диктатура, — заметил Макс.

— Ладно, демократы, лучше пустите меня к компьютеру, почту посмотрю.

В электронном почтовом ящике было только одно письмо. По мере чтения его у Александра Борисовича округлялись глаза.

Турецкий повернулся к компьютерщику и спросил:

— Максим, можешь узнать, кто это прислал мне письмо?

— Могу попробовать… А что там?

Денис тоже заглянул через плечо Турецкого, прочитал несколько строчек и разразился хохотом.

Генеральный не дал и рта раскрыть — начал первым.

— Что это значит? — зарычал он, едва Турецкий вошел в кабинет.

У него на столе стояла картонная коробка. По обе стороны стола сидели члены коллегии, и никто, за исключением Меркулова, на Турецкого старался не смотреть. Очевидно, с содержимым коробки они уже ознакомились.

— А что там? — полюбопытствовал Александр Борисович.

— Это я вас спрашиваю! Что это такое?!

Турецкий сделал пару шагов вперед, заглянул в коробку и увидел несколько замечательных вещей: во-первых, пластиковый вибратор с золотым наконечником, во-вторых, ошейник, в третьих, наручники, то есть набор тех самых замечательных товаров, о которых совсем недавно он читал в электронном письме.

— Это прислали для вас, Александр Борисович!

— Да? — машинально спросил Турецкий.

— Да, для вас, но — мне! Как вы можете это объяснить?

Турецкий хладнокровно пожал плечами, что на самом деле далось с некоторым трудом, потому что теперь ему хотелось смеяться, как давеча Денису.

— Очевидно, меня подставляют. И вас заодно. А что еще это может значить?

В кабинет на цыпочках вошла секретарша и, наклонившись к большому уху генерального, что-то ему прошептала. На лице шефа отразилась сложная гамма чувств. Но это длилось недолго. Он сухо сказал:

— Выйдите, Александр Борисович.

— Простите? — удивился Турецкий. Все-таки выставлять его как мальчишку на глазах у коллег из-за глупого и совершенно неясного инцидента было уж совсем нелепо.

— Идите, пожалуйста, — повторил генеральный. — За вами приехали.

Все те же дюжие ребята, блондин и брюнет, усадили Турецкого в свои «мерсы» с козырными номерами и отвезли в Кремль. Дорога заняла едва ли десять минут, причем, каким-то непостижимым образом, обошлось без пробок. Турецкий даже подумал, что если московский мэр практикует в дни важных общественных мероприятий на свежем воздухе разгонять тучи, то почему бы кремлевским властелинам не делать то же самое с автолюбителями — какими-нибудь безвредными психотропными средствами внушать им запрет на определенную траекторию движения. Только на этот счет сперва надо посоветоваться с видным исследователем паранормальных явлений или хотя бы с Максом…

У президента не был скорбный вид. Впрочем, о гибели Мелешко он узнал не минуту назад. Турецкий не стал повторять то, что написал в своем докладе. Он просто ждал, что ему скажут, но начало разговора получилось странным.

Доверительно наклонившись к Турецкому (словно их тут могли подслушивать), президент поделился:

— Знаете, Александр Борисович, американцы активно реформируют свои спецслужбы.

Турецкий понял, что не заинтересоваться и не ответить будет крайне невежливо, поэтому отреагировал нейтрально:

— Вот как?

— Во-первых, они хотят ввести единую должность директора национальной разведки, который одновременно станет и главным советником президента США в этой области. Во-вторых, реформа предусматривает создание Национального контртеррористического центра. А также будут созданы контрольные органы — некое управление по оценке качества аналитики, в задачу которого будет входить проверка и оценка готовящихся спецслужбами аналитических продуктов… Опыт спецслужб других стран никогда нельзя считать бесполезным, — добавил президент. — Этим вопросом — наблюдением за американской реформой спецслужб — у нас занимался специальный человек, с утратой которого, боюсь, мы потеряем темп в собственном реформировании.