Да, дорогой Валерий, ты, как умный человек и опытный летчик, должен был стукнуть кулаком, как тебе советовали товарищи! Но ты верен долгу, ты храбр беспредельно и искренне патриотичен. Ты веришь людям и вот-вот пойдешь выполнять задание на первый полет, чтобы, как тог взводный, что сидит с горсткой солдат и с винтовками без патронов, первому броситься на врага, увлекая своим примером людей в штыковую контратаку.

Чкалов не знал, что по просьбе директора завода начальник ЛИСа пишет докладную на его имя, в которой сообщает, что программа земных испытаний самолета в большинстве пунктов не выполнена.

Многие задаются вопросом: должен ли был Чкалов, наблюдавший, как шла подготовка к первому вылету, совершать полет? Надо знать Чкалова, его редкостную щепетильность, честность, верность долгу и дисциплинированность, чтобы понять: Чкалов не мог отказаться от выполнения задания. Особенно теперь — он герой, депутат, всемирно известный летчик, он обязан лететь. Тем более что перед ним лежали полностью оформленные акт о готовности самолета к первому вылету и полетный лист. А полетный лист — боевой приказ для испытателя, и, кроме того, этот документ свидетельствует о полной исправности машины.

Чкалов, перестав смотреть в окно, отбросил все сомнения, еще раз прочитал задание на полет и красным карандашом поставил свою подпись, что означало: с заданием ознакомлен.

На этом процедурная часть была закончена.

— Собирай остальную бюрократию, — добродушно сказал Валерий и встал из-за стола. Надев шлем с очками, Чкалов вытащил из специальной сумки свой парашют.

— Ну, поехали, что ли? — шутливо пробасил летчик, обращаясь к инженеру.

Они вышли из комнаты. В коридоре им встретился Поликарпов.

— А я решил к вам, — сказал главный конструктор летчику, здороваясь с ним.

На улице обдало всех холодом. Лазарев, поняв, что он здесь «третий лишний», сказал:

— Я пойду вперед, к самолету.

— Идите, — сухо ответил Поликарпов.

Со стороны было видно, что, несмотря на сильный мороз, легко одетый конструктор довольно долго говорил с Чкаловым, выразительно жестикулируя. Должно быть, Николай Николаевич пояснял испытателю его машины задание, напоминая расчетные режимы полета «И-180».

В те времена каждый завод, каждый главный конструктор, каждая летная станция имели свои, часто неписаные правила испытаний на земле и в воздухе, основанные на опыте конструкторов, летного и технического состава. Единой, регламентирующей летно-испытательной службы авиационная промышленность еще не имела.

Как правило, ответственнейшее задание на первый полет подписывал главный конструктор или его заместитель, начальник летной станции или его заместитель У Поликарпова же это задание подписывал просто ведущий инженер по испытаниям. Он ссылался при этом лишь на устные указания главного конструктора, который перед полетом сам беседовал с летчиком.

Но вот испытатель кончил разговор с конструктором. Поликарпов долго тряс руку Чкалову. Валерий Павлович отошел от Николая Николаевича, оглядел морозный безоблачный день. Синеватое небо манило к себе, и лишь коварный ветер холодил не только лицо, но и металл краснокрылого маленького самолета. Пилот перешел в состояние сосредоточенности и подтянутости, когда все внимание приковывалось только к машине, и не замечал теперь ни резкого мороза, ни группы руководства, стоявшей в стороне. Чкалов обошел самолет. Ему нравились его точеные и хищные формы и какая-то подобранность и сжатость всех частей.

Валерий надел парашют и, дав команду сидевшему в кабине пилота механику Куракину заводить мотор, сам отошел в сторону. Мотор легко запустился и вскоре перешел на большие обороты. Чкалов чутко прислушивался к сильному реву мощного мотора и ничего предосудительного, диссонирующего в этой музыке металла не находил. Ему нравилась работа двигателя, и он уже нетерпеливо ждал, когда механик сбросит обороты и подаст знак о готовности.

Поликарпов еще раз подошел к Чкалову. Валерий что-то прокричал Поликарпову в момент, когда мотор перешел на малые обороты. Оба улыбались. Наконец механик вылез из самолета и доложил Поликарпову и Чкалову о состоянии машины.

— Мороз только сильный, мотор быстро стынет, — заметил механик, помогая летчику удобнее усесться в кабине.

Валерий закрыл плотно колпак и начал пробовать мотор. Внимательно вглядывался он в приборы, тщательно ощупывал множество рычагов и кранов. Чкалов был спокоен. Давно уже прошли минуты тревожных волнений перед первым вылетом. Что будет с самолетом на взлете? Не свалится ли он беспомощно на крыло и не погибнут ли пилот и машина? Не завибрирует ли какая-нибудь мелкая деталь, из-за которой может на куски разлететься самолет? Не подведет ли мотор?

Тысячи мельчайших, часто трудно уловимых причин могут привести пилота в безвыходное и катастрофическое положение. Но Чкалов был спокоен: уже много конструкций прошло через его руки, и он наметал глаз, умело отличая скверную машину о г хорошей. Сегодня он был убежден, что самолет не подведет.

Летчик все внимание сосредоточил на приборах, контролирующих мотор. Лишь бы не подвел мотор — остальное должно работать хорошо.

В трепетном волнении стояли сбоку столпившиеся руководители, конструкторы, инженеры, механики и рабочие, создавшие самолет, который сейчас должен поднять в воздух легендарный Чкалов.

Вот Валерий Павлович отпустил тормоза, и красивая короткокрылая красная птица резко понеслась по запорошенному снежному полю. Летчик быстро убавил обороты двигателя, упала тяга воздушного винта, последовало резкое торможение, и самолет встал как вкопанный. Это Чкалов опробовал действие рулей на земле. «Все в порядке», — заключил испытатель и подрулил к старту.

Стартер взмахнул зеленым флажком. Валерий повел машину на взлет. Частые удары колес о закоченелую землю передавались по всей машине, но крепкая рука волжского богатыря твердо удерживала самолет. Машина в воздухе. Пилот осторожно отжимает ручку, набирая скорость. Самолет послушно летит над землей. Чкалов улыбается — с самолетом все в порядке. Перед надвигающимися громадами ангаров испытатель плавно берет ручку на себя, и краснокрылая птица мгновенно уходит ввысь.

Набрав метров пятьсот, летчик медленно и почти нежно покачивает машину с крыла на крыло — значит, элероны, управляющие креном самолета, работают. Только теперь Валерий решается сделать первый разворот. Но это не те лихие повороты, какие мы привыкли видеть, зная, что Чкалов в воздухе. Нет, это очень маленький крен и медленное движение по плавной кривой. Но ведь и сидит сейчас в самолете Чкалов-испытатель, а не Чкалов-виртуоз на уже изведанной машине…

Подождите день-два, и вы увидите, как на этой машине Валерий от земли загнет такой головокружительный иммельман, что у зрителей замрет сердце. Всему свое время, рассуждает Чкалов-испытатель, заканчивая осторожный первый разворот влево на 90 градусов.

Все, что происходило дальше, можно лишь вообразить, зная характер Чкалова и обстоятельства его гибели.

«Нужно запомнить: туговато управление рулем поворота», — думает летчик-испытатель.

Он увидел слева скопище высоченных антенн радиостанции — далеко затянуло его от аэродрома. Он делает второй разворот более смело. Истребитель энергично развертывается снова на 90 градусов и ходко идет мимо аэродрома «Фили» в сторону ангара ОЭЛИД ЦАГИ, вблизи которого стоят сейчас сотни людей, ожидая возвращения Чкалова.

Оставшиеся на земле смотрят в морозное небо, слышат ровный гул мотора «И-180», описывающего круг вдоль границ Центрального аэродрома.

Владимир Коккинаки, вылетев на «ЦКБ», уже завершал задание, когда увидел, что краснокрылый истребитель подошел к нему близко, покачав крыльями. Владимир Константинович видел, как Валерий Чкалов поднял левую руку в перчатке с большим пальцем, загнутым вверх.

После этой встречи в воздухе Валерий Павлович развернул «И-180» в третий раз под прямым углом и взял курс, какой был при взлете. Внимательно следя за указателем скорости, летчик радовался: «Хорош будет «ястребок». Он чувствовал, что самолет таит в себе большие резервы… «Видимо, мы добились той скорости, о которой мечтали…»