Ребята любили играть эту песню. Она им напоминала, что где-то на земле есть место, куда можно однажды попасть и остаться там навсегда. Место, принадлежащее только им и подобным им. Для одних это было горное плато, залитое солнечным светом, для других это был остров, затерянный где то в бескрайних океанических просторах, для третьих это была планета на периферии солнечной системы. Хотя по большому счету это было одно и тоже место.

— Вот! — закончила, наконец, свой рассказ Саша и преданно заглянула в глаза своему спутнику. — Я понимаю тебя, — кивнул тот и предложил: Знаешь что! Пошли в гости к одному моему другу. Тебе понравится. — А как же музей? — спросила девушка. — Уже одиннадцать, — посмотрел на часы Солнце: Обычно проверяют до десяти. Ну если что — скажу, что спал. — Хорошо, — согласилась Саша и протянула молодому человеку руку.

Они вышли из музея, обошли его кругом, пересекли улицу Богдана Хмельницкого и вошли в какой то дом. У дверей под номером 18 Солнце остановился и трижды постучал в нее. За дверью зашаркали шаги, щелкнул замок и в проеме показался интеллигентного вида мужчина при бороде и очках в роговой оправе. — Привет Сережа, — поприветствовал он Солнце и представился девушке: Борис Павлович. — Саша, — в свою очередь представилась она. — Ну проходите, — пропустил их в квартиру мужчина: Чай? Кофе? — Чай, — кокетливо попросила Саша, попутно разглядывая, развешенные по стенам перуанские, резные маски. — Чай, так чай, — согласился мужчина и, не ожидая представления и прочих формальностей, проследовал на кухню. — Кореец, — шепнул на ухо девушке Солнце. — Скульптор, классный мужик. Это его мастерская. — А почему кореец? — спросила девушка. — Наверно, потому что ленивый очень, — ответил молодой человек и первым шагнул в комнату. Квартира Корейца представляла собой трехмерное пространство, лишенное дверей и прочих бытовых условностей: повсюду на многочисленных стеллажах и на подоконниках громоздились разнокалиберные изображения вождя мировой революции, а посреди гостиной, на циновке, стояли в диковинных позах, полуобнаженные, Скелет и Малой. Скелет держал в вытянутой над головой руке биллиардный кий, словно намереваясь им кого-то пронзить, Малой сжимал крышку от кастрюли одной рукой, а другой зажженную сигарету. — Позируют! — догадалась Саша. — Древнегреческих атлетов фигурируем — подтвердил Малой и обратился к Корейцу: Слушай — ты бы хоть по ванку накинул что ли, час уже корячимся! У меня ступни затекли. — Скоро, скоро, — успокоил его скульптор и позвал Солнце: Сережа зайди, пожалуйста, на кухню, мне кое-что тебе надо сказать. — Саша подожди меня, пожалуйста, — попросил молодой человек у девушки и пошел за Корейцем на кухню.

Саша осмотрелась по сторонам и присела на край плюшевого дивана за книжным шкафом у двери.

— Понимаешь, Галине ни сегодня, завтра визу дают и она свою библиотеку по людям раскидывает. Тебе вот Бродского оставляет, — на ходу говорил скульптор Солнцу.

Они вошли в кухню и застали там Галю, мирно беседующую с дородной блондинкой ее же возраста. — Как приезжаешь, не стесняешься и тут же звонишь, — инструктировала она Галю: Они очень приличные люди. У него здесь еще сын остался, а у нее мать в Подольске. Пока гринкарту не получишь, они будут помогать. Все собрала? — Все кажется, — задумалась та. — Галя, — спросил Кореец у нее: А где Бродский? — Привет Солнце, — поздоровалась Галя с вошедшим и показала скульптору на холодильник: Вон. Кореец взял с холодильника, кустарным методом, переплетенную брошюру, открыл ее и прочитал вслух: И луна в облаках, как пустая площадь, без фонтана, но из того же камня. — Гениально пишет подлец!! — не сдержал восклицания Борис Дмитриевич. — Да брось ты! — осекла его Галя: У этих стихов только одно достоинство, что они подозрительно хорошо на английский переводятся. — Ты лучше там Бродского не обсуждай! — в свою очередь вмешалась блондинка: Иначе одна, как перст останешься. — Да ты Галчонок уж поосторожней! — поддержал ее скульптор, протягивая брошюру Солнцу: Владей.

— Спасибо, — поблагодарил тот и, принюхавшись, спросил: Три топора в духовке греете? — Слезы Мичурина, — ответила за всех блондинка, извлекая из плиты бутылку портвейна. Тут в дверь позвонили. — Минуточку! — извинился Кореец и пошел открывать.

— Вот, Палыч. — услышала Саша: Начальство одобрило, прям, говорит, очень культурно. Не отделение, а живой уголок. Оформил, так оформил. Девушка осторожно выглянула из за шкафа и увидела стоящего на пороге с газетным свертком в руке капитана милиции, тот благодарно тряс руку скульптора, а тот застенчиво улыбался. — Может?.... — многозначительно намекнул милиционер и показал завернутую в Известия бутылку водки. Кореец развел руками. Капитан заглянул ему через плечо и сознательно убрал бутылку. — Понимаю. Ну в следующий раз. Не шалят?

— Да все хорошо, — ответил Кореец и спросил: — А Ленин как? — Натурально, — радостно сообщил милиционер. — На прошлой неделе ветеран заходил, чуть не перекрестился. Очень, говорит, копия.А он Ленина видел. — Слава Богу, — кивнул скульптор. — Капитан поправил фуражку и снова потряс руку собеседнику. — Пойду, Палыч. Потом загляну. Отметим. Да, вот: для детской площадки материал только через месяца два обещали, и то все нервы издергали. Пойду, ладно. Он взялся за ручку на двери и, еще раз скосившись на комнату, вышел. Кореец запер за ним дверь, характерным движением указательного пальца поправил очки и вернулся на кухню. Вскоре оттуда появился Солнце и, подойдя к двери, позвал: Саша пошли. — Куда? — поднялась с дивана ему на встречу девушка. — Ко мне. Я этажом выше проживаю, — заявил он. — Один? — С Лизой. — Жена!? — изумилась и одновременно испугалась Саша. — Крыса. Обычная крыса. Серая, — успокоил ее молодой человек и взялся за ручку двери.

Квартира Солнца не страдала от обилия мебели: холодильник, кровать, кресло, старый радиоприемник, служащий еще и тумбочкой, да аквариум на полу под окном. Как только молодые люди вошли, в аквариуме, что — то заурчало, и к стеклу приникла узкая крысиная мордочка. — Я боюсь! — сказала Саша, глядя на грызуна. — Она тоже, — уверил ее спутник и пошел к аквариуму. — Лизонька, ты моя красавица. Проголодалась? Крыса явственно щелкнула челюстью и недоверчиво посмотрела на Сашу. — Это Саша, — представил девушку Солнце. — Она практически хиппи, соответственно любит собирать цветы и говорить о духовности. Он открыл холодильник, вытащил оттуда кусок колбасы и сунул крысе. Та схватила предложенное и тяжело спрыгнула на пол. — Какая гадость! — не удержалась от восклицания Саша. — Не обижай ветерана, — вступился за подопечную молодой человек. — Ветерана чего? — уточнила девушка, присаживаясь на кровать. — Лиза — крысолов, — ответил Солнце:

Она несколько лет служила на теплоходе Иван Сусанин, а потом я ее выменял на офицерский ремень у старшего помощника. — А как же она крыс ловила? Она же сама крыса! — не поняла Саша. — На флоте есть такая практика, — начал рассказывать молодой человек: В пустую бочку сажают на неделю десять молодых крыс. В итоге выживает только одна. Ее выпускают на свободу и она, по привычке, продолжает питаться сородичами. — Зачем она тебе? — спросила девушка. — Я ее пенсия, всем нужен отдых и понимание, — развел руками Солнце и предложил: Чаю? — Мне бы домой позвонить, — попросила гостья и протянула руку к телефонному аппарату:

Вдруг родители вернулись с дачи. — Подожди, — остановил ее молодой человек, поднял трубку сам и набрал какой то номер: Борь, а Герда появилась? Слушай, попроси ее подняться на минутку ко мне.

-Зачем? — поинтересовалась у него Саша. — Конспирация, — опуская трубку, ответил он: Если они приехали, мы попросим Герду позвонить и отпросить тебя на...., ну предположим — последнюю встречу с одноклассниками. — Здорово! — восхитилась девушка. В дверь постучались и в квартиру вошла запыхавшаяся Герда. — Чего звал? — обратилась она к Солнцу. — Помоги Сашу у родителей отпросить, — попросил тот. — Вопроса нет! — усмехнулась девица и повернулась к Саше: Подруги есть, кто уже по югам свалил, с родителями? Саша подумала и предложила: Катя Лицман подойдет? — Ничего, — что — то смекнула для себя Герда и решительно взялась за телефонную трубку: Телефон!? — Чей? — Твой. — 923 — 14 — 21. — Родителей как зовут? — Чьих? — Твоих. — Владлен Александрович и Елизавета Анатольевна. Герда набрала номер и, едва на другом конце ответили, затараторила: Елизавета Анатольевна это Катя. Катя Лицман. Елизавета Анатольевна можно Саша у меня еще несколько часов побудет? У меня день рождения, а я не успеваю готовить. Вся замоталась. Да, да, конечно. Нет ни на Бронной, мы у бабушки на Богдана Хмельницкого. 916-91 — 22. Хмельницкого. Четыре. Двадцать два. Передам, обязательно. Спасибо. Нет, пока не может. Посуду моет. Ну ладно. Госпремию? — девица прикрыла трубку ладошкой и шепнула Саше: Так, а кто у нас Лицманов папа? — Академик, — ответила та. Герда сделала страшные глаза и продолжила разговор: Конечно, получил, еще на прошлой неделе получил. Маме шубу купил. Морской котик. Спасибо. Елизавета Анатольевна. Ладно, побегу, а то Сашка одна не управится. До свиданья, — девица бросила трубку и пошла к двери. — Спасибо, — поблагодарила ее Саша. — Ничего, — отмахнулась та: Меня тоже когда то отмазывали. Белка со Стрелкой. Помнишь Солнце? — А как же! — улыбнулся молодой человек, усаживаясь в кресло: Веселые девчонки были. — Еще какие! — кивнула Герда и вышла из квартиры. — А почему были? — поинтересовалась Саша. — Стрелка замуж выскочила и уехала с мужем в Чимкент. Трое детей, хозяйство. А Белка наоборот развелась с мужем и уехала тренировать детей в Новосибирск. Она мастер спорта по художественной гимнастике. — Интересно....! — вздохнула девушка: Может я тоже в Африку уеду. С Вадимом. — Вадим — это жених? — спросил Солнце. — Он так думает, — неопределенно ответила Саша. — А ты как думаешь? — продолжил расспросы молодой человек. — Не знаю, — пожала плечами она. Сверху что — то грохнуло и хриплый мужской голос крикнул: Ну давай иди! Сил терпеть нету. Валер дай ему денег. — Этажом выше ребята из театра на Таганке живут, — пояснил молодой человек. — Ну сели, сели! — опять донеслось сверху: На здоровье! Тихо вы! Настроить не могу. Ничего не слышу, — звякнула гитара и голос запел: Холода, холода, от насиженных мест, нас другие зовут города..... — Какая хорошая песня! — вздохнула Саша, когда прозвучал последний аккорд. — Очень хорошая, — искренне поддержал ее Солнце, всю песню внимательно наблюдавший за девичьей реакцией. — Мы будем спать? — уточнила девушка, по своему, оценив взгляд спутника. — Людям необходимо спать, — сказал он. — Я не об этом, — смутилась Саша: Я о том, как мужчина спит с женщиной. — Ты уже спала с кем ни будь? — вопросом на вопрос отреагировал молодой человек. — Один раз, в походе, с мальчиком из двенадцатой школы, — мужественно призналась она. — Почему? — спросил Солнце. — Он сказал, что если я не буду с ним спать, он будет спать с Ларисой Геворкян из нашего отряда. Я его очень любила. А ты кого ни будь любил? — Давно, — кивнул он: Мы жили по соседству, а потом поехали на юг и она влюбилась во врача из пансионата Мисхор. — А ты? — Он ей больше подходил. Хороший парень кстати. Старше ее на пятнадцать лет. Тридцать два года. — Что с ней теперь? — Через пол года погибла с мужем в автомобильной катастрофе. Сорвались с дороги в обрыв под Ялтой. Она была на последнем месяце беременности. — Как ее звали? — Лена. — Пойду в душ, — вдруг решительно поднялась с кровати Саша и направилась к ванной. Солнце пожал плечами, поудобнее устроился в кресле, закрыл глаза и улыбнулся. Когда девушка вышла из ванной он уже спал. Саша еще, какое то время разочарованно побродила по комнате и легла на кровать.