Автомобиль сердитого гостя бесшумно тронулся с места, призрачной рыбиной скользнула за угол. Участковый повторно обтер лоснящееся от пота лицо, обежал двор глазами.

В песочнице возилась стайка мальцов, – дети рыли котлованы, строили крепости, гудели губенками, старательно изображали шум двигателей. Рядом сидели мамаши – все как одна с пивом и сигаретками. Дымили дружно и также дружно трещали языками. И хоть бы одна читала какую-нибудь книжку! А не книжку, так журнал, что ли!

Тополь-гигант священником протянул ветви-ладони над песочницей. То ли уберегал от палящего солнца, то ли опускал грехи курящим мамашам. Одна ветка – такая толстая, что и веткой уже не назовешь, убегала от ствола метров на десять. «Не сломалась бы, – обеспокоился участковый, – сказать надо дворнику, пусть найдет время и спилит»…

Пора было уходить, но Александр Витальевич продолжал топтаться возле Генкиного подъезда. На душе было муторно и неуютно. Может, от курящих мамаш, а может, от недавнего разговора со штатским.

Из проулка дохнуло нечаянным ветерком, и тотчас возле мусорных контейнеров родился вихрь. Танцуя из стороны в сторону, маленький торнадо прошелся по тротуару, шутя разбросал подметенные дворником прошлогодние листья, накручивая пакеты и бумажный мусор, прокатился по дороге и, в конце концов, загадочно испарился.

Продолжая хмуриться, Александр Витальевич опустил голову. Возле правой туфли все еще дымила брошенная штатским сигарета. Участковый придушил ее тяжелым каблуком и вновь зашел в подъезд.

***

– Забыли что-нибудь? – судя по Генкиной физиономии, возвращению родной милиции он вовсе не обрадовался.

– Может быть… – Александр Витальевич прошагал в комнату, ладонью огладил на себе мундир. Парнишка без дела не сидел, – разумеется, уже и компьютер включил, и что-то там снова налаживал, словно и не случилось ничего. – Ты, братец, вот что… Послушай меня и не перебивай.

– Ну, ну? – Генка скрестил на груди руки, выгнул брови, изображая дурашливое внимание. Посмотрев ему в лицо, участковый рассвирепел.

– Не понимаю! Что за время пришло! Пиво хлещут, вены портят, от табака синеют – еще и хаханьки строят. Вот сейчас, например, ты чего улыбаешься?

– Так это… Типа, вас слушаю.

– Вот именно, что «типа»! Если бы слушал, с обыском к тебе не приходили бы. Ведь посадят дурака, и запоешь! Са-авсем другие песни.

– Не запою, у меня слуха нет.

– Остряк! Для таких песен и слух не понадобится.

– Да ладно вам, кто посадит-то!

– Найдутся желающие. Не о них речь, о тебе! – Александр Витальевич нервно прошелся по комнатушке. – Я ж тебя еще совсем мальцом помню! Не наркоша, не алкаш, со шпаной не якшался. И учился вроде неплохо…

– Я и сейчас учусь.

– И молодец, что учишься! Когда мы с тобой познакомились? Лет в семь, наверное?

– Мне семь было, вам чуть побольше…

– Опять остришь?

– Так знакомство-то веселое получилось! Я тогда стекло в подъезде грохнул, рогатку новую испытывал.

– Да? – удивился участковый. – Стекло помню, а рогатку нет.

– Правильно! Я ее в цветник успел выкинуть. Вы меня за ухо оттрепали, но рогатку так и не нашли.

– Ну, вот! Нормальный же был парнишка! Вихрастый, смышленый – знал, куда рогатки прятать. Опять же мяч гонял, в ляпы играл. Куда все ушло?

– Да никуда…

– Вот именно, что в никуда! Чего же ты жизнь свою на железо променял?

– А что мне еще делать? «Жуйдаплюем» торговать?

– Причем тут это! Есть и другие в жизни интересы. Путешествия, спорт… А у тебя даже книг на полках не видно.

– Зачем мне книги? Все тексты в сети имеются.

– Опять в сети! Прямо как заболели все кругом – сеть да сеть! Одни игрушки на уме! – Александр Витальевич даже пришлепнул себя по бедру. – Так жизнь и проиграете! Быстрее, чем в карты… Я в твои годы байдарками увлекался, историей. Про мушкетеров читал, про татаро-монгольское иго…

– Оно и видно.

– Что тебе видно!

– Да то, что ерундой голову забивали. Дюма-то про мушкетеров все не так прописал. Красиво, конечно, но неправда. И с татаро-монголами сплошные непонятки.

– Какие еще непонятки?

– Да сами почитайте! Сегодня, дядь Саш, вся история в Голливуде пишется. Что Спартак, что Троя… И книг скоро совсем не будет, – у всех останется по одной-единственной – с процессором и гибким экраном. То есть, по виду как книга, а по сути – компьютер. И в памяти – любая желаемая библиотека.

– Об этом ты, значит, и мечтаешь?

– Да нет, конечно. Я, дядь Саш, мечтаю, чтобы в другой жизни родиться.

– Чего, чего? – лицо у Александра Витальевича вытянулось.

– Ну да! Дождаться, когда нормальные компы пойдут, чтобы, значит, игры из виртуала в реал окончательно перетащили. С полным комплексом ощущений и быстродействием, как в реальном времени. И чтобы ловили меня не сыскари-частники, а настоящая сетевая полиция, с которой и в жмурки поиграть будет не стыдно.

– Ну, балбес! Ну, олух! – участковый закрутил головой. – Видно, и впрямь бесполезно… Дубовое поколение! Непрошибаемое!

– Да не переживайте вы за нас! Как-нибудь выплывем.

– Куда вы выплывете?

– Да на сушу, – Генка продолжал посмеиваться. – Это Помпадур, кажется, сказала: «После нас хоть потоп». Вот и будем выплывать. Как Ной и зайчики деда Мазая.

– Короче! – оборвал его Александр Витальевич. – Всю эту чушь ты дружкам своим рассказывай, а я сюда пришел, чтобы предупредить: эти парни тебя закроют, так и знай. И мой тебе совет: уезжай побыстрее. Можешь, конечно, хорохориться, но они тебя из лап не выпустят, – для них это дело принципа. И загремишь без всяких фанфар.

– Шутите?

– Это ты скоро начнешь шутить. Когда угодишь в колонию. И не будет тебе уже ни компьютеров, ни игр, ни дружков сопливых. Остригут на всю жизнь, как овцу глупую! – Александр Витальевич хрустнул кулаком. – Так-то, Геночка! Поэтому сегодня же собирай вещи – и в двадцать четыре часа за пределы города!

– Куда это я поеду?

– А куда хочешь. Чем подальше от этих ребяток, тем лучше. Сумеешь лето продержаться, авось, и мимо тучки пройдут, – участковый порылся в карманах и сунул парнишке простенькую визитку с телефоном. – В конце августа позвонишь, расскажу, как тут и что. А до той поры носа не высовывай.

Продолжая ухмыляться, визитку Генка все же взял.

– И запомни: ни родители, ни школа, ни эта железяка – твоих ошибок не исправят. Только от тебя зависит, каким боком к тебе повернется жизнь. Вот и думай!

Участковый вышел, хлопнув дверью. Хлопнул крепко – даже известка с потолка посыпалась. С напряженной улыбкой Генка оглянулся на компьютер. Кулер гудел все также весело, но жизнь все-таки изменилась. И кажется, не в лучшую сторону.

***

Дни бывают разные – пасмурные и светлые, теплые и холодные, долгие и стремительные. Генка же делил их по иному принципу – удачные и неудачные. Что-то зависело от него, а что-то от вещей неподконтрольных, временами откровенно мистических. Скажем, в это утро он разбил кружку. Старая, уже с трещинкой, – могла бы, наверное, служить еще лет сто, но вот взяла и разбилась. И сегодня же в квартиру к нему заявились незваные гости. Совпадение? Вряд ли… По всем признакам день следовало обвести черным кружком, и, чуть посомневавшись, Генка набрал номер приятеля.

– Стас, ты где?

– Так это… У компа торчу.

– Все за монстриками бегаешь?

– Ползаю. У меня памяти не хватает! Процессор виснет, я репу чешу.

– А чего новую память не купишь?

– Так это… С деньгами напряг. Брат вообще-то давал, а я велик купил. Теперь на нулях.

Генка коротко шмыгнул.

– Могу помочь.

– Деньгами?

– Зачем? Одолжу свою оперативку – месяца на два. У меня восемь гигов, подойдет?

– Ты что, прикалываешься?

– Да нет. Все равно мне канал обрезали, винчестер сдернули, в ближайшее время буду в бегах и без машины. Так что оперативка без надобности.