— Николас, прекрати сплетничать! — решительно прервала его Сильвия. — И вообще Крис слишком стар для Мишел, ему уже давно за тридцать, а девочке только-только стукнуло восемнадцать.

— К тому же он разводится, у него трое детей, и он все еще влюблен в тебя, — вставил Николас.

— Крис никогда не был в меня влюблен! — возразила Сильвия. — Может быть, когда-то он так и считал, но недолго и… В конце концов, зачем Патриции наши давние семейные истории? Знаете, — повернулась она к девушке, — подростком я действительно была увлечена Крисом. Потом, когда его брак распался, а мы с Ником поссорились, Крис подставил плечо, на котором я могла выплакаться. Кстати, его жена — тоже англичанка. Смешно, правда? Дедушка настроен против англичан, а двое из нас имеют супругов англичан.

— Если хочешь знать мое мнение, то в значительной степени настроение деда связано с той таинственной историей с Вивьен и ее майором, — заметил Николас.

— Пожалуйста, Ник, не будем об этом. Это никому не интересно, — попросила Сильвия.

Воспитание не позволило Патриции задать вертевшийся на языке вопрос. Сильвия же тактично сменила тему и стала рассказывать о Лонгриче. Она было патриотом родного края, но призналась, что мало знает его историю.

— Если хотите побольше узнать о нашем городе, вам надо поговорить с Вивьен. Кстати, я прочла книги, которые она мне дала. Не смогли бы вы завтра их вернуть, когда будете гулять с Одри?

— Конечно.

— Я бы и сама их занесла, она живет в нескольких минутах ходьбы от моего офиса, но завтра, а может быть, и все дни до конца недели мне придется быть в суде в Чарлвилле… Да, Ник, я совсем забыла, нас всех приглашают в Аделаиду на ланч в субботу. Родни будет дома, и дед велел всем собраться. Вас, Патриция, тоже пригласили, хотя вряд ли вам понравится в этом доме.

— Как все надеялись, что на Родни хотя бы женитьба повлияет, — пробурчал себе под нос Николас.

— Единственное, что могло бы повлиять на Родни, — это серьезный разговор. Его надо пристыдить так, чтобы он по-настоящему почувствовал, как недостойно ведет себя. Но дед махнул на него рукой, а Моника его обожает. Больше сделать это, увы, некому, — ответила Сильвия.

— Да, ты права. Вряд ли при таких условиях получится счастливая супружеская жизнь. Но я подозреваю, что, когда Родни женился на Монике, им двигали…

— Бедная Моника, — прервала мужа Сильвия, — мне ее так жаль. Она не работает, мечтает посвятить себя Родни и детям, когда они появятся. Конечно, она добрая и любящая… — И тут Сильвия опять сменила тему: — Обычно Нолан не появляется там, где бывает Родни, — она лукаво улыбнулась, — но теперь-то мы и его увидим на семейном сборе.

Тут, к счастью, вмешалась Одри, и Патриции не пришлось отвечать. С одной стороны, не хотелось усугублять ситуацию. С другой же, решительно напомнила себе девушка, — это Нолан силой ворвался к ней в комнату, вот пусть сам и объясняется со своей родней.

На следующий день, гуляя с лежащей в коляске малышкой, Патриция продолжала думать о Нолане. Она никак не могла понять, как мужчина — из тех, кого она раньше просто обошла бы стороной, — мог произвести на нее столь ошеломляющее впечатление. Почему ее голова буквально забита мыслями о нем?

Именно потому, что он ей решительно не понравился, схватилась Патриция за спасительную соломинку. Но унаследованная от отца и его предков-пуритан привычка быть честной не позволила принять столь удобное объяснение. Если Нолан совсем ей не понравился, почему же встреча с ним так потрясла ее, а идущие от него эмоциональные и сексуальные волны пробудили желания, каких она не испытывала со времени старших классов школы?

Стало быть, она так же уязвима, как любая другая женщина. И на нее влияет мощная сексуальная энергия, излучаемая Ноланом. Ну и что с того? Она знала вполне разумных, интеллигентных женщин, которые впадали в экстаз при виде, скажем, Алена Делона на экране, а признавались в этом лишь в тихом темном баре, выпив полбутылки хорошего вина.

Может быть, именно потому что она сейчас думала про Нолана, Патриция направилась к церкви, минуя центральную площадь. Погода стояла прекрасная, и все скамеечки были заполнены пожилыми людьми. Они улыбались ребенку и выражали свое восхищение. Одри весело гукала, радостно махала ручками. Тут кто-то окликнул девушку.

Оглянувшись, она увидела Вивьен, которая, подойдя поближе, пояснила, что приводила в порядок цветы у церкви.

— А мы шли к вам, — сообщила Патриция. — Сильвия попросила вернуть ваши книги, вот мы и оказались здесь.

Вивьен, похоже, не страдала подозрительностью Нолана.

— Старые церкви очень привлекательны, правда? А тут, около нашей церкви, всегда на редкость тихо и мирно. Ко мне домой можно пройти вот так, — она махнула рукой в сторону церковного двора, — тогда не придется обходить.

— О, вот здесь я встретила Джонни, — показала Патриция, идя по тропинке между могилами.

— Знаю. Он часто бывает здесь. Первый ребенок Элен и Брайана умер, и Джонни приходит сюда, приносит цветы, говорит с ним. Он такой необыкновенный — этот мальчик!

— Да. — В горле встал ком, в глазах защипало от слез. — Не думая в этот момент ни о чем, Патриция выпалила: — Должно быть, так ужасно потерять ребенка!

Наступило длительное молчание. Потом Вивьен напряженно ответила:

— Да, конечно… Ну вот, мы пришли.

Старинная мебель, персидские ковры, чистота, цветы, фамильные реликвии и фотографии. Патриция предполагала, что увидит нечто подобное, но кое-что оказалось сюрпризом и для нее…

Отполированные, красиво расставленные камни. Наверняка их собрал Джонни и подарил бабушке, иной ценности они не имели. Игрушки для племянников и племянниц разного возраста. Книга о составлении букетов, детективы, биографии политических деятелей — такого Патриция не ожидала найти в доме провинциальной старой девы. На полках стояли и романы Джейн Остин, явно не раз читанные, несколько томов поэзии в кожаных переплетах и много других книг.

Одри была счастлива оказаться в обществе своей двоюродной бабушки, и Патриция не могла не восхищаться, наблюдая, как ловко Вивьен меняет подгузники, целуя и лаская девочку. Сердясь на себя за неуместные эмоции, Патриция отвернулась, пряча слезы. У нее тоже были двоюродные бабушки, но совсем не такие, как Вивьен.

— Интересно, выберет ли эта юная леди семейную профессию, — заметила Вивьен, глядя на девушку. — Когда вырастет, конечно.

Патриция глубоко вздохнула. В такой ситуации Барбара бы не отступила. Вот ее шанс! Если она его упустит, то никогда не простит себе этого.

— Джонни немного рассказал мне о своих родственниках, о том, что давным-давно кто-то отделился от семьи и переехал из Чарлвилла в Лонгрич.

— Да, это был Артур — младший из трех сыновей семьи Стюарт. Он поссорился с отцом из-за выбора жены, и тот лишил его наследства. Тогда он переехал в Лонгрич и открыл собственную практику. С тех пор между двумя ветвями семьи началось соперничество, причем, по моим наблюдениям, местная ветвь Стюартов озабочена этим сильнее, чем чарлвиллская. — Она дружелюбно улыбнулась девушке. — А у вас есть братья или сестры?

Патриция заколебалась.

— У меня есть брат и сестра, — ответила она ничего не выражающим голосом. — Мы с сестрой близнецы, ее зовут Барбара.

— Близнецы, — подняла брови Вивьен. — Какое совпадение. Вы, конечно, знаете, что в нашем роду много близнецов, и…

Сердце Патриции слегка забилось, когда Вивьен стала рассказывать о близнецах в семействе Стюарт. Но, кроме того, Вивьен явно хотела узнать побольше и о родителях девушки.

— Сильвия говорила, что ваш отец тоже адвокат по профессии и занимается политикой?

— Да, — кивнула Патриция. Вивьен терпеливо ждала продолжения, поэтому пришлось рассказывать дальше: — Семья отца родом из юго-западной Англии, там мы с сестрой выросли. Но теперь отец и мама большую часть времени проводят в Лондоне, где работает отец.

— А мама ваша работает?

— Нет, сейчас нет. — Патриция прикусила губу: получилось слишком резко. — Она… Мы… В последние годы мама болеет… и не работает.