Господи, ну и тирада! Теперь Патриция рассердилась на себя за то, что начала путаться в словах. Ну почему бы просто не сказать «переспите» вместо кокетливого «проведете ночь»? Чего стесняться с таким типом, как Нолан Стюарт.

Он ведь не постеснялся даже напасть на нее. Нет, этот человек не просто ей не нравился — она начинала его активно ненавидеть.

— Потому что, — терпеливо объяснил Нолан, — хоть она и готова ко всему, но отлично знает меня.

Патриция непонимающе посмотрела на него, и он счел своим долгом продолжить:

— Я не сплю с кем попало. Лиз знает, что я никогда не «провожу ночь» с женщиной, если у меня нет достаточно серьезных намерений. Иными словами, если я останусь с вами этой ночью, моя милая путешественница, это будет означать, что я собираюсь сделать вас существенной и постоянной частью своей жизни. И Лиз это известно.

Патриция с трудом воспринимала то, что он ей говорил. Нечасто бывало, чтобы кто-то заставал ее врасплох. Еще реже она не могла найтись с ответом. Но сейчас… с ним… Ну почему именно Нолан Стюарт должен был выразить словами ее собственную веру в то, что секс является важной составной частью жизни и надо ответственно относиться к интимным отношениям? Патриция украдкой кинула на него взгляд, готовая увидеть, что он насмехается над ней, но поняла, что ночной гость вполне серьезен.

— Надеюсь, вы не считаете, что, если силой ворвались ко мне в комнату и заявили о своем намерении провести тут ночь, наутро я назову вас порядочным человеком? — пыталась пошутить она, чтобы скрыть истинные чувства.

— А вы верите в брак? — спросил неожиданно Нолан. — Или вы одна из тех современных женщин, которые считают, что мужчины им ни к чему, и доходят до полного отказа от интимных радостей жизни вплоть до того, что даже ребенка готовы зачать в лаборатории, а не в теплой постели с любимым человеком?

Со мной что-то случилось, решила Патриция. Наверное, подцепила какой-то вирус. С чего это щеки запылали, все тело ослабело и по нему волнами прокатывается озноб?

— Способ, каким я собираюсь зачать моих будущих детей, вас не касается, — высокомерно ответила она, пытаясь совладать с нахлынувшей слабостью. Надо было как можно быстрее выставить это нахала вон, но как? Ничего подходящего в голову, как назло, не приходило. — Но вы же не можете тут спать? — рискнула Патриция воззвать к его благоразумию.

— Конечно, — неожиданно легко сдался Нолан, поглядев на кровать. — Да и вы не сможете. Если бы мне пришлось провести ночь в такой кукольной постели, я проснулся бы с болью в спине и судорогами во всем теле.

Про себя Патриция невольно согласилась с ним. Дома у них стояли отличные кровати, большие и широкие, где можно было как следует вытянуться и оставалось место для… Неведомо откуда в голове возник четкий образ: два сплетенных тела в ее уютной постели, тонкие льняные простыни, обмотавшиеся вокруг них. Лица мужчины она не видела, но прекрасно различила гладкий темный затылок, мускулистое загорелое тело, широкую спину и плечи, длинные ноги, чувственные линии бедер.

Почему-то сейчас она точно знала, как он будет обнимать, ласкать и целовать ее. Как, что и когда почувствует сам, занимаясь с ней любовью.

Да, несомненно, я заболевают, решила Патриция, когда ей с превеликим трудом удалось отделаться от слишком реалистической картины. С чего это она представила себя в постели с ненавистным Ноланом Стюартом? Причем не в какой-то абстрактной постели, а в ее собственной, стоящей в спальне ее симпатичного домика на уютной улочке тихого городка в Англии.

— Вам нельзя тут оставаться, — повторила Патриция. Тело ее дрожало, и она сама расслышала хрипловатую нотку в своем голосе.

— Конечно, — опять согласился Нолан.

В его голосе ей тоже почудилась странноватая интонация, но, когда она посмотрела на него, его взгляд был прикован к кровати. Затем он шагнул к двери, и Патриция испытала облегчение. Но тут Нолан остановился как в нерешительности и повернулся к ней. — Кстати, а где именно вы познакомились с юным Джонни?

— Я случайно наткнулась на него в Лонгриче, — честно ответила Патриция.

— Да, именно так он и сказал, — заметил Нолан. — На церковном кладбище, не так ли? Он рассказывал, что вы рассматривали надгробия.

У Патриции учащенно забилось сердце от поступившего в кровь адреналина. Опасность!

— Все правильно, — небрежно кивнула девушка.

— Вы что-то искали?

— Нет, просто смотрела, — ответила Патриция. — Я почему-то люблю старые кладбища и всегда удивляюсь, когда вижу такие древние даты.

— А Джонни говорил, что увидел вас в новой части кладбища, у церкви.

— Возможно. Не помню, — солгала Патриция с деланно равнодушным видом, опустив голову так, чтобы волосы скрыли лицо. — Вы закончили допрос? Хотелось бы сегодня хоть немного поспать, — ядовито добавила она.

— Если это допрос, значит, вы — преступница… или свидетельница преступления, — бархатным голосом отозвался Нолан. — Интересно, что вы подразумевали, делая столь подозрительное заявление?

— Ничего, — опять солгала Патриция.

Нолан с минуту молчал, потом попрощался с ней учтивым полупоклоном и вышел, оставив у нее в душе неуютное чувство, что на самом деле он ей не поверил. Будь проклят ненавистный Нолан Стюарт! Только этого ей не хватало.

Патриция проснулась оттого, что кто-то осторожно стучал в дверь. Кто бы там ни был, слава Богу, это не может быть Нолан Стюарт. Осторожность и Нолан — вещи несовместимые.

Накинув халат, девушка открыла дверь. В коридоре стоял официант, рядом с ним — столик на колесах. Ошеломленная Патриция отступила, и он вкатил столик в номер. Когда официант снял салфетку, ее изумление стало еще больше: перед ней оказался завтрак, сервированный на двоих, включая шампанское, смешанное с апельсиновым соком, — напиток холостяка. Официант не стал слушать заверений о том, что она не заказывала всю эту шикарную еду, явно предназначенную для поддержания сил после бурно проведенной ночи.

— Но я не… — начала было Патриция снова, однако замолкла, потому что в голову пришла ужасная мысль. — Кто оплатил счет? — настороженно осведомилась она.

— Не знаю, — извиняющимся тоном произнес официант и вышел из номера.

Но какие тут могли быть сомнения. Конечно, это еще одна выходка Нолана Стюарта с целью убедить бывшую подружку в том, что он провел здесь ночь. Хотя как она об этом узнает? Разве что Лиз принадлежит к тому типу женщин, которые всегда все проверяют. Наверняка так оно и есть.

Патриция скривилась, рассматривая дармовое угощение. Вообще-то по утрам она предпочитала крепкий кофе и не могла представить себя женщиной, которая пьет на завтрак шампанское. Неужели Нолан видел ее именно такой?

А ладно, теперь уже все равно. Патриция протянула руку, взяла бокал и сделала глоток. Шампанское оказалось ледяным, а смешанный с ним апельсиновый сок — свежевыжатым. Она даже поморщилась от удовольствия. Да уж, если бы она сейчас была вместе с возлюбленным, вряд ли кто-то из них захотел бы вылезать из теплой постели, имея такой завтрак. Патриция снова поднесла бокал к губам, и тут в голове внезапно возникло вчерашнее эротическое видение с участием Нолана Стюарта.

Она чуть не подавилась. Вот что значит принимать алкоголь по утрам, строго напомнила себе девушка, решительно поставив бокал на столик.

Через час, выпив две чашки крепкого кофе с тостами, она спустилась вниз, одетая в любимые брюки кремового цвета, шелковую облегающую блузку и пиджак. Не для того она ехала так далеко, чтобы валяться в постели, попивая шампанское, и не для того, чтобы представлять себе восхитительные, соблазнительные картины интимных наслаждений с мужчиной, который, как она знала, вряд ли когда-либо станет ее партнером по чувственным любовным играм.

Патриция решительно подошла к стойке и спросила портье, нет ли для нее посланий. Он с улыбкой протянул ей два запечатанных конверта. Нахмурившись — почерк был незнакомый, — она открыла первый конверт, прочла записку и уронила ее, будто обжегшись.