– Извини. Я не хотел тебя обидеть. Я всего лишь высказал свое мнение.

– Оно у тебя неправильное. Сейчас, конечно же, полно мошенников и аферистов, но нельзя отзываться так обо всех, даже о тех, кого ты не знаешь. Есть люди, которые наделены настоящим даром от природы, и уж если они берут деньги, то гарантируют стопроцентный результат.

Почувствовав мое раздражение, Жан понял, как важна для меня добрая и светлая память о моей бабушке, и тут же еще раз принес мне свои извинения. А затем я провела его по своей квартире и обратила внимание на то, что больше всего его поразила моя кровать, которая тоже досталась мне в наследство от бабушки. Она была слишком большой, дубовой, массивной, с большим шатром и деревянными слониками на ножках.

– А это что? – Жан посмотрел на стол, заваленный различными рукописями. – Это тот материал, про который ты мне рассказывала?

– Это титанический труд, который я собирала на протяжении многих лет. Тут целая трилогия про казанских царей. Ты ведь даже и представить себе не можешь, что Казанским ханством правили легендарные женщины. Именно они держали в своих руках бразды правления могущественным государством.

– Это и есть те исторические романы, которые ты пишешь на протяжении нескольких лет?

– Да, я про них тебе тоже рассказывала. Понимаешь, на наших прилавках еще нет ничего подобного. У нас так мало книг об истории Казани. Есть только документальное чтиво. Я не думаю, что оно интересно широкому кругу читателей. Разве только специалистам. А это художественное чтиво, которое написано живым и понятным языком.

– Почему это никто не опубликует?

– Потому, что это никому не нужно.

– Ты хочешь сказать, что жителям города не интересна его история?

– Я ничего не хочу сказать. – Я ощутила, как Жан задел меня за живое. – Долгие годы я делала это только для себя, и я надеялась на то, что это кому-то нужно еще. Но я ошиблась. В последнее время я все больше и больше прихожу к мнению о том, что, кроме меня, это никому не нужно. Но я не отчаиваюсь. Я просто собираю материал, компоную его в главы и надеюсь, что настанет тот момент, когда моей работой заинтересуется еще кто-то, кроме меня. Ведь тут более ста лет интереснейшей эпохи. Я обошла всех влиятельных людей, которых бы заинтересовали мои рукописи, но пока – увы. Некоторые не скрывали своего удивления и, проживая в Казани, даже понятия не имели о том, что Казанью правили женщины. Они думали, что женщины того времени сидели в гаремах и не могли подать даже голоса.

– И что ты будешь со всем этим делать? – Жан кивнул в сторону стола, заваленного бумагами.

– Писать дальше, – не раздумывая ответила я, а затем достала из холодильника бутылку шампанского и протянула ее французу. – Ну что, отметим твой приезд?

– Ты же за рулем.

– Мы выпьем только по бокалу.

Жан принялся открывать бутылку, но непослушная пробка выстрелила, и мы одновременно прокричали:

– За счастье!

После того как почти полбутылки вылилось на пол, Жан посмотрел на меня теплым взглядом и улыбнулся:

– Мы не сговариваясь прокричали с тобой одно и то же слово – СЧАСТЬЕ! Можно загадывать желание.

Взяв в руки бокал, я кивнула головой и, не отводя взгляда от Жана, произнесла про себя одно-единственное желание, которое загадываю при любой возможности уже почти год. Я просила бога, черта или кого угодно сделать так, чтобы этот мужчина был навсегда со мной рядом, чтобы эти приезды друг к другу закончились и чтобы мы были вместе, не понимая, как можно расстаться даже на сутки. Моя бабушка говорила мне о том, что в моей жизни будет большая любовь, о которой другие только мечтают, смотрят фильмы или читают в книгах. Мне казалось, что для осуществления моей мечты должен вмешаться кто-то сверху, какая-нибудь божественная сила или провидение. И для меня было бы совсем не важно, где бы, наконец, мы были вместе, в реальной жизни, в раю или в аду. Это действительно не имеет никакого значения. Я знаю, что, где бы мы ни были вместе, нам везде было бы хорошо.

В этот момент в моей квартире раздался телефонный звонок, и я нехотя сняла трубку. На том конце провода послышался голос моей соседки, проживающей этажом выше.

– Томочка, ты дома?

– Если я взяла трубку, значит, я дома.

– Я к тебе со все той же просьбой…

В прошлый раз моя соседка просила у меня тонометр, и я сразу поняла, что ей стало опять плохо.

– Валентина, вам опять плохо?

– Ты же знаешь, что я звоню тебе тогда, когда мне плохо. Ты бы не могла занести мне аппарат?

– Валентина, дело в том, что я не одна. У меня гости. – В прошлый раз, когда я приносила своей соседке тонометр, мы попили с ней чай, и я посвятила ее в свои сердечные дела. Накануне позвонил Жан, и мне хотелось хоть с кем-то поделиться навалившимся на меня счастьем. Валентина была женщиной в годах, и за плечами у нее был богатый жизненный опыт. Она работала администратором ресторана и крутилась в своей кухне, как рыба в воде. Она была интересна внешне, но, несмотря на свои годы, она никогда не была замужем, и у нее не было детей. На нашей недавней встрече она рассказала мне о том, как она одинока, и разоткровенничалась со мной по поводу того, как ей не везет с мужчинами. «Томка, что ни мужик, то обязательно альфонс. Прямо рок какой-то», – жаловалась мне она и курила крепкие сигареты. «Никогда не связывайся с альфонсами. От них одни неприятности и убытки, – учила она меня и при этом злобно ругалась. – Они ведь даже ценить не умеют. Они только нами пользуются и понижают собственную самооценку. Блин, я ненавижу альфонсов, а мне, кроме них, никто и не попадается. Липнут ко мне, как мухи на мед. Что ни альфонс, то обязательно мой». Я в знак согласия кивала головой и пыталась понять, почему таким самодостаточным и сильным женщинам, как Валентина, и в самом деле так катастрофически не везет с мужчинами. – Валентина, зайдите, пожалуйста, сами.

– Что, так много гостей?

– Один и издалека.

– Француз, что ли, приехал? – сразу смекнула Валентина.

– Он самый.

– Томочка, да я все понимаю. Я тебя долго не задержу. Я только давление померю, и все. Сразу тебе тонометр отдам. Если я сама к тебе пойду, то упаду прямо на лестнице. У меня в ушах жуткий гул, а перед глазами все плывет. Я уже и таблетки выпила, но ничего не помогает. Не знаю, может, «Скорую» вызвать… Хотя… Если тебе некогда, я попробую до тебя хоть как-то дойти. За стеночку подержусь.

– Ни в коем случае, – тут же остановила я Валентину. – Я сейчас к вам сама поднимусь.

– А француз?

– Подождет. Никуда не денется.

– Спасибо тебе, Томочка. Я перед тобой в долгу не останусь.

– Боже мой, о чем вы говорите. Главное, чтобы вы чувствовали себя хорошо. Вы знаете, мне, собственно, этот тонометр без надобности. Пусть он пока будет у вас, а если он мне понадобится, то я его потом заберу.

Положив трубку, я открыла двери комода и достала тонометр.

– Жан, ты меня, пожалуйста, подожди. Я быстро. Только соседке тонометр занесу и все. У нее давление очень высокое.

– Не переживай, я тебя подожду. Я бы пока с удовольствием посмотрел твой альбом с фотографиями. Мне интересно на тебя посмотреть маленькую.

– Когда я была маленькой, я была гадким утенком.

– Не верю.

– Я говорю тебе правду.

– Ты хочешь сказать, что гадкий утенок превратился в красивого лебедя?

– Так оно и было. В детстве я всегда комплексовала по поводу своей внешности. Меня мальчишки в упор не видели.

– Не верю.

– Хорошо. Посмотри фотографии – и сам в этом убедишься.

Положив перед Жаном альбом со своими детскими фотографиями, я поцеловала его в щеку и понесла тонометр соседке.

Поднявшись на нужный этаж, я нажала кнопку звонка и посмотрела на раскрасневшуюся Валентину, которая, по всей вероятности, с трудом дошла до коридора для того, чтобы открыть мне дверь.

– Возьмите. Пусть он пока побудет у вас. – Я протянула плохо чувствовавшей себя Валентине тонометр, но она его не взяла и отрицательно замотала головой.