Потом, когда прошли и другие полки, настала очередь старой гвардий — любимцев императора. Все заволновались, зашептались, как-то сегодня себя покажут славные воины — опора страны. Так же ли они верны своему зеленому знамени, не предали ли идеалы Огуреции? Даже грозный тиран замер в ожидании. И вот наконец на плацу перед Дворцом появилась старая гвардия.

Старики шли четко, гордо неся свои усы и зеленые полотнища, на головах у всех красовались салатовые береты.

Огурций Первый, сначала было замерев, теперь гордо и уверенно расправил усы и внутренне ликовал: «Есть еще сила в Огуреции, если даже старая гвардия выглядит молодцевато».

Ветераны дошли до середины площади, когда владыка встал и закричал:

— Молодцы, гвардейцы-огурцы!

По уставу было положено в момент приветствия императора бросать в воздух свои береты и кричать: «Ура!» Но этого не случилось. Старые воины только прокричали троекратное «ура!», а беретов в воздух не бросили.

Император нахмурился и велел командующему парадом приказать гвардейцам пройти снова. Огурцы повернулись и прошли мимо Огурция Первого еще раз. Когда голова колонны поравнялась с императорским креслом, тиран встал и заорал:

— Молодцы, гвардейцы!

Но гвардейцы опять нарушили устав, не бросив беретов в воздух.

— Гвардия, стой! — закричал деспот и вскочил со своего места. — Почему нарушаете устав? Почему не обнажаете голов?!

Прокричав это, он подскочил к солдатам. Те и зрители замерли. Огурций Первый сдернул салатовый берет с головы первого попавшегося воина. Все ахнули. Под беретом гвардейца была совершенно желтая лысина.

— Что? Измена?! — прошипел деспот и начал срывать у всех воинов береты с голов.

Каков же был его ужас, когда он у всех огурцов обнаруживал то же самое: желтую голову, замаскированную головным убором.

Тиран разинул рот, словно силясь что-то сказать, но его язык ему уже не повиновался. Так он и застыл с разинутым ртом и с разведенными в сторону усами. И зрители тоже онемели. Это была настоящая немая сцена. Но она продолжалась недолго. Обретя способность двигаться, деспот вдруг в порыве ярости сорвал с себя салатовый берет и бросил его в лужу.

— Ах! — вырвался единодушный возглас ужаса у всей толпы огурцов при виде того, что скрывал головной убор императора. Все вдруг увидели на голове тирана то, о чем боялись не только сказать, но даже подумать. Все видели и все молчали, думая, что им всем померещилось. И среди всех, наблюдавших эту сцену, только один не побоялся сказать правду об увиденном на площади. Это был Огуречик. Он из окна своей темницы крикнул толпе огурцов:

— Смотрите! Голова у Огурция Первого тоже желтая!

— Желтая! Желтая! Желтая! — словно эхо пронеслось по толпе.

Император опомнился, и, чтобы поднять свой берет, подошел к луже, и уставился на нее. В ней он увидел себя с совершенно желтой головой.

— Нет! Нет! — вскричал деспот и стал топтать свое изображение в луже, то есть в Большом Дворцовом зеркале.

Конечно, это не помогло. Наоборот, Огурций Первый желтел на глазах еще больше. И когда он пожелтел весь до кончиков усов, то топнул в последний раз и свалился в лужу без чувств.

Огурцы, бывшие свидетелями этого происшествия, испуганно сбились в кучу и не знали, что же дальше им делать. Из состояния замешательства их вывел Огуречик, который, освободившись из темницы, подошел к трону императора и обратился к своим соплеменникам с речью:

— Огурцы! Не бойтесь больше тирана — его власть кончилась! Вздохните же наконец свободно и посмотрите вокруг — сколько на земле красок! И все они несут нам радость и свет! А сколько на свете тепла! Его нам несет только дружба! Давайте же улыбнемся друг другу, и пусть исчезнет страх!

Слова поэта произвели на его собратьев благодатное воздействие. Соплеменники стихотворца, отвыкшие смеяться, теперь робко улыбнулись друг другу, а Огуречик, столкнув трон тирана, неожиданно для всех запел свою новую песню. Удивительно, но многие огурцы ее тут же подхватили. Поэт пел:

Так кончилась эта необычная огородная история. Великая Огуреция пала, все желтые огурцы оставили на семена, а зеленые собрали на засолку. И остальные овощи вздохнули свободно.

Но как знать, может быть, весной из семян желтых огурцов опять вырастет какой-нибудь уж очень заносчивый зеленый огурец и все повторится сначала? Это возможно. Только в другой сказке. А этой конец.

Жила девочка Женя. Однажды послала её мама в магазин за баранками. Купила Женя семь баранок: две баранки с тмином для папы, две баранки с маком для мамы, две баранки с сахаром для себя и одну маленькую розовую баранку для братика Павлика. Взяла Женя связку баранок и отправилась домой. Идёт, по сторонам зевает, вывески читает, ворон считает. А тем временем сзади пристала незнакомая собака да все баранки одну за другой и съела: съела папины с тмином, потом мамины с маком, потом Женины с сахаром. Почувствовала Женя, что баранки стали что-то чересчур лёгкие. Обернулась, да уж поздно. Мочалка болтается пустая, а собака последнюю, розовую Павликову бараночку доедает, облизывается.

— Ах, вредная собака! — закричала Женя и бросилась её догонять.

Бежала, бежала, собаку не догнала, только сама заблудилась. Видит — место совсем незнакомое, больших домов нет, а стоят маленькие домики. Испугалась Женя и заплакала. Вдруг откуда ни возьмись — старушка.

— Девочка, девочка, почему ты плачешь?

Женя старушке всё и рассказала.

Пожалела старушка Женю, привела её в свой садик и говорит:

— Ничего, не плачь, я тебе помогу. Правда, баранок у меня нет и денег тоже нет, но зато растёт у меня в садике один цветок, называется — цветик-семицветик, он всё может. Ты, я знаю, девочка хорошая, хоть и любишь зевать по сторонам. Я тебе подарю цветик-семицветик, он всё устроит.

С этими словами старушка сорвала с грядки и подала девочке Жене очень красивый цветок вроде ромашки. У него было семь прозрачных лепестков, каждый другого цвета: жёлтый, красный, зелёный, синий, оранжевый, фиолетовый и голубой.

— Этот цветик, — сказала старушка, — не простой. Он может исполнить всё, что ты захочешь. Для этого надо только оторвать один из лепестков, бросить его и сказать:

Вели, чтобы сделалось то-то или то-то. И это тотчас сделается.

Женя вежливо поблагодарила старушку, вышла за калитку и тут только вспомнила, что не знает дороги домой. Она захотела вернуться в садик и попросить старушку, чтобы та проводила её до ближнего милиционера, но ни садика, ни старушки как не бывало. Что делать? Женя уже собиралась, по своему обыкновению, заплакать, даже нос наморщила, как гармошку, да вдруг вспомнила про заветный цветок.

— А ну-ка, посмотрим, что это за цветик-семицветик!

Женя поскорее оторвала жёлтый лепесток, кинула его и сказала: