Специально для Красной (8-й) армии в округе Урумчи основали военную школу – артиллерийское, авиационное, бронетанковое отделения, отделение подготовки водителей и радистов (см. «Проблемы Дальнего Востока», 2008, № 1). Генеральный секретарь исполкома Коминтерна Георгий Димитров предлагал поставить 8-й армии оружие и технику, включая танки, если компартия берется все это самостоятельно доставить от границы Монголии до своей территории. Но не удалось.

К середине 1939 года в Китае находилось 3665 советских военных советников (это не считая летчиков). Среди них был человек, чье имя со временем станет очень известным. В сентябре 1938 года полковник Андрей Андреевич Власов получил под командование 72-ю стрелковую дивизию в Киевском округе, но сразу же был отправлен в особую командировку, которую командиры Красной армии не имели права упоминать даже в служебных документах.

Генерал Власов впоследствии в автобиографии и анкетах неизменно писал: за границей не был. Это неправда. В те годы у советских военных было два заграничных маршрута – на запад, в Испанию, или на восток, в Китай. Власова отправили на восток. Он прибыл в Китай в начале сентября 1938 года и был назначен старшим советником к командующему 2-м военным районом маршалу Янь Сишаню. Маршал принимал Власова с восточной пышностью, устраивал ему увеселительные поездки. В каждом населенном пункте его встречали толпы с плакатами на двух языках «Да здравствует полководец Власов!» Поездки сопровождались банкетами и выступлениями артистов…

Не для всех командировка в Китай оказалась столь приятно экзотической. На стороне китайцев воевали две тысячи советских летчиков. 18 февраля 1938 года первая группа пилотов вступила в бой в китайском небе. В воздушной схватке над Уханем они сбили двенадцать японских самолетов. Советские летчики защищали от налетов крупные китайские города. Двести одиннадцать человек погибли в бою или умерли от ран. Могилы советских добровольцев находятся в Ухане, Чунцине и Нанкине.

Столкновение интересов Японии и Советского Союза в Китае неминуемо вело к военным действиям. Рано или поздно две страны должны были померяться силами на поле брани. В Москве и в Токио не сомневались, что война будет. Вопрос был в другом: когда и на какой территории?

Не желая напрямую вступать в войну, Сталин был не прочь продемонстрировать захватившим Китай японцам мощь Красной армии, чтобы отбить у них желание двигаться дальше на север. Этот урок должен был преподать Василий Блюхер, который стал любимчиком Сталина. Его Особая армия действовала на правах округа. Никто из командующих округами не получил в 1935 году звание маршала, только Блюхер. Остальные военачальники ему сильно завидовали.

Бои на Хасане начались 29 июля 1938 года. В советской печати писали о сокрушительном поражении японских войск. В реальности итоги были неутешительными. Прежде всего для самого маршала Блюхера, который еще недавно с высокой трибуны в Москве клялся: «Если грянут боевые события на Дальнем Востоке, то Особая Дальневосточная Красная армия, от красноармейца до командарма, как беззаветно преданные солдаты революции, под непосредственным руководством любимого вождя Рабоче-Крестьянской Красной армии и флота – товарища Ворошилова, Центрального Комитета партии, великого вождя нашей партии товарища Сталина, ответит таким ударом, от которого затрещат, а кое-где и рухнут устои капитализма!»

И ему верили и горячо аплодировали. А получилось иначе.

В приказе наркома Ворошилова № 0040 от 4 сентября 1938 года говорилось:

«31 августа 1938 г. под моим председательством состоялось заседание Главного военного совета РККА в составе членов Военного совета: тт. Сталина, Щаденко, Буденного, Шапошникова, Кулика, Локтионова, Блюхера и Павлова с участием Председателя СНК т. Молотова и зам. Народного комиссара внутренних дел т. Фриновского.

Главный военный совет рассмотрел вопрос о событиях в районе озера Хасан и, заслушав объяснения комфронтат. Блюхера и члена Военного совета Дальневосточного фронта т. Мазепова, пришел к следующим выводам:

Боевые операции у озера Хасан явились всесторонней проверкой мобилизационной и боевой готовности не только тех частей, которые непосредственно принимали в них участие, но и всех без исключения войск Дальневосточного фронта.

События этих немногих дней обнаружили огромные недочеты в состоянии Дальневосточного фронта. Боевая подготовка войск, штабов и командно-начальствующего состава фронта оказались на недопустимо низком уровне. Войсковые части были раздерганы и небоеспособны; снабжение войсковых частей не организовано…

В результате такого недопустимого состояния войск фронта мы в этом сравнительно небольшом столкновении понесли значительные потери – 408 человек убитыми и 807 человек ранеными. Эти потери не могут быть оправданы ни чрезвычайной трудностью местности, на которой пришлось оперировать нашим войскам, ни втрое большими потерями японцев…»

Василия Блюхера обвинили в том, что он скрывал истинное положение в подчиненных ему войсках, «систематически, из года в год, прикрывал свою заведомо плохую работу и бездеятельность донесениями об успехах» и оставил незамещенными сотни должностей командиров частей и соединений.

Приказ Ворошилова ставил точку в военной карьере Блюхера: «Все его поведение за время, предшествующее боевым действиям и во время самих боев, явилось сочетанием двуличия, недисциплинированности и саботирования вооруженного отпора японским войскам, захватившим часть нашей территории…»

А произошло вот что.

В июле 1938 года отделение пограничников Посьетского пограничного отряда заняло высоту Заозерная. Бойцы стали рыть окопы и натягивать колючую проволоку. Но высота находилась на территории Маньчжурии, ее китайское название – Чангкуфенг. Иначе говоря, пограничники нарушили государственную границу.

12 июля японцы это обнаружили и заявили протест, оставшийся без ответа.

15 июля к высоте подошел отряд японских жандармов. Советские пограничники уходить отказались. Бойцы взялись за оружие. Начальник инженерной службы Посьетского пограничного отряда лейтенант Василий Михайлович Виневитин застрелил из винтовки одного из японских жандармов. После окончания боев Виневитин получил звание Героя Советского Союза.

Блюхер отправил комиссию – выяснить, что произошло. Она установила, что окопы, отрытые советскими пограничниками, находятся на маньчжурской территории (см. книгу известного военного историка генерала Н. Павленко «Была война…»).

Опытный Блюхер допустил непростительную ошибку, когда стал проверять законность действий пограничников у озера Хасан: пограничники входили в состав наркомата внутренних дел. Чекисты восприняли действия Блюхера как личную обиду.

В приказе Ворошилова говорилось:

«Т. Блюхер не принял действенных мер для поддержки пограничников полевыми войсками. Вместо этого он совершенно неожиданно… подверг сомнению законность действий наших пограничников у озера Хасан.

В тайне от члена Военного совета т. Мазепова, своего начальника штаба т. Штерна, зам. Наркома обороны т. Мехлиса, зам. Наркома внутренних дел т. Фриновского, находившихся в то время в Хабаровске, т. Блюхер послал комиссию на высоту Заозерная и без участия начальника погранучастка произвел расследование действий наших пограничников.

Созданная таким подозрительным порядком комиссия обнаружила "нарушение" нашими пограничниками маньчжурской границы натри метра и, следовательно, "установила" нашу "виновность" в возникновении конфликта у озера Хасан.

Ввиду этого т. Блюхер шлет телеграмму Наркому обороны об этом мнимом нарушении нами маньчжурской границы и требует немедленного ареста начальника погранучастка и других "виновников в провоцировании конфликта" с японцами».

Иначе говоря, Блюхер установил, что в конфликте виноваты советские пограничники. Этого маршалу в НКВД не простили. Тем более что именно в тот момент на Дальний Восток прибыл руководивший пограничниками первый заместитель наркома внутренних дел комкор Михаил Петрович Фриновский. Он с большой бригадой чекистов проверял кадры Особой армии, Тихоокеанского флота и Амурской флотилии. Фриновский не захотел принимать на себя вину за конфликт на высоте Заозерная и, напротив, обвинил Блюхера в преступном бездействии.