Обещаю Центральному комитету КПСС посвятить остаток своей жизни и сил работе на благо партии, советского народа, на благо построения коммунизма».

Никита Сергеевич поставил свою подпись.

Сразу же приняли постановление президиума ЦК:

«Признать, что в результате ошибок и неправильных действий т. Хрущева, нарушающих ленинские принципы коллективного руководства, в президиуме ЦК за последнее время создалась совершенно ненормальная обстановка, затрудняющая выполнение членами президиума ЦК ответственных обязанностей по руководству партией и страной.

Тов. Хрущев, занимая посты первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР и сосредоточив в своих руках большую власть, в ряде случаев стал выходить из-под контроля ЦК КПСС, перестал считаться с мнением членов президиума ЦК и членов ЦК КПСС, решая важнейшие вопросы без должного коллективного обсуждения.

Проявляя нетерпимость и грубость к товарищам по президиуму и ЦК, пренебрежительно относясь к их мнению, т. Хрущев допустил ряд крупных ошибок в практическом осуществлении линии, намеченной решениями XX, XX1 и XX11 съездов КПСС.

Президиум ЦК КПСС считает, что при сложившихся отрицательных личных качествах как работника, преклонном возрасте и ухудшении здоровья т. Хрущев не способен исправить допущенные им ошибки и непартийные методы в работе.

Учитывая также поданное т. Хрущевым заявление, президиум ЦК КПСС постановляет:

1. Удовлетворить просьбу т. Хрущева об освобождении его от обязанностей первого секретаря, члена президиума ЦК и председателя Совета министров СССР в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья.

2. Признать нецелесообразным в дальнейшем объединять в одном лице обязанности первого секретаря ЦК и председателя Совета министров СССР.

3. Считать необходимым созвать 14 октября 1964 года пленум ЦК КПСС.

Поручить открытие пленума тов. Брежневу Л. И.

Поручить выступить с сообщением от имени президиума ЦК и секретариата ЦК тов. Суслову М. А.».

Решили двумя выступлениями на пленуме и ограничиться. Прений не открывать, в частности, чтобы не давать слова Хрущеву. А через какое-то время собрать другой пленум и тогда уже обсудить накопившиеся организационные вопросы.

На пост первого секретаря ЦК предложили кандидатуру Брежнева. Председателем Совета министров рекомендовали назначить Алексея Николаевича Косыгина, который был одним из двух первых заместителей Хрущева в правительстве.

Во время заседания озабоченный Шелепин показал Шелесту перехваченную записку Ольги Иващенко, секретаря ЦК Украины. В записке говорилось:

«Заседает президиум, что-то происходит. Я согласна, что нужно говорить о недостатках, но нельзя прибегать к крайним мерам. В Америке надвигается фашизм. Это ему на руку.

Брежнев честолюбив, властолюбив. Шелест держит развязный тон, они вместе. Можно критиковать, но это не значит, что нужно убирать. Русским и украинцам нужен вожак, к нему все тянутся…»

Записку показали Подгорному и Брежневу. Члены президиума насторожились. Вдруг у Хрущева появятся и другие союзники? Решили принять дополнительные меры предосторожности: то есть не дать высказаться на пленуме никому из тех, кто против ухода Хрущева. Шелест вышел из зала заседаний, позвонил своему второму секретарю Соболю и велел установить контроль за Иващенко.

После заседания президиума приехавших в Москву членов ЦК собрали по группам, чтобы сообщить об отставке Хрущева и подготовить их к пленуму.

Петр Шелест рассказывал, как он выполнил свою часть задачи. В четыре часа дня в постоянном представительстве Украины при Совете министров СССР собрали всех участников пленума, прилетевших из Киева. Шелест проинформировал их о принятых решениях. Первый заместитель председателя Совмина республики Иван Сенин попросил уточнить:

– Никита Сергеевич сам подал заявление, или его вынудили к этому?

Пришлось Шелесту «разъяснять». Он сам потом признавал, что говорил недостаточно убедительно. Иващенко поинтересовалась:

– Почему не оставить Никиту Сергеевича на одной из должностей? И как освобождение Хрущева может отразиться на международных отношениях?

Шелест ответил, что Хрущев подал заявление и уходит на заслуженный отдых. Что касается реакции братских компартий, то нечего беспокоиться: генеральная линия партии остается неизменной.

Сохранившие верность Хрущеву Ольга Иващенко и Иван Сенин вскоре были отправлены на пенсию. В семье Сенина произошла трагедия, о которой много говорили в Киеве. Его сын Михаил, архитектор, вроде бы находился в особых отношениях с выдающимся кинорежиссером Сергеем Иосифовичем Параджановым, известным своей нетрадиционной ориентацией. Параджанова травили, хотели посадить. Михаила Сенина вызвали в КГБ. Вернувшись домой, он написал предсмертную записку, лег в ванну и вскрыл себе вены. Это самоубийство стало поводом для ареста Параджанова, которого судили и приговорили к пяти годам тюремного заключения…

Никита Сергеевич позвонил дочере Раде домой, сказал:

– Сегодня состоится пленум и меня освободят от должности. Ты предупреди Алешу.

Рада Никитична была замужем за Алексеем Ивановичем Аджубеем, главным редактором газеты «Известия».

В Москву утром 14 октября прилетел президент Кубы Освальдо Дортикос. В тот момент никому не было до него дела.

Во Внукове, где еще висел огромный портрет Хрущева, кубинского гостя встречали руководители страны. В аэропорт приехал и приглашенный заранее зять Хрущева Аджубей, который еще оставался членом ЦК и редактором «Известий». Но чиновники, которые еще вчера искали расположения Аджубея, делали вид, что его не замечают. Он стоял растерянный. Только Анастас Микоян пожал ему руку.

В тот день впервые не вышел в свет вечерний выпуск «Известий». На следующее утро газета, как и все остальные, опубликовала сообщение о пленуме ЦК и портреты новых руководителей страны. Ночью в редакциях дежурные бригады с особым тщанием читали газетные полосы, вычеркивая имя Хрущева.

Пленум ЦК состоялся в шесть вечера в Свердловском зале Кремля. Места в зале не были закрепленными, но все знали, кому где полагается сидеть.

Место в президиуме первым занял Брежнев. Стало ясно – он и будет руководителем партии. Хрущев сидел в президиуме, понурив голову.

Леонид Ильич открыл пленум. Он рассказал, что 12 октября члены президиума ЦК обсудили вопросы принципиального характера. В ходе обсуждения неизбежно зашел разговор и о ненормальной обстановке в президиуме ЦК. Приняли решение обсудить эти вопросы в присутствии Хрущева.

– Все выступившие, – сказал Брежнев, – были едины во мнении, что в работе президиума ЦК нет здоровой обстановки, что обстановка сложилась ненормальная и повинен в этом в первую очередь товарищ Хрущев, вставший на путь нарушения ленинских принципов коллективного руководства жизнью партии и страны, выпячивающий культ своей личности. Президиум ЦК с полным единодушием пришел к выводу, что вследствие скоропалительных установок товарища Хрущева, его непродуманных волюнтаристских действий в руководстве народным хозяйством страны допускается большая неразбериха, имеют место серьезные просчеты, прикрываемые бесконечными перестройками и реорганизациями. Президиум ЦК, считая нетерпимым создавшееся положение, единодушно признал необходимым созвать безотлагательно пленум Центрального комитета партии и вынести этот вопрос на обсуждение и решение пленума…

Эти слова Брежнева в стенограмму пленума, разосланную на места, не включили. Если верить правленой стенограмме, то Брежнев почти сразу передал слово секретарю ЦК Михаилу Андреевичу Суслову, который зачитал заранее подготовленное обвинительное заключение по делу Хрущева.

Почему доклад доверили Суслову? Подгорный выступать отказался, Брежнев не рвался на трибуну. Суслов как официальный партийный идеолог оказался подходящей фигурой, хотя его привлекли к заговору в последнюю очередь.

Когда с ним завели разговор о снятии Хрущева, он занял осторожно-выжидательную позицию, хотя не мог не чувствовать, что Никита Сергеевич относится к нему пренебрежительно. Начетчик по натуре, Суслов искал прецедент в истории партии, но не находил: еще никогда руководителя компартии не свергали. Михаил Андреевич озабоченно рассуждал: