— Здравствуйте, — ответила Энн Дейч с тем же выражением лица, с которым здоровалась бы с горничной в отеле.

— Энн, я рад тебя видеть. — Никто бы не усомнился, что Эдвард лжет, но Энн не обратила на это внимания.

— Я тоже. Как у тебя дела? Я вижу, не очень?

— Я бы предложил тебе присоединиться к нам, да столик рассчитан на двоих.

— Я бы предложила тебе присоединиться к нам, но у нас столик тоже рассчитан на двоих. Я с Мохаммедом.

— Ах с Мохаммедом... — протянул Эдвард так, будто это все объясняло.

— Любопытное платье. Даже интересно, где вы его купили, — внезапно обратилась Энн к Дженнифер. — В прошлом году одна моя подруга появилась в таком же на второразрядной вечеринке.

Дженнифер вспыхнула. Ну почему самые едкие фразы всегда приходят на ум через десять минут? Она умела только игнорировать подобные выпады. Но румянца не скроешь.

— Не знал, что у тебя есть подруги с таким хорошим вкусом, — с милой улыбкой произнес Эдвард. — Вроде бы все одеваются, как ты.

Энн посмотрела на него так, будто он изысканно пошутил.

— Ну, пока, Эд. Надеюсь, сексолог, которого я нашла, тебе помог, и на этот раз у тебя все... получится.

— Да, Энн. Счастливо. Пускай Мохаммед женится на тебе, и ты займешь по достоинству принадлежащее тебе место младшей жены в гареме, — подмигнул ей Эдвард.

Дженнифер молча смотрела на зеленый огонек диктофона. Какой раритет! До потомков дойдет звукозапись того, как супермодель Энн Дейч походя «куснула» какую-то репортершу и обменялась шпильками с Эдвардом Нешем.

Она устало посмотрела на Эдварда.

— Я же предупреждал: не обращай внимания, — укоризненно произнес он. — У нас с некоторых пор испортились отношения. Она ведет себя, как сущая стерва, и не знает меры.

— А с каких пор испортились? — машинально спросила Дженнифер. Трепетное очарование вечера рассеялось как дым.

— Мы встречались пару месяцев, а потом я застал ее в нашем номере в гостинице — мы были тогда в Париже — с этим Мохаммедом. Я не пожелал признать это нормальным и не пошел с ней на вечеринку, где мы должны были быть вместе, и все поняли, что мы порвали отношения. А она этого не планировала...

— Какая романтичная история, — усмехнулась Дженнифер.

— В порядке вещей на Манхэттене и в Голливуде. С тех пор мы общаемся примерно так.

Дженнифер уныло ковыряла вилкой в тарелке с салатом из мидий. И как может быть, чтобы все было прекрасно — а через минуту стало хуже не придумаешь? Она ощущала себя так, будто по ее платью прошлись чужие грязные ботинки. Дженнифер уже не казалась себе королевой бала. Да, Эдвард заступился за нее... настоящий джентльмен. Но сделал ли он это ради нее или ради того, чтобы досадить своей бывшей девушке? И, господи, какая же она все-таки безупречно красивая! Воплощенная женственность и привлекательность. Женщина из мира звезд.

Надежда на то, что можно попасть в мир Эдварда, показалась детской иллюзией. Каждая девочка мечтает выйти за принца. Но принцу нужна принцесса, а не скромная барышня из Старого Света, которая работает в бульварном журнальчике и носит одежду из стоковых магазинов. Дженнифер казалось, что мир вокруг накрыло мутным стеклом и что она видит в старом зеркале свое отражение: платье с чужого плеча, прическа, которая все равно оставляла желать много лучшего, хотя Дженнифер едва не спалила электрические щипцы, сооружая ее, дешевая косметика на лице... Часы пробили полночь, а Золушка не успела ничего-ничего сделать...

— Эй, Дженнифер, мы еще играем?

— Да.

— Тогда я задал вам вопрос...

— Три.

— Удивительно! — Эдвард и сам выглядел помрачневшим, но очень старался поддержать разговор. — Вы, видимо, очень серьезная девушка.

— Вам это не нравится? — Вопрос получился агрессивным, но Дженнифер ничего не могла и не хотела с этим поделать.

Она тяготилась ситуацией. Она знала, что, вполне возможно, потом будет клясть себя на чем свет стоит, но сейчас лихорадочно прокручивала разные предлоги для ухода. Голова болит — банально. Много работы — чушь. Соседка по комнате — заболела — глупости, нашлась добрая самаритянка... Не нужно было сюда приходить, не нужно... Пусть этот мужчина любит своих роскошных женщин, пусть он оставит ее в покое! Ему ведь все равно ничего от нее не надо! Тогда зачем, зачем, зачем?

— Дженнифер, я попробую воспользоваться вашим приемом откровенности. Эта женщина очень хотела испортить нам вечер. Она до сих пор прикладывает к этому максимум усилий. Вам не видно, а я вынужден постоянно наблюдать ее и ее заморского бойфренда. Они зубоскалят — и скорее всего на наш счет. Возможно, я допустил ошибку, пригласив вас сюда, нужно было выбрать более уютное, не столь помпезное место...

В котором особа вашего склада чувствовала бы себя в своей тарелке, закончила за него Дженнифер. Мысленно.

— Мы можем исправить эту оплошность в следующий раз. Но, вспоминая сказанное вами в прошлый раз... Может, постараемся, насколько возможно, получить удовольствие от настоящего?

— Вы очень красиво говорите. У вас потрясающая артикуляция.

— Это вы к чему?

— Просто захотелось сказать. Понимаете, Эдвард, я все-таки на работе. И ничто не поднимет мне настроение так, как эта самая работа. Так что давайте продолжим.

— Это ведь не ваша работа? В смысле, вы мечтали о другом?

— Это моя очередь задавать вопросы, — улыбнулась Дженнифер.

Остаток вечера прошел довольно напряженно. Дженнифер страстно желала, чтобы ее здесь не было, и вела себя, как Снежная королева, изо всех сил пытаясь доказать Эдварду — и себе! что она вовсе не чувствует себя осчастливленной его вниманием.

Эдвард проклял все на свете: ну надо же было так все испортить! Он злился больше на себя, чем на Энн. Стоило выбрать место, где подобный инцидент был бы невозможен. Между ним и Дженнифер будто выросла стена из прозрачного льда. Энн явно сильно ее задела. А обиделась Дженнифер не на нее, а на него, Эдварда. Несправедливо, но предсказуемо.

Разговор не клеился. Он тянул разве что на интервью. Это были разрозненные вопросы, на которые Дженнифер отвечала односложно, а Эдвард поначалу старался говорить откровенно, а потом плюнул и тоже стал играть в «заполнение анкеты».

Потом они расстались — натянуто, будто после ссоры. Эдвард взял у нее номер телефона, она не отказала, но чуть поморщилась, как от легкой головной боли. Давать ему свой телефон — это значит надеяться, что он позвонит. Но он не позвонит. И это будет еще одно разочарование. Вроде как формальность, которая для него ничего особенного не значит, а для нее... что ж, пусть для нее тоже ничего не будет значить.

Выпитое вино вместо приятной легкости рождало в голове тошнотворное ощущение пустоты, а в мышцах — тяжести. Эдвард очень надеялся, что Дженнифер позволит ему подвезти ее: его ждал личный водитель. Но она предпочла такси. Они голосовали, и одна за одной желтые машины проносились мимо. Эдварду казалось, что этот момент мог бы быть чудесным и романтичным. Фонари. Огни рекламы. Мокрый от недавнего дождя, асфальт блестит. Он видел, что Дженнифер зябнет: слишком тонкое платье. Кстати, платье изумительное: великолепный покрой и нежный материал. Но принять от него пиджак она отказалась.

Четвертое по счету такси оказалось свободным.

Была холодная рука Дженнифер — немного дрожащая, или так показалось? — ее влажный темный взгляд и хлопок дверцы.

Эдвард остался один посреди шумной даже поздним вечером улицы. Точнее так ему казалось. Черт, как глупо все! Сказочное свидание обернулось пыткой.

Уильям мягко подъехал и остановился рядом с ним.

— Домой. Спать. — Эдвард, правда, вовсе не был уверен, что так легко заснет сегодня ночью.

— Ты в своем уме?! — Этель была в гневе. — Нет, тебя положительно ничему нельзя научить! Такое свидание! А ты...

— А я не на свидание ходила, а на работу, — огрызнулась Дженнифер.