– Каковы ваши самые яркие воспоминания о России и футболистах из нашей страны?

– Лучшие моменты связаны, конечно, со Львом Яшиным. С великим вратарем мы стали друзьями еще в 1968 году. Это произошло, как ни удивительно, очень далеко как от Германии, так и от России – в Рио-де-Жанейро. Нас обоих пригласили сыграть за сборную мира против сборной Бразилии – этот матч, насколько помню, был посвящен 75-й годовщине Бразильской футбольной ассоциации.

Нас там было по трое – русских и немцев. Ваши – Яшин, Слава Метревели и Альберт Шестернев. Наши – Вольфганг Оверат, Вилли Шульц и я. Мы были соседями в отеле «Копакабана Пэлас» на протяжении шести дней! Русские парни привезли с собой водку и икру. Мы великолепно нашли с ними общий язык. Очень грустно, что ни одного из троих русских ребят уже нет в живых…

А уже спустя много лет после того, как Яшин закончил карьеру игрока, мы с ним встретились в Москве. И у нас был ужин в его московской квартире. Тоже с водкой, разумеется. Это была фантастика, мы очень душевно поговорили! Ну а последний из ваших соотечественников, с кем мы однажды подробно пообщались, – это Владимир Путин. Он произвел сильное впечатление.

– Где Беккенбауэр пересекался с Путиным? – спрашиваю Сорокина.

– В Питере. Там было какое-то мероприятие, и они сошлись там естественным образом. Нельзя сказать, что Беккенбауэр прилетал в Россию именно ради этого – все произошло само собой.

Тут гендиректор заявочного комитета, мне кажется, слегка лукавит. Можно представить, сколько каждое из таких вот «само собой» требует подготовки, организации, согласований. Четкость всего этого процесса, вызывавшая явный позитив со стороны членов исполкома ФИФА – как же, меня лично принимает один из крупнейших политиков мира! – безо всяких сомнений, стала одним из залогов победы России. Не забудем слова уже не работавшего к моменту голосования в исполкоме ФИФА Юханссона: «Однажды я встречался с Путиным в Кремле, и мне стало ясно, что если этот человек что-то твердо решил и к чему-то стремится – то он этого добьется».

Поддержка Беккенбауэра была важна России еще и с репутационной точки зрения. В Англии могут считать коррупционерами Блаттера, других членов исполкома ФИФА – но на немецкую святыню мирового футбола даже там руку не поднимут. Так что прав Мутко:

– Когда кто-то начинает скопом говорить об исполкоме как о коррумпированной организации – это глупость несусветная. Да, как выясняется, кого-то могут подкупить – и этих людей сейчас отстранили. Но как можно коррумпировать Франца Беккенбауэра? Или Мишеля Платини? Выдающихся людей, кумиров миллионов! И для нас большая честь, что тот же Беккенбауэр голосовал за Россию и считает, что это – лучший выбор.

Сорокин добавляет:

– Похоже, что Беккенбауэр искренне считал, что чемпионат мира должен пройти в России, а не в Англии. Позицию свою он не скрывал и совершенно ее не стеснялся. Он сразу сказал: мол, не считаю, что мировое первенство в Англии послужит развитию футбола. В Испании он тоже уже должным образом развит. Мы еще на самых ранних стадиях продвижения заявки поняли, что Кайзер Франц хорошо к нам относится. Даже в прессе подобные его цитаты проскальзывали – за год, за полгода.

Помню, в Йоханнесбурге за день до открытия ЧМ-2010 я стоял с генеральным директором английского заявочного комитета Энди Энсоном. Крайне неприятным человеком, к слову. И подъезжает Беккенбауэр. Энсон кивает в его сторону и говорит: «I think, this is your vote» («Думаю, это ваш голос»). Я ему, конечно, ничего не ответил, он увидел на моем лице только «арийское» каменное выражение (смеется). Но даже тогда англичане уже знали, что с Беккенбауэром у них не сложилось.

В мае немец покинул исполком ФИФА, и Мутко об этом очень жалеет:

– Мы с Францем, если можно так сказать, очень сблизились, подружились. Были с ним в ряде комитетов, вместе работали в исполкоме. Считаю, что это потеря для мирового футбола. Хотя Блаттер с ним договорился, что будет привлекать его на некоторые проекты. Но Беккенбауэр отдал приоритет семье. Он говорил мне, что купил домик под Зальцбургом и хочет пожить для родных.

В нашей беседе Беккенбауэр эту версию подтвердил. Я спросил его:

– В мае вы покинули исполком ФИФА – при том что еще несколько лет назад многие считали вас главным претендентом на роль наследника Зеппа Блаттера. Ваш уход не связан с результатами голосования 2 декабря в Цюрихе?

– Нет, я все для себя решил еще год назад. А претендовать на должность президента ФИФА вообще не собирался.

– В чем же дело?

– Я – старый отец маленьких детей. Сегодня семья – мой главный приоритет. В прошлом году я вынужден был провести два с половиной месяца в путешествиях, связанных с работой в ФИФА и УЕФА! Это стало последней каплей. Я сказал себе: «Хватит». Через пару месяцев мне будет 66. Сколько еще буду заниматься всем этим – до ста лет, что ли?!

Я отказался от всех своих должностей – сначала перестал быть президентом «Баварии», затем – членом исполкома ФИФА. Но при этом у меня по-прежнему много разных дел – комментирую матчи для телевидения, общаюсь со спонсорами и т. д.

Сделать осознанный выбор в пользу семьи, когда перед тобой разворачиваются самые заманчивые деловые перспективы – для этого нужно быть не только обеспеченным, но и гармонично живущим, в общем – счастливым человеком. Каковым Беккенбауэр, судя по всему, и является.

А еще одну причину его поддержки российской заявки разъяснил мне в интервью для «Спорт-Экспресса» сразу после победы Колосков:

– У нашей страны и федерации есть традиция 30-летних отношений с DFB – немецкой футбольной федерацией. Это началось еще при покойном президенте DFB Нойбергере, который взял надо мной, самым молодым в ту пору членом исполкома ФИФА, шефство. Затем тенденция продолжилась при Эгидиусе Брауне, и жива она по сей день. Во время голосования по ЧМ-2006 я поддержал Германию, а Беккенбауэр возглавлял оргкомитет того первенства. Поэтому сомнений в его поддержке у меня не было.

Теперь же Колосков рассказывает об этом подробнее:

– В начале 1980-х годов на 90-летнем юбилее Стэнли Роуза ко мне подошел Авеланж и сказал, что я как самый молодой член исполкома ФИФА нуждаюсь в опеке старших товарищей, и «шефство» надо мной возьмут президент УЕФА итальянец Франки и вице-президент ФИФА немец Нойбергер. Но представьте мой ужас, когда Авеланж сказал, что во время Второй мировой Нойбергер был самым молодым полковником абвера! Правда, потом добавил, что все это давно позади, и ФИФА – вне политики.

В итоге Нойбергер меня очень опекал и чрезвычайно дорожил теплыми отношениями, которые у нас сложились. С Авеланжа, его и Франки помощью я действительно адаптировался в ФИФА быстро. Никаких идей, о которых мне, как убежденному антифашисту, даже думать было страшно, со стороны немца ни разу не звучало. И при нем закладывались наши многолетние отличные отношения с DFB. Книгу свою он мне, кстати, подарил. Естественно, она вышла уже после краха Третьего рейха, а значит, содержание ее было более чем невинно.

Что же касается Беккенбауэра, то он такой человек, который, мне кажется, не способен на такие теплые отношения, как тот же Блаттер или Вильяр. С Беккенбауэром они просто взаимно уважительные. Никаких неформальных встреч на природе, как с Блаттером или Юханссоном, у нас с ним не было. Но взаимные симпатии – были. И он нас поддержал одним из первых.

– А наши «органы» ничего не говорили вам по поводу общения с Нойбергером?

– Нет. Вот когда я до того в хоккее работал – там пожестче был контроль. Каждый раз с нами выезжал представитель КГБ в качестве заместителя руководителя делегации. А потом писал подробный отчет. Кое-какие неприятности у меня из-за этого были: так, из-за теплых отношений с президентом и главой профсоюзов НХЛ Аланом Иглсоном и Джоном Зиглером обо мне в КГБ (друзья оттуда рассказывали) было написано: «Необоснованные товарищеские отношения выстраиваются у Колоскова с американцами». А иначе нельзя – они просто уважать тебя не будут!