Некоторое время ушло на поиски другой работы. Большинство музыкантов Волверхэмптона считали Планта скорее танцором, нежели певцом. Они думали, что его главная цель — жестикулировать на сцене да отлично выглядеть … ну, и немного петь. Его чуть было не пригласили в местную группу Slade, чей гитарист Нодди Холдер в свое время сопровождал Band of Joy. Другие же музыканты Slade ненавидели вызывающие позы Роберта и приглашение не состоялось.
На помощь пришла жена и Плант устроился в бригаду строителей, чтобы хоть немного заработать на пропитание. Роберт стал получать 6 шиллингов в час, укладывая асфальт. Другие рабочие прозвали его «поп-певцом». Спустя некоторое время он выступал дуэтом с Алексисом Корнером — лондонским блюзменом. Они исполняли шляггеры в Бирмингеме и через год Алексис выпустил свой альбом. Позже, Роберт провалился на прослушивании у Дэнни Корделла — менеджера Джо Коккера. Разочарованный Плант пришел в группу Hobbstwiddle, названную так в честь трилогии Дж. Р.Р. Толкиена «Властелин Колец», которой зачитывались хиппи. Именно тогда он получил телеграмму от Питера Гранта.
В следующие выходные, Джимми, Питер Грант и Крис Дрейя приехали на смотрины Hobbstwiddle в педагогический колледж Бирмингема. Их пропустил с черного входа большой, с грубыми манерами человек, похожий на вышибалу. Но увидев этого парня на сцене в кафтане с бахромой, исполнявшим “Somebody To Love” блюзовым, сиренообразным сопрано, они переглянулись. «Я не мог это спокойно слушать», — вспоминал Джимми. «Было очень похоже на вой первобытного человека». В дансинге находились три десятка юнцов и все они пили. Закончив с исполнением песен Moby Grape и Buffalo Springfield, Роберт подошел к Джимми, чтобы узнать мнение звезды Yardbirds … Джимми и другие неопределенно молчали. Пейдж только сказал: «Я позвоню Вам через неделю». На обратном пути гитарист задумался. Голос у него есть, с четкими сексуальными особенностями — то, что и необходимо. Таким и должен быть голос у белого блюзмена. Правда — слишком дикий, даже немного сумасшедший. Джимми не был уверен. Он не мог и предположить, насколько Роберт неустроен в Бирмингеме. «Когда я прослушивал Планта, то сразу подумал, что у него не в порядке в личном плане или с ним трудно сработаться. Просто я не мог понять (он заявил, что поет уже несколько лет), как обладая таким голосом, Плант еще не стал популярностью». И Джимми позвонил Планту, пригласив его в Пэнгборн на несколько дней. Роберт связался с Алексисом Корнером и попросил совета. Корнер сразу заявил, что ехать необходимо.
В домике на Темзе Роберт Плант и Джимми Пейдж слушали записи и быстро стали друзьями. К счастью, здесь не было кассет с калифорнийскими группами (Джимми наслушался их досыта в эпоху Yardbirds), вкусы двоих очень часто совпадали. По утрам, когда Пейдж отправлялся в близлежащую деревню за газетой, Роберт просматривал стеллажи с пластинками и ставил что-нибудь. Возвращаясь, Джимми говорил Планту, что это те самые вещи, которые он бы хотел поставить своему новому другу. Во всем наблюдалась синхронность. Джимми наигрывал нежные и мягкие мелодии Джоан Баез — “Babe I’m Gonna Live You” и что-то из Incredible String Band Робина Вильямсона — модернизации английского фолка, который сочился подобно меду. Играл он и рок-н-ролл Чака Берри “No Money Down”. Воспроизводил блюз Литтл Уолтера на гармонике, объясняя Роберту свою идею нового вида тяжелой музыки с более медленными оборотами и легкими мазками — музыку динамичную, со светом и тенями. Они мечтали о группе, где певец и гитара могли звучать в унисон. Джимми ставил старую запись Мадди Уотерса “You Shook Me” с гитаристом Эрлом Хукером, повторяющим своей электрогитарой голос Мадди. Джефф Бек и Род Стюарт проделывали то же самое с этой песней на новом альбоме Бека, но это не играло большого значения. Такой тип звучания был необходим Джимми. После нескольких дней, проведенных с Пейджем, Роберт был буквально вне себя от счастья. Он чувствовал себя хмельным. Рядом находился привлекательный, загадочный, тихо говоривший человек — рок-звезда, предлагавший в перспективе покорение Америки, рисовавший лазоревые дали с громадными заработками. Все было новым. И никто не знал, что делать с бездонным резервуаром положительных эмоций, скопившимся у Роберта. Плант был настолько возбужден, что отправился автостопом к Бонзо в Оксфорд (Боннэм играл в тот вечер с Тимом Роузом), чтобы перетащить его в New Yardbirds.
Джон Хенри Боннэм родился 31 мая 1948 года в Реддиче (графство Уостершир). Сын плотника, он вырос неподалеку от Киддеминстера, постоянно пробуя на звук различные предметы. Первой ударной установкой стали соляные ванночки с проволокой на дне и кофейная банка, которую отец оснастил также проволокой для пущего эффекта да кастрюли матери. К 10 годам она купила ему барабан на веревке, а через 5 лет — отец где-то достал бывшую в употреблении, слегка обшарпанную барабанную установку. В 16 лет Бонзо закончил школу и начал работать со своим отцом, собирая у строек пустые ящики из под цементного раствора. Бонзо был трудолюбив: работа укрепляла здоровье и не мешала повышать свое мастерство по ночам. Он дебютировал с Terry Webb & The Spiders, одеваясь в лиловые куртки с вельветовыми лацканами. Певец группы носил костюм из ламэ — парчовой ткани для вечерних туалетов. Была и другая группа — Nikki James Movement, которая развалилась после ряда сейшенов. К 17 годам, Джон приклеился к другой команде — A Way of Life и женился на даме сердца — «розе», которую повстречал на дансинге в Киддеминстере. Пэт Боннэм не хотела выходить замуж за такого бедного музыканта, ведь молодой семье приходилось жить в трехметровом автоприцепе. Джон даже бросил курить, чтобы заплатить за проживание. Бонзо поклялся Пэт, что позабудет барабаны, если девушка выйдет за него замуж. Но скоро он познакомился с Робертом Плантом, жившем неподалеку и пришел в его группу. У Бонзо не было машины и поначалу стоял вопрос — смогут ли Роберт и музыканты Crawling King Snakes выкроить деньги на бензин, чтобы доставить барабанщика на концерт и обратно домой. Но у Боннэма была репутация классного ударника в Бирмингеме. Он любил играть на самых мощных и громкозвучащих барабанах в Мидленде и однажды разнес вдребезги бас в момент сильнейшего возбуждения. Большинство групп вообще не приглашали Бонзо, так как клубные менеджеры не выносили слишком громких барабанов. Однако Бонзо развивал технику и более легкого удара. Он перестал рвать кожу на барабанах, научившись играть громче и не делая при этом сильных ударов. Боннэм — один из первых барабанщиков, обтягивающий бас алюминиевой фольгой. К моменту знакомства с Робертом, он уже исполнял соло руками. Единственные увлечения и кумиры — записи соул, резкий Кейт Мун и сногсшибательный Джинджер Бейкер, который еще в составе Cream 1966 года отступил от общепринятых законов и приравнял ударную установку к всемогущей соло-гитаре. Иногда месмерическое, иногда терзающее и мучительное ударное соло Бейкера — “Toad” — стало парадигмой для Бонзо. Как и большинство барабанщиков, он обладал агрессивными вспышками и эксцентричностью. Джон любил выпить — часто эта агрессивность там и сям находила выход. Конечно же, он не искал драк, но и не избегал их.
Скоро Бонзо покинул Snakes и вернулся в Way of Life поближе к Киддеминстеру. Позднее, вдвоем с Робертом они играли в Band of Joy до ее распада в 1968 году. Бонзо принял предложение Тима Роуза поехать в турне. Роберт обнаружил Боннэма в Оксфорде поздно вечером летом 1968 года. Они не виделись три месяца и барабанщик слушал рассказ запыхавшегося друга о Джимми и новой группе. Повествование завершилось словами: «Дружище, тебе необходимо играть в New Yardbirds”. Но Бонзо не отреагировал. Он зарабатывал 40 фунтов в неделю у Тима Роуза — больше, чем когда-либо в своей жизни и даже был отмечен музыкальной прессой во время последних концертов в Лондоне. Джон ответил: «Ну, мне и здесь хорошо». Роберт добавил, что они сумеют зарабатывать кучу денег с новой группой, но Бонзо все таки выразил неуверенность. По его мнению — у динозавра прошлого не бывает будущего.
