– Именно так. – Флорио расслабился. Он сел и жестом указал Мейнарду на стул. В тисках была зажата полуобработанная голова орла, и Флорио не отводил от нее глаз.

Мейнард указал на орла:

– Пусть мое присутствие вам не мешает.

– Отлично. – Флорио допил пиво, надел защитные очки и набросился на орла, зажав между пальцами тонкий резец. – Знаете, они до сих пор мне звонят.

– Кто?

– Родственники пропавших без вести. Они знают, что это меня очень тревожило, – так оно и было, – и думают, что я смогу им чем-то помочь. Я не могу, но они считают, что могу. Это ужасно – знать, что они все еще на что-то надеются.

– А кто-нибудь может? Помочь, я имею в виду. Флорио покачал головой.

– Самое скверное в том, что нет никаких свидетельств – ничего; это вам не Уотергейт. Это просто... – Он поднял глаза. – Не знаю, что это такое. Похоже на слова Береговой Охраны: “Если мы сможем найти вас без труда, то найдем. Если же не сможем, то дело плохо. Если вы сообщите нам по радио, что попали в беду, мы из кожи вон вылезем, чтобы вам помочь” – и, скажу я вам, они волшебники, когда берутся за дело, – “но если вы исчезнете бесследно – что ж, скатертью дорога”. Они полицейские, действующие по сигналу, а не бюро поиска пропавших людей.

– Шестьсот десять судов! Должен же быть хоть какой-то ответ.

– Вот именно, целая куча. Некоторые из ответов вы знаете, вы мне их перечислили по телефону. Есть и другие: плохо построенные суда водят туда, куда не надо; люди, бывает, сами топят свои корабли, чтобы получить страховку, и сами тонут – до того, как их могут спасти; причуды погоды. Один там, другой здесь, это все хорошие объяснения. Но вы правы – более шестисот! И сколько еще, никто не знает. Возьмите “Мариту”, это случилось прямо на днях. Вот и хороший, и плохой пример, кстати.

– Как это?

– Хороший, потому что это было крепкое судно, отлично построенное, его держали в отличной форме, его водил первоклассный капитан, в его команде были профессионалы. Она утонула – если она утонула – в совершенно тихий день, и пропала вся команда. Я вам говорю, в таких условиях и ребенок мог дня три на ней плавать, и ничего бы не случилось. А плохой пример, потому что она была зарегистрирована на Багамских островах, и Береговой Охране наплевать, что бы с ней ни случилось.

– А есть хоть какие-то объяснения?

– О, конечно. Считают, что она или натолкнулась на риф и затонула, или же взорвался один из двигателей. Но вам нужно очень постараться, чтобы взорвать дизельный двигатель, и даже если вам это удастся, везде будут разбросаны обломки. Но никаких обломков не было. А если она нарезалась на риф и утонула, почему никто не добрался до берега? Они говорят, акулы. Тьфу! – Флорио взял зубной бор, включил его, и, затаив дыхание, стал осторожно обрабатывать глаз орла.

Он сдул костяную пыль с обрабатываемого места и продолжил:

– “Банши” – это пример получше. Она была зарегистрирована в Уилмингтоне и принадлежала парню, который сделал состояние на кедровой дранке. В течение месяца они ловили рыбу, болтаясь между Пуэрто-Рико и Гаити, и старались выловить марлиня рекордного веса. Владелец полетел домой из Порт-о-Пренса, а капитан повел судно назад. По радио он сообщил в Маягуану, что прибудет туда к вечеру. После этого его уже никто не слышал, и никто никогда не видел судно. Хорошая погода, двое помощников, которые плавали с ним в течение пятнадцати лет, никаких посторонних пассажиров на борту. В Береговой Охране подумали было, что капитан похитил ее и сбежал в места неведомые. Но вы посмотрите: он зарабатывал тридцать тысяч в год, плюс половина оплаты чартерных рейсов, когда владельцу судно не требовалось, плюс бесплатное обучение в частной школе для троих его детей, плюс дом в Форт-Лодердэйле. Господи, он мог уехать хоть в Палау и все равно не найти таких условий.

– Каков же ваш ответ... для каждого из этих судов?

– У меня нет ответа. Возможно, они занимались наркотиками. Оба эти судна быстроходные, могут без дозаправки пройти тысячу миль или больше. Они бы очень пригодились “кузнечикам”. Но я точно знаю, что у капитана “Банши” было оружие, так что я не верю, что его судно могли захватить. Но даже если так – если оба они были похищены – остается шестьсот девять других. Такова статистика, похожая на статистику учета населения, – каждые несколько минут кто-то играет в ящик. Говоря по правде, я не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь сможет узнать, что случилось с этими кораблями. Или хотя бы с половиной из них.

– А почему бы и нет?

– Еще пива?

Флорио начал с простых объяснений: невозможность патрулировать огромные пространства открытого океана, невежество и безалаберность нового поколения моряков, непонятные возмущения магнитного поля, из-за которых компасы и радио становятся бесполезными, внезапное буйство погоды, полная мощь которой все еще оставалась в области догадок.

– Вы слышали о бродячих волнах? Некоторые называют их сверхволнами.

– Нет.

– Волны обычно перемещаются группами, последовательностями, с различными расстояниями между гребнем и впадиной. Часто группы попадают в резонанс. Три-четыре волны объединяют свои гребни и впадины. Получаются чудовищные волны. Они бывают высотой до ста, а то и до ста пятидесяти футов, и они появляются ниоткуда. Они существуют всего около минуты – группа быстро разваливается на отдельные волны, и все. Но представьте себе танкер, спокойно плывущий по воде глубиной двадцать футов. Внезапно прямо перед ним возникает ревущая, несущаяся на него со скоростью пятьдесят-шестьдесят миль в час, десятиэтажная стена черной воды. Провал перед такой волной часто бывает больше длины самого танкера, так что он оказывается падающим прямо вниз, а гора воды – миллионы и миллионы тонн воды – падает на него.

– Она разносит их на части?

– Некоторые из них. Другие не могут замедлить свое движение. Они съезжают прямо вниз. Океан глотает их. – Флорио отхлебнул пива и, порывшись в барахле на столе, нашел небольшой резец в виде ложки. – Кроме того, бывают и столкновения.

– Но о большинстве из них сообщается.

– Вы так думаете? Пару лет назад в Лонг-Бич, в Калифорнии, прибыл танкер. Он легко проплыл весь путь с Востока, все было прекрасно. Один из местных работников спросил: “Что с вашим якорем, капитан?” “Что вы имеете в виду?” – не понял капитан. “А вы посмотрите”, – отвечает парень. Капитан сходит на берег, осматривает нос, и замечает, что на его правый якорь намотан полный комплект парусов и такелажа.

– И они ничего не ощутили? Не слышали никаких криков?

– Что ощутили? Стотридцатитысячетонный корабль, движущийся со скоростью двадцать пять узлов? Он ничего и не почувствует, он ничего и не увидит, и не услышит – даже если у него есть видеорадары, у которых идет круглосуточное дежурство, как оно и было. В бурном море, в плохую ночь, большой корабль и маленькая яхта практически не видны друг другу. Моряки никогда не знают, откуда пришел удар.

Флорио углубился в перечисление юридических лабиринтов, которые путали морские расследования: за дело бралось ФБР, если были свидетельства о государственном преступлении; комиссии по борьбе с наркотиками вмешивались, если было подозрение о нарушении запрета на наркотики, но если речь шла о контрабанде, тогда присоединялась и таможня; многие суда пропадали в территориальных водах другого государства – и подключались Госдепартамент и Интерпол. И всегда Береговая Охрана оказывалась между двух огней и с подрезанными крыльями.

И чаще всего, результатом пререканий между агентствами было бездействие. В конце концов, что там говорить, потеря того или иного судна и нескольких человеческих жизней не могла особо взволновать общественное мнение.

– Вот если бы пропал Роберт Редфорд, правительству бы не поздоровилось, – сказал Флорио со смешком. – Но если это обычный человек, о нем можно забыть. Кроме того, в законе есть одна загвоздка, и владельцу судна будет лучше, если он не будет вопить “Волки!” и звать полицию. Страховые компании обычно не платят страховку в случае захвата судна. Так что человек, у которого пропадает судно, если он молчит и дает всем понять, что оно потонуло, получает страховку полностью. Если же он идет в ФБР и заявляет, что судно было захвачено в верхних широтах, он не получит и десяти центов. Вы вогнали сотню, а то и сто пятьдесят тысяч долларов в корабль, а это весьма серьезная причина, чтобы закрыть глаза и обвинять во всем Нептуна. Или Бермудский треугольник. Каждому хочется верить в Бермудский треугольник.