— Конечно. Я понимаю.

Дельбрез не стал продолжать разговор, но его холодные серые глаза изучали ее в поисках малейших следов каких-то чувств. Сам он нашел неожиданное появление Бека определенно неприятным.

Новость об утрате, постигшей молодую мадам Флоке, подала Дельбрезу мысль, что, может быть, наступил благоприятный момент для возобновления знакомства, начатого тем несвоевременным визитом к Флоке. Он послал записку с выражением сочувствия и затем, тремя неделями позже, письмо, очень корректное и деловое по тону, в котором совершенно серьезно предлагал ей писать для его газеты, разумеется, под псевдонимом. Это была его собственная идея, и он изложил ее своему редактору. Дельбрез задумал колонку для женщин, посвященную теме моды и красоты. Это была новая идея, и она понравилась редактору. Ободренный Дельбрез через два дня после своего письма решил нанести Шарлотте визит.

Он нашел ее одну в мрачной квартире. Шарлотта объяснила, что ее сестра уехала жить с их матерью в Жувизи, тогда как сама она, прожив неделю или две в деревне, вернулась в Париж, где было все необходимое для ее работы. Она поблагодарила его и обещала попытаться создать такую колонку. Шарлотта выглядела похудевшей и очень нервной. Дельбрез посоветовал ей побольше выезжать и не позволять себе быть раздавленной горем и одиночеством. Затем очень вежливо, по-дружески он пригласил ее пообедать с ним.

Он не ожидал, что она так быстро согласится, но она, находясь в отчаянии, была готова согласиться на что угодно, только бы на час или два уйти из дома. Чтобы не дать повода к возникновению сплетен из-за ее вдовства, она попросила его не заезжать за ней, а встретиться в маленьком ресторанчике. Во время трапезы Дельбрез вел себя образцово, дружески разговаривал об их совместной работе и демонстрировал живой ум, который он мог, когда хотел, проявлять без привычного сухого цинизма.

После обеда он повел ее в «Мабиль». Сначала Шарлотта возражала, ссылаясь на свою недавнюю утрату, но когда они подошли ближе, музыка, веселье и танцы ударили ей в голову.

— Пойдемте же, моя дорогая. Никто никогда не узнает. И вы так много плакали… Вы теряете свою молодость. Дайте ей немного солнечного света. Не думаете же вы, что музыка изменит ваши чувства по отношению к вашему бедному мужу…

Он был умен, корректен и вел себя намеренно дружественно.

— Бедный Этьен, — вздохнул он. — Бедный Этьен… — Но ее маленькая ручка уже нетерпеливо тянула его к освещенному входу.

Он пригласил ее на танец, его глаза упивались теплой женственной красотой ее лица. Она была искушающе близко, он чувствовал ритмичные движения ее тела. Какая из нее получится любовница, подумал он, если у него хватит терпения сломить ее сопротивление, а она в какой-то момент потеряет голову и сможет преодолеть свою естественную скромность.

Они прошли обратно к своему столику. Шарлотта торопилась уйти, но Дельбрез уже начал живой разговор.

— Пойдемте, — нервно сказала Шарлотта через минуту. — Пожалуйста, простите меня, но я очень устала…

— Конечно, — сразу сказал Дельбрез, не сумев скрыть разочарования в голосе. — Как вам угодно.

Шарлотта ждала в дверях, пока Дельбрез искал кабриолет. Он скоро вернулся и придержал дверь, пока она забиралась внутрь. По ее торопливости он понял, что все его попытки разыгрывать незаинтересованного друга пропали даром. Понял, что она торопится избавиться от него, и это задело его за живое. Когда она поднялась по ступенькам, он взял ее за руку и тихо спросил:

— Неужели вы действительно хотите уехать домой так рано? Вы не хотели бы закончить вечер у меня дома?

Их глаза встретились, Шарлотта слабо улыбнулась в ответ на его изменившийся тон, но у нее хватило присутствия духа, чтобы не показать обиды.

— У вас дома? — сказала она с притворным негодованием. — Дорогой друг, вы, конечно, шутите. Это было бы едва ли подобающим для вдовы.

Дельбрез с вытянутым лицом забрался в кабриолет и сел рядом с ней. Он поставил на карту все и, хотя был уверен в проигрыше, подумал, что для новой попытки у него осталось еще двадцать минут поездки. Отбросив личину старого друга семьи, он перешел к привычной наглости с примесью цинизма.

— Жаль, что наш вечер так быстро закончился, — сказал он. — Мне бы так хотелось подольше удержать вас около себя. Как другу, конечно. Но в конце концов что такое дружба? Неужели вы верите, что она может существовать между мужчиной и женщиной?

— Порой верю, — отвечала она, — хотя, имея дело с вами, я бы посчитала дружеские отношения рискованными.

— Ну что же, вы правы. Дружба действительно кажется мне чуточку пресной. Любовь, конечно, более стоящая штука! Но люди обычно так робки в любви. Любовь это искусство, бесконечно огромное королевство неизведанного. Мне бы хотелось посетить его вместе с вами.

Он быстро посмотрел на нее, как игрок, бросающий последние козыри на зеленое сукно стола. Так быстро пустив в ход все свои средства, он надеялся озадачить, сбить ее с толку. Женщинам обычно трудно сопротивляться смеси цинизма и страсти.

— Боюсь, у нас разные понятия о том, что такое искусство, дорогой Дельбрез, — холодно сказала она.

— Жаль, — коротко откликнулся он. — Стать вашим учителем в любви было бы наслаждением для меня.

Она одарила его ослепительной улыбкой:

— Не уверена, что мне хотелось бы стать вашей любовницей.

Ее холодность и демонстративное безразличие казались чувствами слишком зрелыми для ее лет.

«Она так молода, — подумал он, — едва за двадцать, а уже какое мастерство в выражении безразличия! О, какая бы из нее получилась любовница!»

Он чувствовал неистовое желание подчинить ее своей воле.

— Вы очень холодно рассуждаете о страстях, — заявил он ей. — Но были бы вы так же безразличны в практике?

Своим большим и указательным пальцами он с еле скрываемой похотью ласкал ее запястье. Шарлотта отдернула руку и отстраненно заметила:

— Такие вопросы меня мало интересуют.

Она глядела в окно, притопывая ногой от нетерпения.

Шарлотта почти не слушала болтовню Дельбреза. Страстное желание увидеть Тома, почувствовать, что он снова принадлежит ей, росло с каждой минутой. Уже сегодня! Почему нет? Она не задумывалась о побудительных мотивах, просто ей всеми силами хотелось осуществить свое желание видеть его именно сегодня, все равно в какое время.

Как любая женщина, Шарлотта была готова поддаться мгновенному импульсу. Все эти долгие прошедшие недели она стремилась к нему, ждала его. Она знала, что он вышел из тюрьмы, и ожидала, что он нанесет ей визит вежливости по поводу ее утраты. Но он не пришел. И сегодня он просто убежал, увидев ее. Откуда такое презрение в его глазах? Она должна его увидеть! Когда она будет с ним, все будет в порядке.

Затем у нее возникла мысль, что он, вероятно, женился на своей Мари и живет с ней, и она вдруг почувствовала огромное сожаление. И одновременно она была на волоске от того, чтобы решиться поехать на площадь Фюрстенберг.

Дельбрез наблюдал за ней.

— Вы, кажется, нервничаете, — сказал он.

— Боже сохрани, нет.

— Смею ли я надеяться, что из-за меня?

— Ну что же, давайте считать, что из-за вас.

— Если бы я был уверен в этом, то направил бы кабриолет прямо к моему дому.

— Вы забываете, что я в трауре.

Он схватил ее за руку.

— Маленькая обманщица, — сказал он.

Шарлотта не возражала. Ее мысли были с Тома. Через некоторое время она поинтересовалась, почему на улицах до сих пор так много людей. Дельбрез объяснил, что жители Парижа были возбуждены выборами и это вывело их на улицу так поздно.

— Страна охвачена волнениями, дорогая моя. Мы, журналисты, будем сегодня работать допоздна. Очень вероятно, что ваш друг Бек был на пути в редакцию своей газеты, когда в такой спешке выскочил из «Мабиля».

— Да, конечно, — выдохнула Шарлотта, и у нее подпрыгнуло сердце.

— Знаете, его маленькую газету финансирует женщина, наш общий друг. У нее щедрая душа, и она ужасная идеалистка. Она может выбросить целое состояние, только бы предоставить вашему дорогому Тома возможность печататься.