Этьен был спокоен и настолько бледен, что это насторожило Шарлотту. Его лицо кривилось от отвращения. Он вцепился в Шарлотту.

— Останься со мной, — попросил он. — Не оставляй меня одного.

Шарлотта неохотно села. Этьен держал ее руку, и она не осмеливалась ее отнять. Комната неприятно пахла болезнью. Шарлотта чувствовала себя одинокой и покинутой. Ей не на что было больше надеяться. Неожиданно она услышала за стеной скрипку Луи Комбатца и отдалась игре воображения. Она видела себя на балу с привлекательным Фредериком в оливково-зеленом сюртуке. Они танцевали вальс, Фредерик и она, только вдвоем, очень далеко отсюда, наедине с меланхоличной красотой юности.

На улице Месье-ле-Принс был кафешантан, известный под названием «У Юбера», где тон всему задавала бойкая женщина, отзывавшаяся на имя Ребекка. Это кафе было местом встречи многих республиканцев и бланкистов. Там постоянно видели Жюля Валле, жившего неподалеку на улице Турнон. Он приходил одетый всегда в один и тот же серый вельветовый пиджак с большими металлическими пуговицами в форме оленьей головы. Из-за этой охотничьей одежды он всегда производил впечатление человека, только что вернувшегося с охоты на кабана. Большой, сильный человек с драчливым выражением лица, непослушными волосами и благородной бородкой, Валле был вечным мятежником, приходившим в кафе насладиться жизнью между сроками заключения в тюрьме, где он провел значительную часть своей жизни из-за своих опасных воззрений.

В тот вечер в конце января случайных посетителей было больше, чем обычно. Постоянные клиенты, прервав разговор, изучали вновь прибывших. Этими последними оказалась группа журналистов, которые, в высшей степени плотно пообедав, заканчивали здесь свое турне по различным барам Латинского квартала.

Они производили значительный шум, тяжело ставя бутылки на отделанный мрамором столик и требуя от Ребекки все новых непристойных анекдотов. За соседним столиком сидела группа студентов-медиков. Расслабившись после вечерних занятий, они изо всех сил старались перекрыть общий шум, распевая громким хором застольные песни.

— Нам уже не слышно самих себя, — сказал один из журналистов, — все бутылки пусты. — Он принялся декламировать непристойное стихотворение, но остальные тут же заставили его замолчать.

Низенький круглолицый человек внезапно повернулся к своему соседу.

— Я говорю, Дельбрез, не на улице ли Месье-ле-Принс обитает этот дурак Флоке?

— Рош прав, — вставил кто-то еще. — Флоке живет где-то поблизости. А что, если мы пойдем и нанесем ему неожиданный визит?

Пятеро из группы сотрудничали с газетой «Пти-Журналь», для которой работал Флоке. Жюль Дельбрез, которому был адресован вопрос, беззаботно пожал плечами и стряхнул пепел с сигареты.

— Зайти к этой твари? Нет уж, спасибо. С меня достаточно того, что приходится видеть его в редакции. Никогда в жизни не встречал более скучного педанта.

— Вы забываете, что он болен, — возразил первый собеседник. — Мы уже довольно долго не видели его рожи в нашей конторе.

— Если его болезнь протянется и дальше, его, вероятно, совсем выгонят. А его колонку, между прочим, приходится писать Веркору, и он, бедняга, наверное, поставил бы Богу свечку в случае его ранней кончины.

— Я слышал, жена у этого Флоке — просто небесное создание, — добавил кто-то еще.

— Не была ли она приятельницей Бека или что-то в этом роде?

— Ба, — сказал Рош, — в конце концов никто из нас не видел своими глазами это чудо. Я не доверяю такой репутации.

— Между прочим, я видел ее, — заметил Дельбрез, который до сих пор не принимал участия в дискуссии.

Последовало общее восклицание:

— Что она собой представляет? Расскажите нам!

— Она прекраснее всего, что вы можете представить.

— Не может быть!

— Вы шутите!

— Одну минутку! — крикнул кто-то, взбираясь на стул. — Мы не можем доверять словам Дельбреза: ложь — его вторая натура. Расскажите нам все в точности. Где вы видели ее?

— Я встретил ее однажды в кафе «Робеспьер», куда она зашла в поисках Бека, — с готовностью ответил тот.

— Она в самом деле так хороша? — спросил кто-то еще со сладострастным блеском в глазах.

— Она очень красива и очень молода.

Дельбрез описал мадам Флоке такой, какой видел ее в тот день. Ему было весьма забавно слышать, как его друзья говорят о ней, ведь в действительности он знал о прекрасной мадам Флоке гораздо больше, чем любой из них мог себе представить. Правда, он встречался с ней только однажды, но он слышал, что рассказывала о ней Жюстина Эбрар. Дельбрез сделал Жюстину своей любовницей отчасти потому, что находил ее привлекательной, но еще в большей степени из желания одержать верх над Тома Беком, по отношению к которому он испытывал чувство ревности и зависти. Жюстина была одинока и сблизилась с ним в страстном порыве покинутой женщины. Условием его обладания ею было то, что он выслушивал ее откровенные излияния и тем самым утешал ее. Жюстина постоянно и бесстыдно говорила о Шарлотте Флоке, которую ненавидела за то, что она была моложе и увела у нее Тома.

Связь с Жюстиной начинала немного тяготить Дельбреза. Он уже устал от нее, но ему все еще льстило, что на него падали лучи славы ее театрального успеха. Дельбрезу быстро надоедали женщины. Он старался делать все, чтобы преодолеть любовную скуку. Эта связь уже перестала развлекать его, и он с приятным предвкушением думал, что было бы интересно снова встретить Шарлотту Флоке и, если ветер будет дуть в его сторону, может быть, изменить с ней Жюстине. Но, конечно, ему бы не хотелось, чтобы об этом узнала Жюстина.

Все с удовольствием поддержали мысль о визите к Флоке.

— Давайте пойдем и заглянем просто так — вскричал Рош. — В конце концов Флоке наш коллега, не так ли?

— Великолепная идея! Мы будем делегацией. Кто-нибудь знает номер его квартиры?

— Все, что нам нужно сделать, это спросить любого консьержа на улице. И таким образом найдем его.

— Вы пойдете с нами, Дельбрез?

Он посмотрел на энтузиастов предприятия с некоторым презрением, но даже его захватила мысль еще раз увидеть эту женщину.

— Почему бы нет? — сказал он.

— Тогда вперед!

Они направились к выходу, расталкивая толпу локтями, и шумно двинулись по улице. Их первые попытки были неудачными, но затем Дельбрез вошел в дом под номером двадцать шесть и постучал в дверь комнаты консьержки. Мадам Казенг высунула голову из двери, как призрак:

— Что вам нужно?

— Здесь живет месье Флоке? — спросил Дельбрез.

— Да. Третий этаж налево, — пробормотала консьержка.

Дельбрез позвал остальных, и они, как заговорщики, стали подниматься наверх.

— Что будет, когда он увидит нас!

— Будьте серьезными. Это респектабельный дом!

— А что мы скажем ему? Дельбрез, приготовьте подходящую речь.

Запыхавшись, они остановились на лестничной площадке.

— Давайте, — сказал кто-то, подталкивая Роша. — Вы можете начать с маленькой речи о том, что все его друзья пришли навестить его… думали, что в таких тяжелых обстоятельствах… журналистская солидарность и все такое. Давайте, звоните.

Они позвонили. За пронзительным звонком последовала тишина. Они не осмеливались смеяться. Дом казался похожим на морг.

— Боже мой, они все спят.

В прихожей послышались легкие шаги, дверь открылась, и на темном фоне показалось женское лицо. Это была Шарлотта. Она изумленно смотрела на группу людей у двери.

— Вы, должно быть, ошиблись, — сказала она, пытаясь снова закрыть дверь.

— Мадам Флоке? — сказал Дельбрез, искусно отталкивая онемевшего толстяка, стоявшего на его пути.

— Да. С кем я имею честь говорить?

— Мы друзья и коллеги вашего мужа. Мы были по соседству и, зная, что он болен, подумали…

Он оставил фразу неоконченной, так как и на самом деле трудно было найти разумное оправдание такому внезапному визиту — без предупреждения в девять часов вечера. Шарлотта растерянно смотрела на них большими тревожными глазами.