Волна ее негодования вдруг обратилась против Луизы. Ее сестра жила в ее доме, разумеется, оплачивая свое содержание, но при этом чувствовала себя независимой молодой леди, занятой своим вышиванием и своей поэзией. Ничто не могло бы раздражать Шарлотту больше. Луиза проводила время в пустых мечтах, переполненная ложными представлениями о жизни. У нее отвратительный вкус, вместе с тем она была ужасным снобом и выписывала все популярные журналы, чтобы не отставать от жизни. Ей было известно о каждом бале в каждом доме, и она даже знала, какими цветами были украшены комнаты, как они были освещены.

«А тем временем, — думала Шарлотта, — ее питание и освещение обходится гораздо дороже, чем то, что она платит мне за свое содержание. И только я забочусь обо всем».

Она прошла мимо лавки торговца углем и оказалась у ворот своего дома. Со двора доносились звуки топора — там какие-то выходцы из Савойи нанялись колоть дрова для домашних очагов.

Шарлотта поднялась на третий этаж, поставила на пол свою сумку и вытащила ключ. Через стенку была слышна скрипка Луи Комбатца, а внизу кричали дети Армана.

В прихожей она ощупью прошла в столовую, нашла в темноте лампу и трутницу на камине. Сначала лампа не зажигалась и коптила, но в конце концов мерцающий огонек тускло осветил комнату.

Неожиданно Шарлотта услышала шум, шорох и слабый звук голосов за стеной. Соседней комнатой была спальня. Неужели там кто-то есть? Может быть, Этьен рано вернулся домой и прилег? Держа лампу в руке, она уверенно подошла к двери и открыла ее.

Раздался сдавленный вскрик и скрип пружин. В затемненной комнате Шарлотта различила две смутные фигуры. Это были Этьен и Луиза.

Сначала она не сообразила, в чем дело. Все было так неожиданно, что казалось наваждением, но сцена была слишком реальной, чтобы ошибиться. Луиза в нижней юбке отпрянула назад к изголовью кровати, словно пыталась с ней слиться. Она натянула на себя простыни и отсутствующим взглядом смотрела на сестру. Этьен вскочил на ноги, держа простыню перед собой, как актер. Их реакция, разобранная постель вместе с нелепым состоянием одежды — все выдавало их вину.

Показавшееся бесконечным мгновение Шарлотта стояла и смотрела на них, не в состоянии поверить своим глазам. Луиза и Этьен! В ее постели! Этьен, ее муж. Луиза, ее сестра.

Ее начало трясти, но не от ревности, а от всепоглощающего несчастья. Несчастья, несомненно, в тысячу раз более сильного, чем если бы она нашла Этьена с любой другой женщиной. Но то была Луиза! Луиза! Именно она, а не кто иной.

Сцена, казалось, длилась очень долго. Застигнутая врасплох пара застыла от стыда и изумления. Наконец их глупый вид заставил Шарлотту прийти в себя. Ее отчаяние сменилось бешеным гневом.

— Ты! — сказала она, угрожающе приближаясь к сестре. — Как ты посмела так поступить со мной! С моим мужем, под крышей моего дома…

В испуге Луиза вскинула руку перед лицом, будто защищаясь от удара.

— Что же, отвечай мне! Почему ты сделала это? Почему?

Шарлотта трясла ее, ухватив за волосы в приступе гнева.

Этьен, поспешно одеваясь, не произнес ни слова. Луиза рывком освободилась и отпрыгнула.

— Хорошо, я отвечу, если ты хочешь знать правду. Мы любим друг друга. И хотим вместе уехать. Мы бы сделали это давным давно, но мы пожалели тебя.

— Ах вот оно что! Вы любите друг друга! — вскричала Шарлотта, разражаясь диким смехом. — Они, видите ли, любят друг друга!

Она накинулась на Луизу и резко ударила ее по лицу сначала ладонью, потом тыльной стороны руки, оставив красные полосы на круглых белых щеках. Голова Луизы дернулась, как у набитой куклы, и она отшатнулась назад.

— Вы любите друг друга! — кричала Шарлотта. — Ты любишь не кого-нибудь, а моего мужа, и не где-нибудь а в моем доме. Ты знаешь, как называют таких девушек, которые обманывают и крадут, как ты? Знаешь, каким словом их называют?

Она подняла руку и ударила Луизу еще раз, та снова отпрянула. В диком порыве ярости и гнева Шарлотта ударила ее ладонью раз, другой, третий. Наконец она схватила Луизу за волосы и выволокла ее из постели.

— Шлюха, вот кто ты такая, шлюха и проститутка. Воровка!

Она отступила назад и встала, тяжело дыша, перед Луизой, которая, раскинув руки, рухнула в постель в ворохе кружевных нижних юбок. Отползая от Шарлотты, Луиза ухватилась за перекладину кровати и поднялась, белая как простыня.

— Ты можешь оскорблять меня, убить меня, если хочешь, но это ничего не изменит. Этьен тебя не любит. Он любит меня. Он бы женился на мне, если бы ты не перехватила его у меня. Ты воровка, и теперь мы уезжаем от тебя навсегда.

Шарлотта начала смеяться. Она упала в кресло, все еще смеясь, и уронила голову, почувствовав страшную усталость.

— Уезжаете, а куда? На какие деньги? На что вы будете жить? На твое наследство, я полагаю? А когда оно будет проедено, как мое? Ты думаешь, Этьен будет содержать тебя? Может ли он заработать хотя бы себе на жизнь? Имели бы мы хоть один сантим, если бы я не переписывала всю работу для него? Хорошо, тогда уезжайте, уезжайте, я буду только рада!

— Да, мы уедем, правда, Этьен? — вскричала Луиза. — Разве не так? Скажи ей, пусть знает.

Она цеплялась за его руку. Этьен смотрел в сторону. Он был очень бледен, с трогательно впалой грудью. Он был подавлен случившимся и запутался в паутине лжи. В течение нескольких месяцев он утешал себя высокими словами, обращенными к Луизе. Она была для него как бы компенсацией за неудачи, он верил, что его понимают, им восхищаются, говорил себе, что именно на ней ему следовало жениться. Она давала ему уверенность в своих силах и убаюкивала его сладкими мечтами о блестящем будущем.

— И куда вы поедете? — язвительно прошипела Шарлотта.

— В Италию, — сказала Луиза с убийственно-торжествующим видом. — Мы устроимся там, подальше от тебя.

— В Италию… — повторила Шарлотта презрительно.

Итак, пока она работала за двоих, они воображали себя в Италии, занимаясь любовью в стиле бельканто, под аккомпанемент воркующих голубок и мандолины. Шарлотта разразилась грубым смехом. Однажды кто-то хотел взять ее в Италию. Тома говорил о Венеции. Но это было очень давно, и она отказалась. Небо Италии не обычное небо: о таком небе только мечтают, его не обязательно нужно видеть. Особенно тем, у кого ни гроша за душой.

— Дураки несчастные — сказала она.

Затем, внезапно устав от этой сцены — хотя Шарлотта имела склонность к трагедии, в ней было достаточно практической трезвости, чтобы не очень быстро устать от нее, — она направилась к тому месту, где Луиза все еще цеплялась за рукав Этьена. Он молниеносно оделся и по-прежнему смотрел в другую сторону. Его лицо выглядело помятым и бледным, как лицо человека, который чересчур предавался чувственным наслаждениям. Шарлотта почувствовала отвращение.

— Ну так скажи же что-нибудь. Ты хочешь уехать, так?

— Да, он хочет уехать, — резко сказала Луиза.

— Пускай он скажет, — приказала Шарлотта. — Я хочу услышать это из его уст.

Этьен сделал слабое движение рукой.

— Шарлотта, послушай… — промямлил он.

Шарлотта смерила его презрительным взглядом, заметив трусливое выражение его лица.

— Видишь ли, моя бедная Луиза, — сказала она решительно, — твой прекрасный любовник уже растерялся. Теперь он вовсе не хочет уезжать. Теперь он ломает голову, как бы ему расквитаться за эти любовные утехи. В уме ты уже подсчитываешь все, не так ли, Этьен? Думаешь: как я буду обходиться без Шарлотты? Откуда буду брать деньги?

Он знал, что это правда. Он не мог позволить себе уехать. Хуже того — он даже не хотел этого. Этьен наслаждался, развлекаясь за спиной жены, но в душе был романтиком. Он любил мечтать о смелых приключениях, будучи совершенно уверен, что у него их никогда не будет. Ему хотелось остаться дома. Ему было приятно ощущать тепло, уют и безопасность квартиры, знать, когда наступит следующая трапеза. Его связывал не столько страх, сколько та привязанность к домашнему очагу, которая обычно свойственна пожилым женщинам. С Шарлоттой он чувствовал себя в безопасности.