— Вы знаете? — Он улыбнулся, затем откинулся на спинку стула, его лицо было полно удовлетворения. — Вы мне по душе. Вы знаете, о чем я говорю, и вместо того, чтобы тратить время на ненужные отговорки, говорите прямо и отвечаете на вопрос. Да, моя дорогая, я действительно, имею в виду Бога Цзилиня. Я правильно понял, что у вас собственный интерес к этой статуе?

— У меня много клиентов, — озвучила я, прекрасно понимая, что слегка преувеличила. — У них разные интересы, но сейчас, предположим, что я также заинтересована в статуе.

— Любопытный выбор слов, — произнес Каспар, положив ногу на ногу. — Вы сказали «заинтересована», но не «ищу». Могу ли я предположить, что статуя у вас?

— Вы можете предполагать все, что угодно, но это не обязательно будет соответствовать действительности.

Каспар глотнул хереса.

— Вы не любите врать, как я понимаю. Еще одно замечательное качество. Я не люблю тех, кто мне лжет. Я полагаю, что раз вы не отрицаете, то статуя или действительно у вас, или, по крайней мере, вы знаете, где она.

— У меня ее нет. Но я могу узнать, где она. — Это не совсем ложь, убеждала я свою совесть, я действительно знаю, что она в какой-то могиле. Я только не знаю, где эта могила.

Он засмеялся.

— У вас есть статуя… простите, вы знаете, где она, но вы еще не передали ее своему клиенту, мистеру Пэйну Скотту? Отлично. Мы делаем успехи. Я заберу ее, ведь у вас нет других заинтересованных в статуе клиентов?

— Это не совсем так, — ответила я, задумавшись, откуда он узнал о Пэйне. Я не видела Пилара, но чувствовала, как жар вытекает из моего тела, и холод, окружающий его, поглощает все тепло вокруг.

— Разве нет? — Каспар положил свой бокал и посмотрел на меня. — Кого еще вы можете представлять?

— Ну, например, себя, — сказала я, улыбнувшись.

— Браво, моя дорогая. Ваше умение торговаться делает вам честь. — Я чуть не закатила глаза, но сумела удержать на лице маску вежливого интереса. — Мне нравятся женщины, которые не боятся защищать свои интересы перед другими.

Моя улыбка стала шире. Ничего страшного не случиться, если он решит, что я хочу предать Пэйна. Если он подумает, что я смогу найти для него статую, он может еще больше разоткровенничаться о своей роли во всем этом бедламе.

— Почему бы вам не рассказать мне о статуе, — предложила я, откинувшись на кресле.

Он поджал губы, и я уже решила, что он откажет, но он махнул рукой и сказал:

— Я подозреваю, что вы знаете о ней столько же, сколько и я, но если вам нравится притворяться неосведомленной, то я порадую вас. Статуя Бога Цзилиня приблизительно такая, — он показал руками расстояние примерно в шесть дюймов, — сделана из черного дерева, работа Гу Кайши, одного из выдающихся скульпторов четвертого столетия. Позже она была подарена Марко Поло по его прибытию в Пекин самим императором, но почему-то не была включена в опись предметов, сделанную Поло, когда он уезжал из Китая.

— Она была украдена? — Спросила я, обдумывая совпадение, что и Кода, и статуя связанны с Марко Поло.

— Возможно. Статуя вновь ненадолго появилась в Венеции в начале восемнадцатого столетия и затем на протяжении нескольких поколений прослеживалась в частных коллекциях. Она была в Париже и в американских колониях, но затем совсем исчезла из поля зрения.

— Хм. Почему ее назвали Бог Цзилиня?

— Происхождение названия окутано тайной, но сама статуя изображает бога обезьян Сунь Укуна. [35]Вы знакомы с этой легендой?

Я покачала головой.

— Боюсь, что мои познания в китайской истории довольно жалки.

— Ах. Это плачевно. Сунь Укун был богом обезьян, который вырвался от Янь-Ло, бога смерти. Сунь Укун не только избежал смерти, он к тому же уничтожил книги мертвых. Его призвали на небесный суд, но и там он посеял хаос и разрушение; его ужасное правление, наконец, закончилось, когда Будда лишил его свободы. [36]

— Ого. Ух, ты, так он олицетворяет возможность преодолеть смерть?

Каспар довольно кивнул.

— Вы все схватываете на лету. Да, Бог обезьян — символ происхождения многих бессмертных рас, он преодолел смерть и заключение, чтобы закончить войну против демонов и злых духов. Говорят, Янь-Ло создал эту статую, чтобы заключить в нее Сунь Укуна, но безуспешно. По слухам известно, что вместо этого, он спрятал в ней тайны бессмертных рас.

— Что за тайны?

Он пожал плечами.

— Никому неизвестно, что за тайны она содержит.

— Хм. Но именно поэтому статуя так ценится?

Он сомкнул веки, длинные пальцы его рук играли с бокалом хереса, который стоял на маленьком столике рядом с ним.

— На первом месте стоит ее художественная ценность, на втором — историческая, и на третьем, самом важном, тайна, которая содержится в ней, да.

— Сколько она стоит? — Спросила я, заинтересовавшись, зачем повелителю демонов нужна статуя. Возможно, потому что она ценная?

— Скажем так, я хочу предложить вам за нее двадцать пять тысяч фунтов. Это часть от ее истинной стоимости.

Я попыталась не показывать, что ошеломлена. Двадцать пять тысяч фунтов! [37]

— Какая часть?

— Ее истинная стоимость никогда не оценивалась, — сказал Каспар, пожимая плечи. — Но я уверяю вас, что многие, все отдадут, чтобы получить ее.

— А вы? — Спросила я, наслаждаясь ролью двойного агента. — Сколько бы заплатили вы, чтобы ее получить?

— Я сказал, что заплачу вам двадцать пять тысяч фунтов.

Я улыбнулась и стала ждать. Он не разочаровывал меня.

— Естественно, это можно считать предварительным гонораром. Я заплачу еще двадцать пять тысяч после доставки.

— Понятно. Ну, спасибо за информацию, — сказала я, встала и собрала вещи. — Определенно, я буду держать вас в курсе.

Каспар нахмурился. Это не предвещало ничего хорошего.

— Вы не сказали, беретесь ли за работу или нет.

— Не сказала? — Я пыталась сделать все возможное, чтобы выглядеть невинно. — Прошу прощения за недоразумение, но меня уже наняли, чтобы найти эту статую.

— Но я заплачу вам намного больше, чем он…

— Это не имеет значения, — сказала я, подходя к двери. — Я не предаю доверие своих клиентов ни за какие деньги. Спасибо за херес и беседу. Вы правы, это утраченное искусство.

— Пилар… — Каспар кивнул на меня. Его прихвостень вскочил на ноги и подошел ко мне.

— На вашем месте, я бы не стала доверять вашему миниатюрному посыльному, — бросила я через плечо, когда потянулась к двери. — Чуть раньше он…

Я не поняла, что произошло, ни коим образом. Мое эльфийское чутье, обычно столь острое (пусть и не точное), не подавало никаких сигналов. Пилар схватил меня, когда я открыла дверь. В один момент я стояла там, собираясь настучать на Пилара его боссу, и в следующий в меня врезалась столь мощная волна энергии, что она вынесла меня из реальности.

Гм… Пэйн?… Пэйн?… Алло-о-о?

Сэм?

О, отлично, я надеялась, что ты не включишь свою мысленную голосовую почту.

Мою что?

Ничего. Небольшая шутка.

Просто микроскопическая.

А ты попробуй, пошути, когда тебя поймали между мирами, и посмотрим, как хорошо это у тебя получится.

В голове образовалась пауза.

Ты поймана между мирами?

Да. Я, кажется, здесь застряла. Я подумала, может, ты сможешь что-нибудь сделать, чтобы помочь мне?

Его молчание о многом говорило. Где ты?

Если честно, я не думаю, что я где-то нахожусь. Я, кажется, нигде — поймана в своего рода сеть между реальностью и потусторонним миром.

Тогда как я могу тебе помочь?

Мы должны пройти сквозь это место, чтобы выбраться. Я надеялась, что ты сольешься со мной, чтобы вытащить. В некотором роде, это действие, обратное тому, что я делала с тобой ранее.

Или меня просто втянет туда же.