Тем временем Саймонс стал известен и как критик. В 1899 г. он опубликовал посвященный Йейтсу весомый труд — «Символистское движение в литературе», в котором призывал перейти от «декадентства», «кратковременного отступления с большой дороги литературы», к символизму, «посредством которого искусство возвращается на единственно верный путь, ведущий через познание прекрасных форм к вечной красоте». Книга содержит восемь глав, посвященных Нервалю, Вилье де Лиль-Адану, Рембо, Верлену, Лафоргу, Малларме, Гюисмансу, Метерлинку; в них нет подробного анализа литературных произведений, но заявляет о себе определенная тенденция. Определение, данное при этом символу, напоминает главным образом о Карлейле, но служит прежде всего апологией французской поэзии, которая стремится обрести свою мечту в незримом и стала «чем-то вроде религии со всеми атрибутами и требованиями священного ритуала». Духовные поиски составляют тему и нового сборника «Картины добра и зла» (1899), где поэт задает себе вопрос о том, не является ли смерть на фоне зыбких грез единственной реальностью. Этот навязчивый образ некой универсальной тайны, напоминающей о Метерлинке, преследует Саймонса в «Духовных приключениях» (1905), книге, в которой он проявил себя как талантливый прозаик.

W. G. Blaikie-Murdoch: Arthur Symons.New York 1916 — Т. E. Welby: Arthur Symons.Londres 1925 — M. Wildi: Arthur Symons als Kritiker der Literatur,Heidelberg 1929 — R. Lhombreaud: Arthur Symons, a critical Biography,Londres 1963.

САМЕН Альбер(Лилль, 1858 — Маньи-лез-Амо, 1900) — французский поэт.

Эрнест Рейно в «Многообразии символизма» представляет его «бегущим от вакхического шума и опьяненной толпы, чтобы укрыться в уединенном саду и там вкушать, похоже, лишь одну чистую амброзию». Жизнь, по правде говоря, не была к нему ласкова: осиротевший в 14 лет, вынужденный выполнять мало приятные обязанности, он прозябает на службе в конторе. Более того, он слаб здоровьем. Отсюда то погружение в себя и в поэзию, которую он представляет себе почти на манер увлекавших его романтиков. Но как бы вопреки самому себе Самен увлечен бодлеровской идеей «искусства, возвысившегося до безвоздушной и кристально чистой формы». Особенно он чуток к искусству Верлена и развивает его традицию «пейзажей души». Сборник «В саду инфанты» (1893) мгновенно принес Самену славу, но с символизмом его сближает только образность, которую вместе с одним из комментаторов своей поэзии он берется определить как «установление глубинной аналогии между длящимся «я» и временной протяженностью вещей». Манера Самена обновляется во втором сборнике «Во чреве вазы» (1898): он приходит к более удачному и простому стилю благодаря приобщению к античности, или, как уточняет он сам, к древним видениям, в которые погрузилась его душа. Смерть матери снова повергает его в растерянность, о чем свидетельствует стихотворение «Сумерки» (опубликованное в посмертном сборнике «Золотая колесница»). Самен является автором повестей и драмы в двух актах — «Полифем». От этого второстепенного символиста — и второстепенного символизма — сохранился образ «инфанты в бальном наряде» и воспоминание об утонченной чувствительности, выражающей себя в несколько слащавой манере.

L. Bocquet: Albert Samain, sa vie, son oeuvre,Paris 1905 et 1938 — A. Jarry: Albert Samain, souvenirs,Paris 1907 — F. Gohin: L’oeuvre poétique d’Albert Samain,Paris 1919 — G. Bonneau: Samain, poète symboliste, essai d’esthétique, Paris 1925 — C. Cordié: Albert Samain,Milan 1951.

СЕН-ПОЛЬ РУ,настоящее имя Пьер-Поль Py (Сент-Анри, близ Марселя, 1861 — Брест, 1940) — французский поэт.

Одинокая жизнь, которую он вел на самом краю Бретани, его убийство в тех местах немецким солдатом заставили забыть о средиземноморских корнях Сен-Поля Ру, родившегося в Марселе и выросшего в Лионе. В Париже принимает участие в литературных манифестах, которыми сопровождается рождение символизма. Примыкает к нему в 1884 г. Его имя фигурирует в оглавлении первого номера «Меркюр де Франс». Пеладан причисляет его к числу семи посвященных в своей «Эстетике Розы + Креста», а Малларме называет своим сыном. В 1884 г. он публикует «Голгофу», затем — «Одного» и «Огонь» (1885) и главное — «Святилище странника» (1893–1906). Здесь разворачивается вереница образов, которая заставит Гурмона написать в «Книге масок», что этот поэт «один из самых плодовитых и удивительных изобретателей образов и метафор». Эта художественная практика получила теоретическое обоснование в виде Идеореализма, вдохновляющегося наиболее содержательными поисками символистов. Для Сен-Поля Ру назначение поэзии связано с выявлением той живой красоты, которая скована внешней стороной вещей: «Мне кажется, что человек погружен в туманный мир смутных обозначений, невнятных причин и следствий, весьма произвольных аналогий, неясностей… Мир тихо погибает; поэт не согласен с этим, он ищет под завалами жизни что-то живое и вытаскивает на поверхность». Бодлеровскому «лесу символов» он противопоставляет «лес противоположностей», которые и должен примирить поэт.

Помимо поэзии Сен-Поль Ру пишет драмы-мистерии: «Черная душа белого проповедника» (1893), «Последние времена». Пьеса «Женщина с косой в руках» (1899) стала первой частью трилогии, две другие части которой — «Трагическое в человеке» и «Ее величество Жизнь» — погибли при пожаре, когда немецкие солдаты подожгли его усадьбу под Камаре. В предисловии к «Женщине с косой» он объявляет о своей новой программе, желая подчинить творчество жизни и «создать здоровое искусство». В этом он примыкает к Франсису Жамму или к Полю Фору. С 1907 г. он практически отказывается от публикаций. В своем возвышенном одиночестве «Сен-Поль Ру Великолепный» вникает в бесконечность языка, не завершая ни одной книги, умножая то, что он сам называет хламом (единственное завершенное произведение «Синтетическая легенда» — устное, в 1926 г. его исполнили 250 чтецов). Между тем он мечтал о «большой книге», «Репоэтике» (или res poetica; сходным образом и слово «республика» можно произнести res publica), фрагменты которой могли быть вскоре собраны. Замысел возник между 1914 и 1918 гг.: «величественная поэма нового мира», «грандиозная драма материализовавшихся идеальных форм». В введении к книге Сен-Поль Ру, раскрывая космос человеческого грядущего, славит неведомое божество, славит Слово. Но если «миры — это стихи, наконец ставшие плотью», то как обстоит дело со стихотворением, составленным из слов? «Стихотворение, — отвечает Сен-Поль Ру, — это вторая жизнь, диалог, — существо, в рождении которого участвуют две души (…). Появившись на свет в виде Слова, оно окольцовано числами, мало-помалу эти кольца становятся реальными и под дуновением ритма сливаются, становятся Плотью, длящей Жизнь, до того знавшую свой предел. Благодаря этому чуду поэзия и есть творение». В этих словах можно ощутить демиургическую интонацию «Озарений», и именно о Рембо заставляет вспомнить эта новая алхимия слова.

Т. Briant: Saint-Pol Roux,Paris 1971.

СОЛОГУБ Федор Кузьмич,настоящая фамилия — Тетерников(Санкт-Петербург, 1863 — Ленинград, 1927) — русский поэт.

О Сологубе говорили, что он скорее декадент, чем символист. Но в России это прежде всего означало, что он больше интересуется западными образцами, нежели охвачен желанием создать национально ориентированную поэтику. Это, однако, не противоречит тому, что после него осталась поэзия сильная, искренняя и оригинальная. Сологуб родился в семье скромного достатка (отец его был портным, мать — прачкой), учится в педагогическом институте, потом изучает математику. Его первый роман «Тяжелые сны» изображает учителя гимназии, доброго человека, который борется против ограниченного и порочного общества. Второй роман «Мелкий бес» (1905), на котором будет основываться известность автора, описывает навязчивую идею еще одного учителя. Параллельно Сологуб печатал стихи. Его главная тема — та же, что и у Бодлера; по-бодлеровски он понимает и Зло. «Вся область поэтического творчества явственно делится на две части, — объясняет он, — один полюс — лирическое забвение данного мира… вечно текущей обыденности, и вечно возвращающейся ежедневности, вечное стремление к тому, чего нет. Мечтою строятся дивные чертоги несбыточного, и для предварения того, чего нет, сожигается огнем сладкого песнотворчества все, что есть, что явлено. Всему, чем радует жизнь, сказано нет». Здесь не найдешь ни одного проблеска надежды: