Историки, которые восприняли преувеличения средневековых хронистов как намек на чрезмерную суровость во время карательных походов Вильгельма Завоевателя, заново изучили Книгу Страшного суда. Эта общенациональная перепись земельной собственности и ценностей страны с целью последующего налогообложения предоставляет количественное определение состояния владений в различных графствах. Многие местности в Книге Страшного суда отмечены как заброшенные, пустынные, незаселенные (особенно в северных и центральных графствах), и это служит признаком ущерба, нанесенного войной. Таким образом, иногда считается, что след разрушений, вызванных разорительным походом Вильгельма Завоевателя, может быть определен по записям в Книге Страшного суда. Однако недавние исследования предполагают, что слово « заброшенный» имело, скорее, административное значение для обозначения финансовых расхождений, имевших мало общего с войной. « Предположение о том, что ущерб от военных действий создает характерный шаблон, который почти всегда можно выявить в Книге Страшного суда, некорректно». Однако записи в Казначейских свитках времен правления Генриха II и Иоанна дают более недвусмысленный намек на связь заброшенных земель с военными действиями. Несмотря на то, что Книга Страшного суда даже спустя 16 лет после карательных походов нормандцев более 50 % территории Йоркшира классифицирует как заброшенную или не имеющую полезных ресурсов, размах военной кампании Вильгельма в 1069–1070 гг. все равно подвергается сомнению многими скептически настроенными учеными.
В недавно опубликованной статье Джона Палмера, которая посвящена Книге Страшного суда и Разорению Севера, сделан вывод о том, что в результате военных действий «потери в Йоркшире были действительно ошеломляющими». Различные местности по-разному преодолевали последствия разорения: в некоторых случаях, особенно на Западе, восстановление произошло всего через пару лет, в самом Йоркшире для этого понадобились десятилетия. Французский историк Робер Фоссье считал, что имевшая место трагедия в определенном смысле пошла на пользу: пепел от пожарищ якобы способствовал улучшению плодородия земель (ведь крестьяне и сами сжигают жнивье на полях после сбора урожая). Можно отметить, — как сделали многие, — что средневековый ландшафт был удивительно «гибким», эластичным, но это не совсем точное утверждение. Ведь, прежде всего, пострадала не земля, а люди, ее населяющие. Обезлюдевшие области, описанные хронистами, не могли сами о себе позаботиться. Те, кто выжил, сбежали в другие края, потому что хотели избежать резни или потому, что оставаться было уже не с чем. И люди не скоро стали возвращаться в родные места, поскольку ждали, пока все успокоится и нормандцы прекратят жечь и убивать. А с теми скудными посевами, которые остались, люди попросту не смогли бы продержаться. Маноры, которые быстро восстановили свое прежнее состояние, возможно, быстро обрели прежних хозяев, которые вернулись и взялись за работу; либо их хозяевами были лорды, имевшие доступ к ресурсам, способным ускорить процесс восстановления.
Масштабы разорения достигли Шропшира, Стаффордшира, Чешира и Дербишира. Стратегия Вильгельма особенно была нацелена на сельское население. Его военная кампания была направлена не против замков или неприятельских войск, а против мирных жителей. Вильгельм хотел добиться того, чтобы Нортумбрия больше никогда не смогла стать очагом восстаний. Он желал сокрушить любую мысль о сепаратизме. Разорив земли и то, что эти земли производят, Вильгельм пресекал возможность снабжения вражеского войска провизией и наносил удар по инфраструктуре, обеспечивавшей экономическую базу для ведения войны. Стоит также добавить, что, истребив или изгнав население из этих областей, он тем самым лишал вражеское войско возможности эффективно набирать пополнение. Идут споры о том, насколько пострадали земли местной аристократии: то, что какое-то конкретное поместье, которое могло бы стать объектом атаки при карательном походе, согласно реестру Книги Страшного суда, вроде бы процветает, наводит на мысль о том, что упомянутое Разорение, возможно, и не было таким уж масштабным. Но богатые поместья и маноры — это как раз те, хозяева которых обладали упомянутыми выше ресурсами, чтобы обеспечить себе быстрое восстановление, особенно если бароны пришли сюда с Вильгельмом на временное или постоянное проживание. В данном случае играла свою роль сложная комбинация политики, заступничества и опеки.
Вторая причина для таких действий Вильгельма является, с моей точки зрения, более интригующей. Данное объяснение больший приоритет отводит угрозе со стороны датчан. Для Вильгельма восстание в Англии представляло собой намного большую опасность, если осуществлялось при военной поддержке другого государства. Разорение Йоркшира могло бы одновременно исключить возможность поставок провизии для иностранной армии. Граф Тулузский применил тактику выжженной земли, отступая под напором превосходящих сил французов во время Альбигойского крестового похода в 1226 году, перекрыв для крестоносцев пути снабжения их войска. В большей степени это коснулось не самих крестоносцев, а их боевых коней. Как упоминалось выше, Филипп VI поступил аналогичным образом в 1339 году по отношению к Черному Принцу. С учетом удобного побережья Северного моря, мощного сопротивления нормандской гегемонии и удаленности от относительно безопасных для Вильгельма южных областей Англии, приморская полоса в Йоркшире предоставляла датскому флоту очевидный плацдарм для успешных военных операций в Англии.
Неудивительно, что силы датчан, сосредоточенные в Хамбере, согласились на условия, выдвинутые Вильгельмом, когда вместе с союзниками исчезла также и возможность снабжения. Разорение войском Вильгельма внутренних земель страны, должно быть, имело своей целью убедить датчан воздержаться от набегов в этом неспокойном регионе с наступлением весны. Без достаточного фуража любые действия датчан не имели бы смысла. Когда они нарушили условия сделки с Вильгельмом и король Свен прибыл к датчанам в Хамбер весной 1070 года (а не избрал другой путь, как было оговорено), то можно судить об успехе безжалостной кампании Вильгельма, поскольку датчане отплыли вдоль побережья и начали свое наступление южнее, в Восточную Англию. Как объяснил Стивен Морилло, войско на базе флота, как у датчан, отличалось от континентального или баронского войска, которое могло иметь в качестве базы город или замок. Наличие судов давало такому войску свободу и мобильность, возможность быстрого перемещения на другой участок. Таким образом, можно сделать вывод, что при планомерном разорении Йоркшира Вильгельм гарантировал, что любой прибывающий сюда флот датчан ждут пустые, заброшенные земли, неспособные обеспечить фуражом и прочими ресурсами армию вторжения. Уильям Мальмсбери отмечает это в своей «Истории», он пишет, что Вильгельм приказал обратить особое внимание на прибрежные области. Конечно, датчане могли появиться где угодно, но было бы нелогично встречаться с союзниками на враждебном, неспокойном и сепаратистском Севере. Это была главная цель Вильгельма, и именно она была достигнута при Разорении Севера.
Историки признали выдающиеся военные достижения Вильгельма Завоевателя во время своих первых походов в качестве английского короля. Разорение Севера действительно помогло предотвратить дальнейшие восстания и мятежи: больше за период его правления крупные восстания не вспыхивали. Датская проблема осталась, однако значительно уменьшилась, поскольку скандинавы фактически лишились надежной базы на севере Англии. Походы 1069–1070 гг. закрепили завоевание страны Вильгельмом, начатое в 1066 году. Результат этих карательных кампаний, заранее спланированный нормандцами, явился не только военной победой, которая помогла добиться намеченных целей, но и также « актом государственной власти, не привязанным к каким-либо временным рамкам, а политические причины той эпохи, без сомнения, представлялись весьма убедительными».
