Сняв теплый жакет и повесив его на вешалку для пальто, я не стала обращать внимание на беспорядок, который я якобы пришла уничтожить. Вместо этого я стала искать другой чертежный скальпель с бритвенным лезвием. Я была уверена, что в ящике комода лежит новый скальпель. Но я ошиблась. Я обнаружила там лишь новые колонковые кисти, пастельные карандаши, маленькие баночки масляной краски, новую коробку акварелей и множество цветных карандашей.

Я стояла и смотрела на комод, кусая губы. По всей видимости, единственный скальпель, который у меня был, исчез сегодня ночью.

Как я собиралась вскрыть себе вены, если у меня нет лезвия?

Я могла бы отравиться газом. Мой взгляд упал на газовую колонку, установленную на стене.

Раздался сигнал внутренней связи в телефонном аппарате, и я подняла трубку.

— Да, Нора?

— Вы ждете вашу маму, Мэл?

— Нет.

— Ну, она уже здесь. По крайней мере, ее автомобиль подъезжает к парадному входу.

— Хорошо. Я сейчас буду.

— Удачно, что я приготовила суп к ланчу, — сказала она, затем повесила трубку.

Понизив уровень тепла на термостате, я вышла из мастерской, заперла дверь и побежала обратно по тропинке к дому. Не похоже на мою мать приезжать без предупреждения; к тому же я была удивлена, что она отважилась пуститься в длинный путь до Коннектикута в такой морозный день и в такую снежную погоду.

Когда я шла по длинному коридору, она уже поднималась к парадной двери.

— Мама, вот сюрприз, — сказала я, обнимая ее. — Что привело тебя сюда в подобный день?

— Я хотела тебя видеть, Мэллори. Я подумала, что ты можешь попытаться меня отговорить, если я заранее позвоню. Поэтому я взяла и приехала.

— Ты же знаешь, что я всегда тебе рада, мама.

Она странно посмотрела на меня и ничего не сказала, и я взяла ее теплое пальто и отнесла в гардеробную в глубине дома около моего кабинета.

— Не хочешь ли чашку кофе? — спросила я, когда вернулась.

— Лучше чай, — ответила она, идя за мной в кухню.

Я поставила чайник на плиту.

— Привет, миссис Нелсон. Плохая дорога, не правда ли? — приветствовала ее Нора.

Мама покачала головой.

— Нет, дорогу везде расчистили. Доброе утро, Нора. Как вы?

— Неплохо. А вы?

— Совсем не плохо, учитывая обстоятельства, — ответила моя мать. Она легко улыбнулась Норе, затем взглянула на плиту и принюхалась. — Ваш суп пахнет восхитительно.

— Это к ланчу, — сказала Нора. — А я вам могу приготовить сэндвич. Или омлет, если хотите.

— Спасибо, мне все равно, Нора. Я буду то, что и Мэл.

Нора подошла к одному из шкафов и взяла чашку и блюдце для чая. Оглянувшись через плечо, она спросила:

— А что вам, Мэл? Хотите тоже чаю?

— Да, он меня согреет, — сказала я и, повернувшись к матери, спросила: — Как Дэвид?

— Хорошо. Сейчас очень занят.

— Он что-нибудь слышал? От Де Марко?

— Нет. А ты?

— Нет.

Мы смотрели друг на друга. Я увидела, что у матери в глазах появились слезы. Она моргнула, отогнала их, глубоко вздохнула.

— Ты получше себя чувствуешь, дорогая?

— Да, со мной все хорошо, — солгала я.

Я подошла к плите, выключила горелку под чайником и налила кипяток в заварной чайник, потом начала все ставить на деревянный поднос и, подняв голову, сказала матери:

— Пойдем на застекленную террасу. Там и в самом деле очень хорошо сегодня.

— Куда хочешь, Мэл!

Мы сидели друг против друга за большим стеклянным кофейным столом, потягивая чай.

Выпив чашку, мать поставила ее на стол, поглядела на меня и сказала:

— Скажи мне правду, Мэл, у тебя действительно все в порядке?

— Конечно, мам!

— Я беспокоюсь о тебе и о том, что ты все время здесь одна…

— Я не одна. Здесь Нора, и Эрик заходит почти каждый день, и Анна неподалеку в своем амбаре.

— Но ночью-то их нет с тобой.

— Верно, но со мной все в порядке, честное слово. Старайся не так сильно волноваться, мама.

— Я ничего не могу с этим поделать. Я люблю тебя, Мэл.

— Я знаю, мама.

— А ведь еще уик-энды. — Она замолчала, разглядывая меня некоторое время, затем сказала: — Ты не хочешь, чтобы мы с Дэвидом приезжали в любое время, когда можем?

— Хочу. Когда вам угодно. Почему ты так говоришь? И таким странным тоном?

— Я почувствовала, что некоторое время тому назад ты нас оттолкнула.

— Неправда. Я раньше тебе говорила: я рада тебе в любое время, и Дэвиду тоже.

— Меня беспокоит, что ты так много времени проводишь одна, — повторила она.

— Я не одна. И Сэра здесь все время. Она была здесь в этот уик-энд.

— Я знаю. Она позвонила мне вчера вечером, когда вернулась в город. Она хотела поговорить с тобой о своей кузине Вере, о том, чтобы Вера посмотрела твою квартиру. Значит, ты все же ее продаешь?

— Почему бы нет? Я не хочу там жить.

— Да, — сказала она спокойно. — Я понимаю.

— Вера приезжает в Нью-Йорк через пару недель, так сказала Сэра. Тебе не трудно будет показать ей квартиру? То есть, если Сэра будет занята на работе или уедет в командировку.

— Я буду рада это сделать, дорогая.

— Я думаю, Сэра сказала тебе, что сегодня уезжает в Париж?

Мама кивнула.

— Вам с Сэрой очень повезло, правда? Я хочу сказать, друг с другом, — быстро поправилась она, без сомнения, заметив удивленное выражение моего лица. — Вы так близки…

— Да, мы близки, — согласилась я, прервав ее.

— Быть такими близкими подругами, с детства. Так необычайно любить друг друга. Вы так преданны друг другу и во многом можете положиться друг на друга.

— Мы связаны много лет, мама.

— Да, это редкость, — такая дружба.

— Но у тебя с тетей Пенси тоже дружба?

— До некоторой степени, но мы никогда не были так близки, как ты и Сэра. Я не думаю, чтобы Пенси нуждалась в такого рода близости. Она совсем не похожа на свою дочь. У Сэры намного более привязчивый характер.

— Да. На свете нет таких людей, как моя Сэра, должна я признать. На небесах потеряли форму, в которой отливали ее.

— Она единственная, Мэл, я с тобой согласна. Но недавно я подумала: ты полагаешь, ее одной достаточно?

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, мама, выпрямилась я на стуле и устремила на нее взгляд. — К чему ты клонишь?

— Я не имею в виду твою дружбу, я говорю о твоей боли и горе, твоем отчаянии. Может, тебе нужно больше помощи, чем мы с Сэрой можем тебе оказать? Может, это неплохая мысль — обратиться к профессионалу? Психиатру.

— Психиатр. Ты думаешь, я в нем нуждаюсь, мама?

— Возможно. Для утешения в горе. Многие из них специализируются в этом, и я понимаю, что они помогают вернуть людям силы…

— Я не хочу обращаться к психиатру, — прервала ее я. — Если тебе хочется, иди к нему сама.

— Может быть, мы могли бы вместе пойти.

— Нет, мама.

— Существуют группы, знаешь, там проводят работу с родителями, потерявшими детей в результате преступлений, связанных с насилием.

Я молча смотрела на нее.

Она продолжала:

— Я слышала о молодой женщине, потерявшей ребенка в автомобильной катастрофе. Она была за рулем и осталась цела и невредима. Она стала ходить в группу. Люди, пережившие похожие обстоятельства, потерявшие детей, собираются в группы, чтобы поговорить. Моя подруга Одри Ленг захотела, чтобы я туда походила. Не хочешь ли походить туда со мной, Мэл? Это может тебе помочь.

— Я так не думаю, — сказала я тихо. Я резко замотала головой. — Нет-нет, это не поможет, мама. Я в этом уверена. Я понимаю: ты хочешь мне только добра, но я просто не могла бы… не могла бы разговаривать о Лиссе, Джейми и Эндрю с посторонними, с людьми, которые их никогда не знали. Правда. Я просто не могла бы.

— Ну хорошо, я понимаю, о чем ты говоришь. Но не отвергай этого полностью. По крайней мере, подумай об этом, хорошо?

— Я бы предпочла говорить с тобой или с Сэрой, с Дианой, папой, когда он звонит. С людьми, которые хорошо знали тех, кого я потеряла.