— Ты имеешь в виду, что я видела то, что ты хотел, чтобы я увидела? — ядовито произнесла Элизабет. — Ты хотел, чтобы я сделала всю грязную работу за тебя, так ведь? Думаю, что тебе стоит послушать меня, Патрисия, чтобы узнать, с кем ты связалась. Твой дорогой любовник и в грош тебя не ставит. Он лишь не желает, чтобы ты выходила замуж за Питера. Но это не входит в твои планы, двуличная шлюха! Я была здесь сегодня утром и видела, как вы целовались в оранжереи. Ты не заметила меня, чего нельзя сказать о твоем дружке. Он-то видел меня и знал, что я вернусь, и даже улыбнулся, гнусный мерзавец. Ты можешь себе это представить? Он целовал чужую невесту и улыбнулся мне, прежде чем поцеловать тебя снова.

Сгорая от стыда и унижения, Пат закрыла лицо руками. Но все еще было впереди.

— И что же твой любовник сделал после того, как я ушла? — злобно продолжала Элизабет. — Полностью скомпрометировал тебя, занимаясь с тобой прелюбодеянием. Он, конечно, ожидал, что я вернусь с Питером. Что я бы и сделала, если бы могла его найти, — с раздражением закончила она.

— Поэтому она привезла с собой меня как свидетеля, — встрял Джерри, наслаждавшийся всем происходящим.

Патрисии хотелось лишь одного — умереть. Она натянула на себя простыню и посмотрела на Джо с печалью и недоверием: он не выглядел оскорбленным, он просто разозлился и переводил сверкающий злобой взгляд с мужа на жену и обратно.

— Джо, ты… — бесцветным голосом спросила Пат. — Ты не мог… Скажи мне, ведь ты не мог…

Он грубо выругался, а она с ужасом заметила, как в его глазах промелькнула искорка вины.

— Значит, да, — уныло протянула она.

— Думаю, что теперь мы можем уйти, Джерри, — торжествующе объявила Элизабет. — Все, что надо, мы посмотрели и сказали все, что хотели сказать. Нет нужды предупреждать вас, мои милые, что мы все сообщим Питеру, как только найдем его. Если у вас хватает ума, то лучше убирайтесь отсюда. Вы оба, ты, Патрисия, и твой удивительно чувственный и преданный любовник. Если ты, конечно, все еще хочешь его, — прибавила она с каркающим смехом.

Джо мучительно застонал, когда они ушли из комнаты.

— Не делай поспешных выводов, моя крошка, — взмолился он, схватив Пат за руки, прежде чем она успела соскользнуть с кровати. — Я сделал это специально ради тебя. Я видел, как она следила за нами, и знал, что она побежит за братом. Я знал, что ты не хочешь причинить ему боль, но боялся, что не позволишь мне доказать, как сильно я люблю тебя.

— И ты думал, что, положив меня в постель в доме, в котором в любой момент может появиться мой жених, докажешь свою любовь?! — с горечью воскликнула девушка.

— Послушай, я думал, что у нас в запасе есть по крайней мере два часа до приезда Питера. Сюда добираться полтора часа на машине. Я не предполагал, что Лиз такая сообразительная, что она отправится домой и будет звонить ему оттуда. И уж тем более не рассчитывал, что она вернется сюда без брата.

— И ты надеешься, что это все объясняет и извиняет? Цель оправдывает средства?

— В данном случае… да.

— О, Джозеф…

— Черт побери, Пат, но я люблю тебя. Я не мог позволить тебе вновь сбежать от меня.

Она покачала головой, показывая, что не верит ему.

— Ты боялся, что не сможешь завершить начатое пять лет назад. Любовь тут ни при чем. То, что случилось в этой постели, было лишь местью с твоей стороны. Если бы ты действительно любил меня, то остановил бы Элизабет еще утром и все объяснил бы ей, а затем сказал правду и Питеру. Вместо этого ты опозорил меня.

— Это не так! Я же сказал, что не ожидал ее столь быстрого возвращения. Конечно, я не хотел, чтобы она застала нас в постели. Поверь в мою порядочность!

— Порядочность! — Пат не могла понять, как у него язык повернулся произнести это слово после всего случившегося, после того как он позволил этим мерзким людям увидеть их в постели. То, сугубо интимное, что должно было стать воплощением личного счастья, стало цирковым представлением на публике. От одной этой мысли ее затошнило, ей стало еще хуже. Она подумала о том, какими глазами на нее будет смотреть Питер, когда узнает правду. Уж кто-кто, а Элизабет не пожалеет красок, расписывая увиденное ею. Да и Джерри прибавит парочку скабрезных деталей. До сих пор она ощущала, как жадно его масленые глаза ощупывали ее тело. Тошнота опять подступила к горлу.

— О Боже, я должна уехать отсюда. — Ее голос звучал решительно. — Я не могу больше оставаться здесь ни минуты.

— Опять убегаешь? — резко спросил Джо, когда она соскочила с постели, прикрываясь простыней.

Пат стрельнула глазами.

— И ты еще смеешь говорить мне, что я убегаю? Господи, почему я не сделала этого, когда в первый раз увидела тебя?! Нет, я не убегаю, а просто съезжаю из этого дома. Не думаю, что кто-то захочет, чтобы я осталась тут. Боже мой, что будет чувствовать Пит, когда Лиз расскажет ему! — Слезы покатились из ее глаз.

— Проклятье! Ты же не хотела унизить его, — прорычал Джо.

— Но я это сделала. С твоей помощью.

— Он взрослый человек. Он переживет все.

— Нам нет оправдания!

— Я люблю тебя, дорогая. Не уезжай. Оставайся, мы встретим Питера вместе.

От одной только мысли увидеть теперь своего жениха ее всю передернуло.

— Я не могу. Я должна уехать отсюда.

— Куда ты собираешься ехать?

— Куда-нибудь.

— А более конкретно? — настаивал Джозеф, и Патрисия поняла, что он не отстанет.

— К подруге, — сказала она.

— Какой подруге? Где я смогу найти тебя? Ты должна мне сказать, — продолжал упорствовать он. — Когда ты оправишься от потрясения, ты поймешь, что я не хотел унизить ни тебя, ни Питера. — Заметив, что она колеблется, он продолжил: — Теперь я богат, не то что раньше. Я найду тебя, куда бы ты ни скрылась.

У Пат опустились плечи: у нее совсем не было друзей. Она не завела в Бэй-Ридже никаких друзей за эти пять лет. Все это время она добровольно держала себя в заточении, в этих четырех стенах, испытывая муки стыда и боли. Вот и снова они вернулись к ней, чтобы еще сильнее терзать ее.

— К Диане, — солгала она, — я поеду к Диане.

— Кто это?

— Секретарь Керисдолла.

— Женщина, которая была с Элизабет на той вечеринке? — Джо нахмурился.

— Да, она.

— Насколько я понял, вы не очень-то близкие подруги.

— Нет, ты ошибаешься. Она очень милая женщина и верный друг.

— Что ж, вполне правдоподобно. Я останусь здесь, все объясню Питеру, когда он вернется. А затем я позвоню тебе. Хорошо?

— Как хочешь, — угрюмо отозвалась Патрисия.

Джозеф попытался приблизиться к ней, но она остановила его взглядом.

— Мне действительно очень жаль, что так получилось. — Его слова прозвучали довольно странно.

— Мне тоже, — отрешенно отозвалась она. — Мне тоже.

Патрисия чувствовала на себе пристальный взгляд Джозефа, когда садилась в такси. Он наблюдал за ней с парадного крыльца и не предпринимал новых попыток уговорить ее остаться.

Возможно, он осознал всю степень ужаса, охватившего ее при мысли о встрече с Питером. Но каждый раз, когда их глаза встречались, она видела беспредельное огорчение в его взгляде.

— Аэропорт, — бросила она таксисту, сев в машину и закрыв глаза.

— Какой, мисс?

— Международный.

— По делам или в отпуск?

— Что? О да, в отпуск…

Да, в какой-то степени это правда, думала Патрисия, когда такси тронулось. Она полетит к сестре. Сейчас же возьмет билет на ближайший рейс в Торонто и улетит к родным людям. Увидит племянницу, жаль, что не успела купить подарок. В эти выходные должны быть свободные билеты. Хорошо, что она не забыла паспорт. Мысли неслись как лихие скакуны. Ее начало лихорадить.

Ты опять сбегаешь, нашептывал ей внутренний голос. Ты, как сказал Джозеф, трусиха.

Она гнала эту мысль: никому не нравится слыть трусом, тем более если это правда. Куда девалось мужество, с горечью думала она, откуда этот страх встретиться с Питером?