Рука Николаса! Как приятно было чувствовать теплоту и силу его ладони. Сердце Глорий учащенно забилось. Смущенная, она с вызовом посмотрела на него в упор, пытаясь освободить свою руку. Легкая ироничная улыбка тронула его губы, когда он подчинился, освобождая ее пальцы и начиная аплодировать.

Большинство оваций предназначались Рите. Многие выкрикивали ее имя, и восторженное «Браво!» сотрясало театр, Ее буквально засыпали цветами, а она улыбалась Дионису, который поднялся и послал ей воздушный поцелуй. Рита ответила ему тем же. Глория почувствовала укол зависти.

Почему бы… — она повернулась к Николасу Галанакису еще до того, как оформилась ее мысль, — с ними не может быть также?

Он поймал ее взгляд и вопрошающе поднял бровь.

Кровь прилила к щекам Глории, и она снова устремила взгляд на сцену. Глупые фантазии! Этому рациональному человеку и в голову никогда не придет подобная мысль. Мисс Прайс мельком заметила: его лицо выражало насмешку, когда он наблюдал сцену между своим братом и его женой. Неужели Ник не воспринимал всерьез настоящую любовь между мужчиной и женщиной? Неужели для него был важен только секс?

Или именно рядом с ней он думал исключительно о сексе? Хотя, о чем это она! В их отношениях все равно нет смысла.

Глория все еще терзалась мучительными сомнениями, когда Ставрос Пападас, режиссер постановки, вышел на сцену под шквал аплодисментов. Она не могла не улыбнуться, глядя на торжественное выражение его лица. Пападас взял микрофон и произнес короткую речь, выражая благодарность аудитории за теплый прием его нового спектакля, за аплодисменты, которыми публика вполне заслуженно наградила артистов. Вкратце режиссер поведал, какого труда стоило им всем на столь достойном уровне преподнести зрителям сложное романтическое произведение. Ставрос своей проникновенной речью буквально покорил зрителей и сорвал еще один всплеск рукоплесканий, оставив всех в приподнятом настроении.

В душе он был все еще тем неугомонным мальчишкой с торчащими вихрами и вечно сбитыми коленками, каким она знала его в детстве. Глории вспомнилось, как он развлекал ее всевозможными нелепыми выходками, пытаясь отвлечь от горестных мыслей в самые тяжелые моменты ее прошлого. Трудно было себе представить, что в столь юном возрасте человек способен на такое понимание и на столь деликатное проявление ненавязчивой доброты, которая больше ощущалась, как забава, а не заботливый поступок…

Дионис стоял и разговаривал с бабушкой.

— Я просто проскочу за кулисы, пока зрители расходятся. Я ненадолго.

— Не надо торопиться Дионис. Мы не спешим.

Дороти обернулась и улыбнулась Глории.

— Ставрос все сделал замечательно, не правда ли?

— Блестящая режиссерская работа, — согласилась Глория. — Он действительно справился.

Взгляд пожилой женщины остановился на Николасе.

— Да, ничего другого не скажешь, молодец! — произнесла она, словно прочитав мысли внука о Ставросе Пападасе. Затем странным голосом добавила. — Глория знала его с детских лет. Они жили тогда в Нью-Йорке и вместе учились в школе.

Ник повернулся к Глории и нахмурился.

— Это тот самый мальчуган, о котором ты упоминаешь в «Знаке бессмертия»?

— Да, тот самый. Отец очень любил его и пускал рыться в своей великолепной библиотеке, хотя очень дорожил книгами и даже для меня вытаскивал их с полок сам.

Сердце Глории наполнилось радостью при мысли, что Николас интересовался ею, как личностью, и даже потратил время на чтение книги, в которой излагалась история ее семьи.

Значит, у него на уме не только секс!

— Ты не рассказал мне, что ознакомился со «Знаком бессмертия», — удивленно произнесла бабушка.

Глория тоже смотрела на него несколько смущенно.

Николас откинулся назад. Челюсти его сжались, словно он получил сильный удар в подбородок.

— Когда ты, Дороти, подписала с Глорией контракт на составление нашей фамильной истории, я решил проверить, как она справилась с описанием своей собственной жизни, — медленно проговорил он. И хотя это было не совсем так, ему захотелось пока скрыть какой-либо личный интерес.

— Полагаю, теперь ты полностью удовлетворен? — огрызнулась Глория. Злоба захлестнула ее при мысли о том, как далеко он мог зайти, проверяя, не обманывает ли она его бабушку.

— Вполне, — признал он. — Книга очень хорошо написана и мне было интересно ее читать.

Она вспыхнула. Было бы честнее признать, что Галанакис штудировал страницу за страницей в поисках доказательств ее развратного поведения и вымогания у людей денег. Мисс Прайс захотелось обругать его за такое откровенное лицемерие, за его гадкие мысли о ее прошлом, но она подавила в себе это желание, вспомнив свои слезы в бильярдной и искренние извинения Николаса за необоснованные подозрения.

Он же действительно извинился! И даже сказал, что уважает ее.

А потом затащил в кровать, даже не спросив согласия. И не сделал ничего, чтобы дать почувствовать ей, насколько глубоко простирается его так называемое уважение. Просто сразу начался секс… Хотя своей книгой она доказала, что чего-то стоит, и на его признание у нее самой не нашлось бы возражений. Глория ненавидела сейчас Николаса за его толстокожесть. Ненавидела и себя за то, что вынуждена находиться на этой вечеринке с ним рядом и выглядеть при этом вполне дружелюбно.

— Спасибо за высокую оценку моей работы, — сказала она Николасу, и принудила себя улыбнуться Дороти. — Возвращаясь к спектаклю, повторю, что постановка действительно была превосходной, да и сама пьеса отличная. Но Ставрос знал, кому поручить главную роль. Рита сумела так сыграть, что в зале не осталось ни одного равнодушного лица.

— О да! — последовал немедленный ответ. — С момента, когда он впервые узнал о подающей надежды актрисе, Ставрос задался целью всем показать ее талант.

— Что ж, все поняли, что сегодня вечером у него это получилась, — произнесла Эдна, давая возможность Глории отойти в сторону и закончить разговор. Все ждали возвращения Диониса.

Вскоре он присоединился к ним, и все двинулись к выходу. Пока они шли по коридору, Дионис рассказывал, какая возбужденная атмосфера царит за кулисами. Глория неизбежно снова оказалась в паре с Ником, и ей предстояло спускаться с ним по лестнице.

Она неохотно взяла его под руку. Здравомыслие подсказывало ей, что ступеньки могут стать испытанием для длинного платья и высоких каблуков. Да и было бы невежливо игнорировать его приглашающий жест и спускаться, держась за перила. Лучше принять устойчивую, как скала, поддержку, чем рисковать потерей равновесия и кубарем лететь вниз. При этих мыслях Глория непроизвольно приблизилась к Нику, ощутив совсем близко его мощное большое тело.

Они постепенно отстали от остальных, а Глории хотелось поторопиться и идти со всеми вместе. Николас же наоборот замедлял шаг, нарушая все ее планы.

— Сколько тебе было, когда Ставрос появился в твоей жизни? — спросил он, словно холодной водой затушив ее лихорадочные мысли.

— Девять.

— Совсем ребенок, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь.

Это заставило ее возразить.

— Возможно, я и была лишь ребенком, но Ставрос всегда заставлял меня чувствовать свою значимость, и был рад моей компании.

— Он даже в детстве не мог устоять против того, чтобы не очаровывать маленьких девочек, — последовал насмешливый комментарий.

— Обаяние никогда не бывает лишним, — резко парировала она. — И я в то время очень ценила такое отношение, мне было одиноко.

— Не сомневаюсь в этом. Одиночество — самое страшное состояние для ребенка. Да и много ли удовольствия в том, чтобы постоянно находиться в напряжении из-за того, что твой отец, каким бы замечательным адвокатом он ни был, не в состоянии уберечь жизнь близких ему людей? — Едкий тон его голоса заставил ее приостановиться и внимательно вглядеться в хмурое потемневшее лицо. Он спокойно выдержал ее взгляд, смотря твердо и проницательно, и добавил: — Неужели вся его работа стоила того, чтобы твоя мать, а затем и брат отдали за нее свою жизнь?