Поросший папоротником берег был не менее прекрасен. Это зрелище заставило Глорию забыть обо всех своих проблемах и неприятностях. Среди причудливых кустарников порхали птицы, оглашая негромкими трелями окрестности. Мельком она успевала заметить этих пестрых экзотических певцов, которые не очень-то старались спрятаться среди листвы, добавляя к ее зелени золотой, пурпурный, алый мазки. Это было магическое место. И она подумала, насколько счастлив должен был быть Николас Галанакис, полноправно владея кусочком первозданной природной красоты, этим настоящий раем на Земле.
— Не двигайся, — услышала она позади себя тихий голос. — На твои волосы сели бабочки. Стой так, я принесу цветок.
Глория застыла, удивленная тем, что даже бабочки в этих местах ручные. Надо же, не испугались, спокойно решили передохнуть у нее на голове…
Послышался звук опускаемого на стол подноса, затем шаги Ника, прошедшего сначала в конец веранды, но быстро вернувшегося! Краем глаза девушка увидела в его руках огромный ярко-красный цветок гибискуса с длинной желтой тычинкой посередине. Потом почувствовала легкое прикосновение к волосам, и вдруг две нежно-голубые бабочки вспорхнули перед ней, кружась над цветком, который Ник теперь держал над перилами.
— О, — выдохнула она удивленно. — Какого они необычного голубого цвета.
— Таких здесь очень много, — пробормотал Ник. — Их привлек яркий цвет твоих волос.
— Ты думаешь? — Она посмотрела на него с сомнением, все еще поглощенная впечатлением от этого маленького приключения.
Ник улыбнулся. Его глаза сияли. Он стоял так близко, что ей показалось, будто ее окатила волна теплоты. На несколько волшебных секунд они оба оказались под впечатлением простых, но в то же время удивительных чудес, которые дарил им окружающий мир. Потом, постепенно это очарование стало исчезать, появилось неудобство, и Глория снова ощутила напряжение.
— Нет сомнений, они слетелись на огонь твоих волос, — сказал Николас странным задумчивым голосом. — Интересно, сколько душ он заманил и сжег?
— Извини? — натянуто спросила она.
— Эти бабочки… Боже… твои волосы, как пламя на ветру!
— Но они никого не обжигают.
— У тебя очарование роковой женщины.
— Что-то не замечаю, чтобы вы вздыхали у моих ног…
Он расхохотался и, дразня, провел легкими лепестками цветка по ее щеке. Это возымело ошеломляюще чувственное действие на Глорию, и Николас наслаждался этой секундой, видя, что она потеряла даже способность дышать, не говоря уж о том, чтобы говорить.
— Жизнь полна сюрпризов, — загадочно произнес он. — Сейчас я побалую твои вкусовые рецепторы многочисленными экзотическими букетами.
Он шагнул назад и показал рукой на небольшой стеклянный столик, сервированный на двоих. На подносе красовалось большое плоское блюдо с нарезанными фруктами. Два запотевших бокала были наполнены.
— Шампанское? — слово вырвалось у Глории само собой, и она тут же поняла, что была настолько поглощена своими эмоциями, что даже потеряла контроль над собой.
— Да. Прекрасное сопровождение для фруктов, — сказал Ник авторитетно, и это заранее как бы исключило все ее протесты против алкоголя. Он ободряюще улыбнулся. — Здесь все охлажденное, так что уверен, ты оценишь мое угощение по достоинству.
Он ждал, пока Глория сядет. Девушка вздохнула, пытаясь собрать мысли воедино и заодно заставить двигаться одеревеневшие ноги. Когда она опустилась в кресло, Ник снял все с подноса и положил алый цветок гибискуса рядом с ее бокалом. Она поклялась себе, что только пригубит шампанское.
Николас сел напротив своей гостьи и ухмыльнулся. В его глазах читалось предвкушение удовольствия. Это мгновенно навело Глорию на мысль, что вряд ли только лишь предстоящее смакование фруктов могло вызвать в Галанакисе подобную эйфорию. Главным источником наслаждения, по-видимому, должна была стать она сама. Он готовился сделать ее своей добычей.
— Думаю, нам стоит начать с короля и королевы тропических фруктов, плодов любви, как их еще называют. — Он положил на ее тарелку два кусочка, указывая на каждый из них. Король — дуриан, королева — мангостин.
Дуриан по вкусу напоминал медовое яблоко, но оказалось гораздо богаче по аромату. Глория предпочла более утонченный вкус кисло-сладкого кусочка мангостина.
— Мне больше нравится королева, — призналась она.
— Возможно, но у короля более насыщенный вкус. Однако чем больше его ешь, тем больше хочется.
Может, он намекал на себя? Николас внимательно наблюдал за тем, как она долька за долькой пробовала фрукты.
— При такой жаре шампанское быстро согревается, так что не будем своей медлительностью портить превосходный напиток, — посоветовал он, поднимая свой бокал и кивком приглашая ее сделать то же самое.
Пока он пил, Глория сквозь густые ресницы неотрывно смотрела на его рот, гадая, каков на вкус будет поцелуй.
— Теперь настала очередь попробовать ланган. Он родом из Китая.
Так и продолжалось: экзотическое имя — экзотический вкус. А Глории приходили на ум мысли об эротике, а не об экзотике. Было много сексуальной интимности в том, что они разделяли праздник вкусовых наслаждений. Это было словно возбуждающее путешествие навстречу предстоящему открытию… Возбуждающее во многих отношениях!
Николас Галанакис… Этот дерзкий и обаятельный тип воплощал в себе многое из того, о чем ей приходилось лишь мечтать в своей собственной жизни. И внезапно возникшее желание, чтобы именно он заполнил образовавшиеся за все эти годы зияющие пустоты, становилось сильнее и сильнее. Младший представитель рода Галанакисов оказался самым сексуальным мужчиной из всех тех, кого ей доводилось когда-либо встречать. И, в отличие от нее, он был завершенным человеком.
Возможно, таково было воспитание в этой семье. С ранних лет в мальчиках развивали ответственность, поскольку от этого качества во многом зависело дальнейшее процветание семейного бизнеса. Нику и его братьям не требовалось разъяснять такие понятия, как чувство корней, родственная преемственность. Сама же Глория страдала от того, что ей пока не посчастливилось найти свое место в жизни. И сейчас она отчетливо поняла, что всей душой желает, чтобы этот прекрасный дом стал ее счастливой обителью, чтобы Николас Галанакис пригласил ее в свою жизнь.
— Еще шампанского?
Глория очнулась и увидела, что уже давно, даже не заметив, осушила свой бокал.
— Нет, — произнесла она поспешно. — Спасибо. Все было чудесно. Все — парк, дом, фрукты… Так приятно сидеть здесь среди чарующей природы…..
— Что особенно приятно, ты даже не возражала против моей компании, — добавил Ник. В его глазах светилось какое-то особое понимание того, что произошло в последние полчаса.
Глория смутилась, прочитав в его взгляде слишком многое. Не стоит расслабляться, напомнила она себе.
— Вы были очень добры ко мне.
— Хотелось доставить тебе удовольствие. — В его улыбке, казалось, таилась насмешка над ее осторожностью. — Хочешь теперь посмотреть фотографии?
— Да, очень.
Он слегка потянулся, вставая со стула.
— Ты иногда отвечаешь, как маленькая девочка. Твой характер полон противоречий, так ведь, Глория Прайс?
— Не знаю, со стороны виднее! — с легкостью произнесла она, поднимаясь, чтобы последовать за ним.
— Похоже, ты ангел с динамитом в кармане. — Он бросил на девушку насмешливый взгляд, вводя обратно в дом. — Мне было бы интересно узнать о тебе побольше, но ты целиком поглощена работой, верно?
— Верно.
Что еще она могла сказать в ответ? Ведь ее присутствие в родовом гнезде Галанакисов было ограничено определенными рамками этики и здравого смысла. Но действительно ли Ник хотел побольше узнать о ее жизни или снова испытывал ее? Бросал вызов… Как тогда? Почему он ставил свою гостью в неловкое положение, сомневаясь в правдивости ее слов?
Они прошли через гостиную, и Николас открыл тяжелую, украшенную резьбой дверь, ведущую в рабочий кабинет. В глаза сразу бросилась висевшая слева огромная фотография парка. Напротив окна стоял массивный письменный стол старинной работы. У противоположной стены возвышался шкаф со множеством ящиков. А по обе стороны от него красовалось бесчисленное множество снимков: больших и маленьких, в рамках и без, изображающих различные стадии создания парка и фруктовых плантаций.
