– Ваш титул и вам дает эти полномочия, онг Гондвик, – Адоня склонила перед ним голову. – И вы поступите в соответствии с велением совести.

Яссон Гондвик молчал, изучающе глядя на нее, покачивая ногой в высоком ботфорте.

– Я связан словом, которое дал кормилице. Но советую тебе запомнить – я не хочу иметь никакого отношения к твоим ведовским забавам, ты не нужна мне. Ты и не была нужна. Я сам прекрасно могу справиться со своими затруднениями.

Помедлив, Адоня проговорила:

– Это неразумно. Я, в самом деле, могла бы помочь вам.

– Рассказывая на ночь сказки про колдунов и ворожей? – брезгливо дернул уголками губ барон Гондвик.

"Лиента, Лиента, да вспомни же! Вспомни, что сегодня ночью мы были друзьями по оружию и усомнись, что это только сон!"

– Колдуны… Ворожеи… Ах, господин барон, вы и представить не можете, как я хотела бы, чтобы все это было только безобидной выдумкой.

"Ты представить не можешь, в центре какой злой "сказки" оказался…"

– Только на мгновение допустите, что ваша непоколебимая уверенность выстроена на ошибке. К сожалению, вера или неверие действительности не меняют – действительность существует помимо наших желаний. И про сон некто мудрый сказал: "Есть у сна свой мир, обширный мир действительности странной…"

– Мудрый бы этого не сказал. Напустить туману в ясный и четкий мир, чтобы потом в этом же тумане искать некую тайну? Вот мудрость, по-твоему? Признаться, ничего глупее я не слышал.

– Зло разнолико. И у него есть верный способ, которым оно готовит себе победу. Оно вкрадчиво убеждает: нет меня, неужели ты поверишь нелепым выдумкам о борьбе добра и зла? И человек, считая себя образованным, передовым, естественно, стыдится поверить сказкам невежественных кормилиц. И становится уязвимым, потому что не верит во врага. Но как противостоять тому, кого "нет".

Барон Гондвик резко встал, уничтожающе глянул на Адоню с высоты своего роста.

– Уж не возомнила ли ты, что будешь мне оппонентом в философском споре? – голос его звучал раздраженно, потому что девчонка и вправду вовлекла его в спор. – Ты забылась!

– Простите мне мою дерзость, господин барон. Я забылась оттого, что всем сердцем хочу предостеречь вас…

– Довольно! Я и без того слишком долго слушал этот бред!

Адоня покорно молчала.

– Я не желаю больше видеть тебя. Надеюсь, у тебя достанет ума не попадаться мне на глаза.

– Мне очень жаль… Прощайте, господин барон.

Андрей очнулся в "саркофаге" БИСа, и первая мысль испугала его: "Неужели мне все приснилось?" Он приподнялся, и сейчас же от окна к нему обернулась Линда, быстро подошла, наклонилась, вопросительно глядя.

– Как ты себя чувствуешь?

– Линда… Это все было?

– Да, у нас получилось.

– Ты все знаешь?

– Разумеется, синхронно шла запись ментограммы. Теперь меня беспокоит твое состояние.

– Со мной все в порядке.

– Я должна убедиться в этом.

– Хорошо, делай со мной все, что тебе угодно.

– Граф, у меня условие.

– Я согласен на все.

– Тогда дай слово, что не заставишь меня это повторить.

Андрей помолчал, потом рывком перебросил свое тело через бортик.

– Давай-ка я, наконец, оденусь.

Линда тоже молчала, пока он натягивал майку, – делал он это со всей тщательностью. Но когда поднял голову, встретил ожидающий взгляд Линды.

– Зачем ты это сказала? – проговорил он тихо. – Ведь знаешь, что ничего подобного я тебе не пообещаю.

– Ты хотел только узнать об Адоне. Я помогла тебя…

– Да, я узнал, что им опасно, – перебил Андрей. – Что какой-то негодяй затеял совсем нешуточное дело, но целей его мы не знаем и не понимаем. Так какого обещания ты от меня хочешь? Я рассчитываю именно на твою помощь, и ты не посмеешь отказаться, потому что неоказание помощи – не мне, им – равносильно предательству.

– Браво! – Линда несколько раз хлопнула в ладоши. – Когда тебя выгонят из Разведчиков, попробуй себя на прокурорском поприще, у тебя будут шикарные обвинительные речи. Что ты горячку порешь? Работать надо! У нас сейчас такой объем информации! Еще вчера ты об этом и мечтать не мог. Думать будем, анализировать, прогнозировать, вымывать золотые зерна. То, что я тебе сказала – это не пустые отговорки из-за нежелания участвовать в авантюре. Я уверена, что права. Поэтому – бейся головой о стену, увольняй из Отряда, ругайся, но в слепую я работать не буду. Хочешь помочь Адоне, давай вместе корпеть над анализом информации.

Андрей запустил пальцы в волосы, длинно вздохнул и, помолчав, проговорил:

– Дерьмовый прокурор из меня получится.

– Консэль, хочу тебе сказать, что ты чересчур снисходителен к своему господину. Это про него ты говорил, что у него ангельский нрав?

– Господин барон был… грубым с тобой?

– Так бы я не сказала, он все же неплохо воспитан… Но ему и не нужно быть грубым, чтобы выгнать меня из замка.

– Как?! Он прогнал тебя?!

– Еще нет, но уже с удовольствием бы это сделал, и, по-моему, в ближайшее время он свое желание выполнит.

– Но почему? Я думал, что он изменит свое мнение и будет благодарен тебе.

– Господин Яссон не видит причины для благодарности, потому что отвергает ведовство, а потому – на все есть естественные причины и при чем здесь мои заслуги? Но что ты сказал насчет мнения господина барона?

Старик неловко посмотрел на Адоню, пожевал сухими губами, проговорил:

– Тебя привезли в замок по настоянию госпожи Лигиты, господин барон просто уступил ее просьбам, он очень привязан к ней. Отчего-то он заранее был настроен против тебя. Господин барон как будто уже составил о тебе полное мнение еще до того, как увидел. Прежде за ним такого не водилось, его по заслугам считают образцом справедливости. Но не гневайся… Понимает ли он, что творит?

– Да, ты прав. Ты и сам не догадываешься, как ты прав, добрый Консэль. Однако меня вот что тревожит – вскоре он потребует, чтобы я оставила замок. Но я не могу уйти. Я очень нужна ему и всем вам. Посоветуй, что мне сделать.

– Тут тебе только госпожа Лигита может помочь. Господин барон редко отказывает ей. Если она станет за тебя просить, он ей уступит.

– Как хорошо, что ты пришла, – радостно улыбаясь, кормилица пошла навстречу Адоне. – Я собиралась послать за тобой, но мне сказали, что с тобой захотел говорить барон Яссон. Он благодарен тебе? Впервые после этих жутких приступов он чувствует себя просто превосходно! Я сказать не могу, как я рада!

– Госпожа Лигита, я только облегчила состояние господина барона во время приступа. Но еще не избавила его от недуга. Еще рано предаваться радости.

– Ах, не пугай меня! Ведь ты излечишь его? Скажи! – Она с нетерпеливой надеждой смотрела на Адоню. – Ты сможешь?

– Я отнюдь не хочу пугать вас, но и преуменьшать опасность нельзя. Вероятно, я могла бы помочь, но… Дело в том, что господин барон не видит никакой моей заслуги в том, что ему стало лучше. Мое пребывание в замке раздражает его. Он сказал, что только слово, данное вам, не позволяет ему сию же минуту выпроводить меня прочь.

– Всевышний, вразуми его!.. Как же он не видит очевидного!?

– Я хочу помочь ему, но для этого мне нужно быть с ним рядом, мне надо остаться здесь хоть несколько дней. Боюсь, что данное вам слово не долго будет сдерживать господина барона.

– Я сделаю все, что от меня зависит, обещаю тебе! Но ради Бога, скажи, что за странный недуг терзает моего господина?

– У барона Гондвика есть враги?

– Да… Конечно… Вот барон Симплистен… Его земли на юге граничат с владениями барона Гондвика и там постоянно стычки…

– Нет, это не то. Я говорю о смертельных врагах, кто ежечасно желает смерти господину барону.

– Да что ты! – кормилица взмахнула руками. И вдруг обмерла: – Уж не хочешь ли ты сказать…