Amélie Nothomb

BARBE BLEUE

© Editions Albin Michel S.A., 2012

© Н.Хотинская, перевод на русский язык, 2013

© ООО “Издательская Группа “Азбука-Аттикус”, 2013

Издательство Иностранка^®

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Когда Сатурнина явилась в назначенное место, она удивилась – столько там было народу. Конечно, она догадывалась, что будет не единственной претенденткой, однако попасть в очередь из пятнадцати человек никак не ожидала.

“Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – подумалось ей. – Никогда мне не получить эту комнату”. Но поскольку она отпросилась на полдня, то решила все же подождать. Да и место, поистине шикарное, к этому располагало. Она впервые попала в особняк в VII округе Парижа и диву давалась, глядя на окружающую роскошь, на высокие потолки и спокойное великолепие того, что было всего лишь прихожей.

В объявлении говорилось: “Комната 40 кв. м с ванной, свободный доступ в большую оборудованную кухню” за ежемесячную плату 500 евро. Должно быть, какая-то ошибка. В поисках жилья в Париже Сатурнина успела побывать в убогих клетушках в 25 квадратных метров без ванной, за 1000 евро в месяц, на которые находились желающие. Какой же подвох кроется в этом чудесном предложении?

Затем она оглядела кандидатов и обнаружила, что это сплошь кандидатки. “Любопытно, – подумала она, – не знала, что снимать комнаты – феномен чисто женский”. Все женщины явно очень нервничали, и Сатурнина их понимала: она и сама жаждала заполучить эту комнату. Увы, с какой стати выберут ее, а не вот эту даму такого респектабельного вида или вон ту бизнесвумен с безупречной укладкой?

Соседка по очереди, наблюдавшая за ней, ответила на ее вопрос:

– Вот вам она и достанется.

– Простите?

– Вы здесь самая молодая и самая хорошенькая. Вам и достанется квартира.

Сатурнина нахмурилась.

– Это выражение вам не идет, – продолжала незнакомка. – Когда зайдете в кабинет, расслабьтесь.

– Оставьте меня в покое.

– Не сердитесь. Разве вы не в курсе репутации хозяина дома?

– Нет.

Женщина замолчала с таинственным видом, надеясь, что Сатурнина попросит объяснений. Сатурнина же просто ждала, зная, что та все расскажет так или иначе. Долго ждать не пришлось:

– Мы с вами здесь не первые. Восемь женщин до нас уже снимали эту комнату. Все они исчезли.

– Может быть, комната им не понравилась.

– Вы не поняли. У них не было возможности высказаться на этот счет: о них больше никто никогда не слышал.

– Умерли?

– Нет. Смерть – не исчезновение.

Женщина, казалось, была довольна произведенным впечатлением.

– Зачем же тогда вы пришли? – спросила Сатурнина. – Вы тоже хотите исчезнуть?

– Риск невелик – меня вряд ли выберут. Но это для меня единственная возможность познакомиться с хозяином дома.

Сатурнина не стала задавать вопрос, которого от нее ждали; эта сплетница ее раздражала. А та знай тараторила:

– Дон Элемирио из дома никогда не выходит. Никто не видел даже его фотографии или портрета. Я хочу знать, как он выглядит. Столько женщин потеряли голову от этого человека.

Тут Сатурнине захотелось сбежать. Соблазнителей она на дух не выносила. Увы, у нее не было больше сил искать себе жилье. От одной мысли, что придется вернуться вечером в Марн-ла-Валле к подруге Коринне, ее тошнило. Коринна работала в “Евро-Диснейленде” и была счастлива делить свою двухкомнатную квартирку с молодой бельгийкой, не подозревая, что та едва не задыхалась, ложась на ее диван, пропахший табачным дымом.

– В объявлении оговорен пол? – спросила Сатурнина. – Здесь только женщины.

– Ничего в объявлении не оговорено. Все и так в курсе, кроме вас. Вы иностранка?

Молодой женщине не хотелось говорить правду. Ее уже достала неизменная реакция (“О! У меня есть друг-бельгиец, он…”): она не была ничьим другом, она была бельгийкой и не желала дружить с этой особой. Она ответила:

– Я казачка.

– Что, простите?

– Я из Казахстана. Знаете, казаки – самые свирепые в мире воины. Мы убиваем, когда нам делается скучно.

Больше женщина не раскрыла рта.

У Сатурнины было время подумать. Чего, собственно, ей бояться? Она не из тех, кто влюбляется, и уж тем более в дамского угодника. История с исчезновениями показалась ей довольно мутной. Впрочем, все равно исчезнуть не так страшно, как вернуться в Марн-ла-Валле.

Она посмотрела на пятнадцать кандидаток. Ясно как день, что ни одной из них не нужна эта квартира: то были женщины из богатых кварталов, которых лишь любопытство влекло к этому типу с испанской, да к том у же знатной, фамилией. Последняя деталь вывела Сатурнину из себя: ей претила тяга французов к аристократии.

“Успокойся, – сказала она себе. – Выбрось из головы эти дурацкие сплетни. Ты здесь ради квартиры – все, точка”.

Два часа спустя секретарь провел ее в гигантский кабинет, украшенный восхитительными засушенными цветами.

Взглянув на мужчин у, пожавшего ей руку, молодая женщина заметила только одно: у него был глубоко депрессивный вид, погасший взгляд и измученный голос.

– Добрый день, мадемуазель. Я дон Элемирио Нибаль-и-Милькар, мне сорок четыре года.

– Меня зовут Сатурнина Пюиссан, мне двадцать пять лет. Я веду занятия в Школе Лувра, заменяю одного преподавателя.

Она произнесла это с гордостью. Для бельгийки ее возраста такая работа, пусть даже временная, была большой удачей.

– Комната ваша, – сказал мужчина.

Растерявшись, Сатурнина спросила:

– Вы отказали всем предыдущим кандидаткам, а меня вот так сразу принимаете? Это Школа Лувра вас убедила?

– Если угодно, – равнодушно бросил он. – Я покажу вам вашу комнату.

Она последовала за ним через изрядное количество будуаров до комнаты, показавшейся ей огромной. Стиль ее был столь же роскошен, сколь и неопределим; примыкающая к ней ванная только что отремонтирована. Сатурнина и мечтать не могла о таком шикарном жилье.

Затем дон Элемирио провел ее в кухню, гигантскую и современную. Он показал ей холодильник, предназначенный для нее одной.

– Я не хочу знать, что едят другие, – пояснил он.

– Вы сами стряпаете? – удивилась молодая женщина.

– Конечно. Кулинария – это искусство и власть: для меня не может быть и речи о том, чтобы подчиниться чьей бы то ни было власти. Если пожелаете разделить мою трапезу – с удовольствием. Обратное нереально.

Наконец он подвел ее еще к одной двери, выкрашенной в черный цвет.

– Здесь темная комната, где я проявляю фотографии. Она не запирается на ключ: это вопрос доверия. Само собой разумеется, вход туда запрещен. Если вы войдете в эту комнату, я об этом узнаю и вам не поздоровится.

Сатурнина промолчала.

– А так можете ходить повсюду. Вопросы есть?

– Я должна подписать контракт?

– Вы обговорите это с моим секретарем, добрейшим Иларионом Гриве ланом.

– Когда я могу вселиться?

– Хоть сейчас.

– Мне надо съездить за вещами к подруге в Марн-ла-Валле.

– Хотите, мой шофер вас туда отвезет?

Сатурнина, которая собиралась ехать на электричке, без лишних церемоний согласилась.

– Тебе было плохо здесь со мной? – спросила Коринна.

– Нет, хорошо. И я тебе благодарна по гроб жизни. Но не могу же я злоупотреблять твоим гостеприимством до скончания века.