Пробороздив ступнями по земле, Данте с тоской проводил глазами сломавшиеся лезвия обеих сабель, не выдержавших чудовищного удара, руки заныли, онемев по самые локти, казалось, они передали боль в позвоночник, не давая набрать скорость и уклониться от очередного выпада.

Пошатнувшись но, не останавливаясь, воин чуть неуверенно взмахнул мечом, из-за почти отнявшихся рук и, развернувшись к вампиру спиной, замер на месте, насадив вампира на клинок, лишь в последнее мгновение чуть поменял движение клинка. Все шестьдесят сантиметров стали влились ему в живот и вышли из спины.

Данте остановился, облокотившись на спину противника, эйфория и азарт боя мгновенно схлынули, сменившись сильнейшей болью в кишках. Стиснув зубы и теряя сознание, Данте с двух сторон всадил короткие обломки сабель в спину мастеру, на автомате целясь в почки, но странно быстро накатившая слабость и тупые обломки не позволили пробить кожаную броню, лишь нанесли сильные ушибы. Воин упал на колени, заставляя вампира навалиться на него сверху.

Ошеломленная тишина, воцарилась посреди улицы, отряд Данте, пришедший в себя наблюдавший за стремительным поединком, не занявшим и минуты, застыл в немом восхищении. Скорость поединка была такой высокой, что не все смогли разглядеть сам поединок полностью, лишь редкие моменты остановок. Движения сражавшихся мастеров казались смазанными, клинки сливались в единый призрачный туман и пели, выплетая смертельную вязь.

Воин медленно пошевелился, осторожно освободив меч и положив его рядом, аккуратно уложил потерявшего сознание Данте на спину. Поднявшись на ноги, воин поклонился, отдавая дань достойному противнику, после чего подобрал меч и сказал.

– Уходите.

Бросив лишь одно слово, мастер скользнул взглядом по неподвижному телу вампира, после чего, развернувшись и не оборачиваясь, ушел, понурив голову и слегка покачиваясь.

С улицы выскочила четверка оборотней, подбежав к Данте, упали перед ним на колени, Экитармиссен тихо позвал.

– Мастер. – ответа не последовало. Эффаймиссен приложив ухо к груди вампира, и услышав слабое сердцебиение, облегченно выдохнул.

– Жив! – стянув с себя нагрудник, затем и рубаху, перетянул ею живот и спину Данте.

Элкос подбежал к стене, нажав на два кирпича одновременно, пнул ногой третий, открывая лаз. Стена тихо загудела, отодвигая большой блок в сторону и выставляя на обозрение проход, по которому придется передвигаться, согнувшись пополам, оркам так вообще на четвереньках и боком, чтобы не застрять. Элкос скомандовал.

– Уходим!

Орки двинулись вперед, с трудом протискиваясь в узкий лаз, уходящий куда-то вглубь, следом двинулись все остальные. Оборотни, осторожно потащили за собой вампира, Элкос замыкал колонну, закрыв за собой лаз. Спустившись на несколько метров под землю, лаз постепенно перешел в широкий тоннель, позволяющий передвигаться, не пригибаясь даже оркам и двигаться по трое в ряд. Оборотни, осторожно понесли вампира, стараясь не дергать и не бередить рану еще больше. Элкос протиснулся вперед, зажег приготовленный заранее факел, освещая темный тоннель.

Выбравшись на поверхность, отряд оказался в оазисе, темнеющем темно-зеленой растительностью. Откуда-то из-за кустов раздавалось веселое журчание ручейка, в воздухе витал аромат цветов, выводили трели невидимые птицы. Окунувшись в прохладу оазиса, отряд покинуло напряжение последних часов, орки попадали на траву, расслабленно вытягивая ноги, полукровки с гномами последовали их примеру, развалившись на земле подложив руки под голову. Оборотни, не поддавшись всеобщему настроению, понесли вампира к выбивающемуся из земли роднику, Ралого, заинтересовавшись, последовала за ними.

Уложив Данте на песок небольшой заводи, принялись осторожно срезать с него нагрудник. Увидев струйку крови, медленно выбивающуюся из отверстия при каждом вздохе вампира, Экитармиссен принялся смывать кровь, приговаривая.

– Странно, кровь все еще идет, да и рана даже не думает затягиваться.

Ралого, осторожно водя влажным куском материи вокруг раны, пожала плечами.

– Чего тут странного, парень недавно схватил меч в живот? Удивительно, что он вообще еще жив.

Эффаймиссен внес свою ложку сахара в обсуждение.

– Надо напоить его кровью, рана затянется. – посмотрел на Ралого. – Рал, где та штука, которой ты евнухов на свидание с АйкенМа отправляла?

– Она должна быть у него, он перед боем из нее пил.

Обернувшись на шелест раздвинувшихся кустов, оборотни и орчанка увидели Элкоса с каким-то свертком в руках.

– Тут она. Выпала, когда он с матером бился.

Полукровка развернул тряпку и уже хотел взять Нагайну, как Ралого схватила его за кисть.

– Не трогай, эта штука выпьет из тебя кровь!

Оторвав кусочек ткани, Ралого обернула ей сосуд, после чего поднесла ко рту вампира, но ничего так и не произошло, Нагайна не ожила. Глухо выругавшись, Экитармиссен выхватил кинжал и полоснул себя по запястью и полил на губы вампиру. Ралого недоуменно смотрела за действиями оборотня не понимая, зачем его поить кровью.

– А зачем вообще его поить кровью, какой в этом смысл?

– Надо! – синхронно ответили пять голосов, Ралого пожала плечами, после чего сказала.

– Ребята, по-моему, раненых в живот нельзя вообще поить, тем более что этот ваш Дан, не сделал ни одного глотка.

Элкос посмотрел в глаза Экитармиссену, после чего углубился в кусты, откуда сказал.

– Ралого права, ты же сам видишь, рана не затягивается, значит, внутри тоже есть повреждения, только убьем своими действиями. Будем тут до захода солнца и дождемся прихода воинов Айтера. Если за сутки не умрет, поищем целителя в другом городе, в Киаре слишком опасно.

Вернувшись к роднику, полукровка принес с собой несколько длинных мясистых листьев, распространяющих терпкий аромат. Сполоснув листья в воде, Элкос смял в зеленую кашицу несколько штук, после чего положил их на рану и прикрыл сверху разрезанным вдоль листом.

– Поможет остановить кровь и предотвратит воспаление, я всегда ими пользовался после ранений, помогало. Я подержу, а вы сделайте то же самое на спине, Ралого, распори его рубаху и перевяжи потуже, но так, чтобы Дан смог дышать.

Произведя процедуру, положили вампира на траву, усевшись вокруг. Экитармиссен задумчиво спросил, ни к кому не обращаясь.

– Что это за воин такой и откуда он на наши головы взялся, ведь все так хорошо шло?

– Судя по тому, что он был в форме кахулов – наемник, свободный мастер клинка. – задумчиво ответил Элкос. – Мне интересно другое, где эти двое навострились ТАК владеть клинком?! Мастер клинка серого братства ни одному, ни второму и в подметки не годится, что уж обо мне-то говорить. – бросив взгляд на вампира, продолжил. – Если выживет, попрошусь в ученики.

Оборотни ревниво посмотрели на полукровку, Экитармиссен отрывисто бросил.

– Дан наш мастер!

Элкос усмехнулся.

– Успокойся, я не собираюсь отнимать у вас вожака стаи, просто хочу научиться, так же владеть клинком как он. – немного помолчав, полукровка спросил. – Интересно, если бы у Дана был такой же меч, он победил бы или нет?

– Не берусь судить, но вполне мог.

Уверенный голос, раздавшийся со стороны зарослей, заставил всех мгновенно вскочить на ноги и ощетиниться оружием. Из кустов медленно вышел тот самый мастер меча с небольшим кожаным мешочком в правой руке. Мужчина подошел к вампиру, отмахнувшись от сабель, словно от надоедливых мух. Посмотрев Элкосу в глаза, скомандовал.

– Принеси факел, мне свет нужен. – присев рядом с вампиром, размотал повязку, увидев наложенные листы на раны, одобрительно кивнул. – Девочка, принеси еще таких листов.

Полукровка и орчанка, не задумываясь, бросились выполнять поручения, оборотни, почувствовав, что их мастеру с его стороны ничего не угрожает, спрятали сабли в ножны и присели напротив склонившегося над вампиром воина, только спросили, что тот собирается делать.

– Лечить буду парня, иначе умрет. – погладив рукоять меча, воин продолжил. – "Фирн-Караг" не простой меч. Магия, заключенная в нем не дает крови сворачиваться и затягиваться ранам, а способ лечения существует только один. – приняв листы у Ралого, поблагодарил и сказал. – Уходи, девочка, способ излечения довольно кровав и неприятен на вид. – Ралого упрямо набычилась, не сдвинувшись с места. Безразлично пожав плечами, воин развязал кожаный мешочек, принесенный с собой, извлек на свет небольшой нож с лезвием короче ручки раза в три, изогнутую дугой иглу и шелковую белую нить.