— Ух ты! — воскликнул Энди. — Значит, ты знаменит?

— По крайней мере, он небезызвестен, — спокойным тоном заметил Уилл.

— Но мои книги выходят под псевдонимом. — Бардалф многозначительно посмотрел на сына.

— Мы никому не скажем, даже если будем знать твой псевдоним. Правда, Энди? — сказала Дженнифер.

По всему было видно, что Бардалф не намеревался сообщать ей псевдоним, под которым он печатался, и это больно задело ее. Значит, он не хотел, чтобы она знала об этой важнейшей части его жизни.

— Я горжусь отцом и той работой, которую он делает, — заметил Уилл. — Но знаешь, па, — обратился он к Бардалфу, — сейчас, когда я впервые оказался в этом месте, мне бы хотелось остаться здесь. Мне жутко понравился этот дом. Мы подружились с Энди. И мне очень подходит Дженнифер как мать. Я бы выбрал ее из миллиона других женщин…

— Только из миллиона? — спросил Бардалф и высоко приподнял одну бровь.

— Из десяти, если хочешь, — уточнил Уилл.

— Из миллиарда, — сказал Энди.

— Ладно, Уилл, — пояснил Бардалф, — мы остаемся здесь с тобой по крайней мере на пару лет. Как у нас закрутится жизнь после этого, мы не знаем. Ты сам представляешь.

Целых два года с ним! Дженнифер была без ума от радости. Такой срок они будут находиться с ним рядом! А потом, возможно, эти соседские отношения перейдут в другие, более тесные. А вдруг… они станут мужем и женой?

Может быть, она не сможет заменить ему его красавицу-жену, но станет просто важной частью его жизни? А большего ей и не нужно было.

Бардалф сказал Дженнифер, что у него есть работа, и удалился в кабинет, однако сосредоточиться над уймой набросков и записок для будущей книги ему не удалось. Весь вечер он поцеживал виски и размышлял о том, как добиться, чтобы его жизнь включала лишь два существа — его самого и его сына Уилла. И никого больше.

Правда, был еще один человечек, которого он не мог исключить из своей жизни. Дженнифер. Эта женщина тоже заполняла его мысли, нарушала их логический ход. Но завтра он, возможно, что-нибудь придумает, и его жизнь войдет в сбалансированное, нормальное русло.

Чувствуя необычную усталость, Бардалф медленно добрался до прихожей и вошел в гостиную, где сидела Дженнифер и изучала книгу рецептов.

Неожиданно у него появилась невероятная идея: остаться с этой женщиной навсегда. Но тут же он приложил максимум усилий, чтобы отделаться от этой идеи. И произнес несколько простых фраз:

— Ужин был прекрасный. Я иду спать. Увидимся завтра. Спокойной ночи.

Она поднялась с дивана и с улыбкой посмотрела на него. Он хотел было сделать прощальный кивок и уйти, но не мог. Его ноги будто приросли к полу.

— Спокойной ночи, — мягко сказала она и, подойдя к нему, обвила его шею руками.

А в следующую минуту они уже целовались. Жарко, трепетно, свободно.

— Я рада, что понравилась Уиллу, — шепнула она и теснее прижалась к нему.

Его взгляд устремился куда-то вдаль, будто просверливая стену. Желание сына иметь мать потрясло Бардалфа.

Точно так же его удивило недвусмысленное стремление Уилла обрести в жизни какую-то стабильность, осесть на одном месте, иметь постоянный дом. Бродяга тянется к дому, с грустью подумал он, а домоседа манят странствия.

— Мне никогда еще не приходилось целовать знаменитого писателя, — проворковала Дженнифер в шею Бардалфа. — Смею предположить, что ты литературный гений и, подобно многим гениям, не имеешь баснословного богатства.

Он улыбнулся и сказал:

— Я достаточно богатый человек, но при себе просто не держу много денег. Они приходят, я кладу в карман столько, сколько мне надо на текущие расходы, а остальные суммы…

— Идут на благотворительность? — перебила она его.

— Хочу надеяться, что эта тайна останется сугубо между нами.

Дженнифер ласково погладила его щеку и прошептала:

— Я никогда еще не встречала такого удивительного мужчину!

Гордость, радость, удовлетворение наполнили все его существо. Он поцеловал ее в кончик носа и шутливо сказал:

— Ты еще мало встречала мужчин.

И, еще раз пожелав ей спокойной ночи, быстро удалился в свою комнату.

Утром Бардалфа разбудили солнечные лучи: пронзив незашторенные окна, они заскользили по стенам, потанцевали на столе и полу, коснулись подушки и наконец безжалостно уперлись в его веки.

Позавтракав, он отправился в окрестные горы. Ему хотелось побыть одному, подышать свежим воздухом, ни о чем не думать. Но мысли не оставляли его в покое и здесь, на лоне дикой природы. Те же мысли, которые без конца тормошили его в «Монтрозском углу». И не только мысли, но и чувства. Чувства к Дженнифер. Они отодвинули на задворки все другие. Никогда еще он не испытывал таких сильных, глубоких чувств ни к одной женщине.

Но он должен помнить, что постоянные отношения с любой женщиной приведут в конце концов к тому, что он потеряет столь дорогую ему личную свободу.

И к этой же женщине, к Дженнифер, тянулся, как к матери, Уилл.

Вид, открывавшийся перед ним, охватывал почти весь Монтроз. Во всяком случае, «Монтрозский угол» лежал перед его глазами как на ладони… Интересно, чем же притягивало его это место? Почему оно рождало в душе такое чувство покоя и благополучия? Порой ему начинало казаться, что это его настоящая родина, хотя он провел здесь всего несколько тревожных отроческих лет.

Внезапно Бардалф нахмурился. Его опять стали одолевать мысли об этой женщине. Дженнифер, Дженнифер, Дженнифер!.. Она никогда не выходила у него из головы. Прочно вошла не только в мысли, но и во всю его жизнь. Вошла слишком быстро и слишком глубоко. Надо было что-то делать. Что-то предпринимать. Разъехаться, казалось, было единственным выходом из создавшегося положения.

В его планы никогда не входило, чтобы она оставалась в особняке. Уилл, Энди и Дженнифер просто неправильно поняли его заявление о том, что они с сыном поживут в «Углу» как минимум пару лет. Говоря об этом, он имел в виду только себя и сына. А теперь ему придется разъяснить всем сложившуюся ситуацию. Но как?

Вид с горной гряды на Монтроз был, конечно, прекрасен. Но что из этого? Он вдруг обнаружил, что для него во всем мире было нечто более важное, чем красота природы. Это была Дженнифер. Да, именно она поглощала все другие красоты мира.

И тотчас его захлестнуло неистовое, нестерпимое желание спуститься вниз, зайти в особняк, обнять эту женщину, зацеловать ее и заняться с ней неутомимой земной любовью…

А когда он ворвался в «Монтрозский угол», окликнул ее и не услышал ответа, его нервное напряжение достигло предела. Без ее присутствия весь дом показался ему пустым дворцом, мертвой крепостью.

Не зная, что ему делать, он вышел в сад позади особняка и в ожидании Дженнифер занялся планированием парника для зелени. В нем он рассадит кулинарные и лекарственные травы (как раз воспользуется опытом, который передал ему собиратель лекарственных трав из Индии — тот самый, с кем они снимали особняк в китайском квартале Нью-Йорка). А что еще? Ах да, в самой задней части сада можно соорудить курятник, и тогда у них всегда будут свежие яйца. И, конечно же, можно еще расширить участок для овощных посадок…

Лучи солнца нежно и уютно легли на стены «Монтрозского угла», и Бардалф неожиданно для себя почувствовал, что должен пустить домашние, семейные корни именно в этом месте. И не на пару лет. А до конца своих дней. Его губы растянула блаженная улыбка. Решение, к которому он пришел, принесло в его душу покой, о каком он не мечтал никогда в жизни.

— Ты выглядишь таким счастливым, довольным, — раздался позади него мягкий голос Дженнифер.

— Может быть, я такой и есть. — Но он не стал объяснять причину своего довольства и счастья.

— Я тоже довольна и счастлива, Бардалф. Я только что встречалась с Гейлом Трэмпом, разговаривала с ним о маме. И это было так приятно!

— Очень рад за тебя, — сказал он и слегка прикоснулся к ее руке.